Первые главы - как бы пролог романа. Вязальщик сена, бездомный и обремененный семьей батрак - будущий мэр Кестербриджа, - идет по пыльной дороге. День на исходе. Краски природы тусклые, сумеречные. Все вокруг - и настроение героя - не предвещает ничего хорошего. И в самом деле, вскоре разыграется дикая сцена: Майкл Хенчард продаст свою жену. Противоестественность, жестокую нелепость его поступка, очевидную самое по себе, автор подчеркнет контрастными сопоставлениями и, в частности, такой выразительной деталью: в тот момент, когда Хенчард, разгоряченный ромом, предложит купить у него жену, в палатку, где происходит этот странный "аукцион", впорхнет ласточка, одна из последних, еще не успевших улететь в теплые края, и закружит над головами людей, которые не ведают, что творят…
Гарди описывает исключительный, хотя и не выдуманный случай. Но в этом уродливом факте открывается многое.
В том, что совершил Хенчард в палатке на ярмарочном поле, сказалось его положение обездоленного, состояние человека, доведенного до крайности: опытный и полный сил работник, он не может найти ни подходящего занятия, ни прочного пристанища. Так и объясняют его поведение невольные свидетели происшествия: "Оставшись… без работы, он озлобился на весь мир, на общество, на своих близких".
Все говорит о ненормальных условиях существования Хенчарда, нарушивших в нем равновесие. Он переживает внутренний кризис. В душе его нет и тени смирения, напротив - он презирает покорность. В нем кипит возмущение, правда слепое, все же соприкоснувшееся с накаленной атмосферой деревни, охваченной недовольством. Однако поступок Хенчарда - это и дикая вспышка ущемленного индивидуализма, усмотревшего помеху себе в семейных узах. Жажда "независимости" подогревается в нем расчетом: "…освободись я от обузы, цена бы мне была тысяча фунтов!" Нелишне прислушаться к хмельным речениям этого героя: "Ей-богу, не пойму, почему женатый человек, если ему опостылела жена, не может сбыть ее с рук, как цыгане сбывают старых лошадей… Почему бы не выставить ее и не продать с аукциона тому, кто нуждается в таком товаре?" Чего здесь больше? Варварской жестокости, наивного цинизма, злой иронии, переполнившей издерганную душу? Как бы то ни было, это рассуждение вполне отвечает логике торгашеского мира, который деревенского парня Майкла Хенчарда сделал "бродячим" батраком. В крайнем раздражении нервов, одурманенный спиртными парами, к самым близким ему людям он подходит, как истый торгаш. И тут же готов бичевать себя за совершенное им зло; в духе нравственных понятий патриархальной среды он накладывает на себя суровый обет и двадцать лет соблюдает его, пока новый удар судьбы не обрушивается на его голову.
В книгах Гарди, входящих в серию "Романы характеров и быта", отчетливо видна зависимость характеров от обстоятельств. В Майкле Хенчарде отразились черты определенного уклада жизни в момент переломный. Он несет в себе представления, коренившиеся в деревне, еще не утратившей окончательно стародедовских понятий, привычек, нравов, но крепко вкусившей от капиталистического древа познания добра и зла. В его натуре, придавая ей цельность, сохранилась сила многовековой традиции, при которой индивидуализм сдерживался некоторым общим интересом. Жители Кестербриджа, отмечает автор, еще следуют старинному обычаю помогать друг другу в нужде. Однако буржуазный дух глубоко затронул Хенчарда. В нем разгорячено честолюбие, производится разрушительная работа, сталкиваются противоречивые устремления.
Первые две главы романа - это пролог к событиям, которые развернутся восемнадцать лет спустя в городе Кестербридже, и веха на пути героя, отмечающая крутой перелом его бытия. Как он жил и действовал долгие годы вслед за мрачным происшествием в деревне Уэйдон-Прайорс, как, развязавшись с семьей, пробивал себе дорогу - об этом можно судить лишь по скупым и отрывочным сведениям. Несомненно только, что его возбужденная энергия и практическая сметка действовали в направлении единственной цели и, по-видимому, в тех благоприятных для его честолюбия обстоятельствах, когда "состояние пролетария часто бывало лишь этапом на пути к состоянию буржуа" (Энгельс).
Новое появление героя свидетельствует о его триумфе: трубят трубы, бьют барабаны - крупнейший торговец зерном и сеном, мэр Кестербриджа Майкл Хенчард, пирует с местными богачами d лучшем ресторане города. И в то же время - о первом его поражении. Разительным контрастом звучит голос бедноты: "В Кестербридже хороший хлеб так же легко найти, как манну небесную" Справедливо винят в этом мэра-хлеботорговца, снабдившего пекарей города проросшим зерном. Он сделал это невольно, его самого надули, он серьезно огорчен своим промахом, но, как купец, не думает жертвовать барышом, ведет себя соответственно положению: за жульнические махинации расплачивается простой народ. Эпизод этот краток, но, как и многие другие эпизоды романа, говорит о проницательности, трезвом взгляде и демократизме писателя.
Сценой в гостинице "Королевский герб", оконные стекла которой городской оркестр сотрясает звуками песни "Ростбиф Старой Англии", открывается собственно "история мэра Кестербриджа". И опять это не просто колоритные описания действующих лиц, обстановки, нравов, но и поворотный момент в судьбе героя, динамичный сюжетный узел. Только в данном случае динамика не столь явна, что объясняется характером действия, и по-своему интригует читателя, - все значение эпизода раскроется впоследствии. Именно в этой сцене появляется таинственный чужанин, Доналд Фарфрэ. Хозяин Кестербриджа и этот пришлый человек, поначалу друзья и соратники, станут конкурентами, потом врагами, буквально поменяются местами. Хенчард потеряет состояние, любимую женщину, общественное положение, - все, чем он владел, достанется Фарфрэ. Их отношения исполнены глубокого смысла.
"Характер - это судьба", - приводит автор слова Новалиса и подчеркивает, что Майкл Хенчард по своему характеру - "прямая противоположность" Доналду Фарфрэ. Афоризм немецкого романтика получает у Гарди глубокое раскрытие. Свойственные "Мэру Кестербриджа" черты романтического стиля сочетаются с подлинно реалистической трактовкой характеров этих двух персонажей, подтверждающей известное мнение А. М. Горького, относившего автора "Тэсс из рода д’Эрбервиллей" и "Джуда Незаметного" к числу тех выдающихся писателей, которые "крайне редко возбуждают… сомнение в точности изображения ими событий, характеров, логики чувства и мысли".
Психологический облик Хенчарда, в первую очередь именно этого персонажа, очерчен точно, логика его поведения убедительна, ее зависимость от условий жизни очевидна, несмотря на скопление случайностей и резкие скачки в движении сюжета.
Своевольный характер героя действительно становится его жестокой судьбой. Домашние рамки кестербриджского рынка - вот та стихия, где его грубая энергия и природная сметка помогали ему побивать конкурентов. Он преуспевал, пока торговле, употребляя слова Энгельса, была свойственна "практика мелкого надувательства и обмана". Вспомним, к примеру, как Хенчард хвастает, что "перехитрил жулика, который хотел перехитрить его самого". Противоречия в характере героя не казались столь заметны, пока эта практика была распространенной. То, что связывало его со старым бытом, еще не мешало ему тешить свое честолюбие - притязания мелкого буржуа. Когда же узкие, "домашние" рамки торговли сломались и она стала приобретать "внешний лоск моральности" (Энгельс), Хенчард обнаружил решительную неспособность ориентироваться в новой обстановке. Вдруг сразу бросились в глаза его неотесанность, грубость, косность, невежество, мещанские претензии. Пришлый конкурент буквально затмил его приятностью манер, комильфотным обхождением, умением откликнуться на "новые веяния". Хенчарду казалось, что махинации с зерном - печальное отклонение от нормы, ошибка, которую можно избежать. Стоит лишь "принять меры" - и повод для нареканий исчезнет, совесть его успокоится, и он укрепит свое положение и репутацию. Предпринятые им попытки "наладить дело" обернулись злой издевкой, трагической иронией. Чем решительнее действует он в уверенности избежать ошибок, тем стремительнее идет к краху. Чем настоятельнее взывает к идолу коммерческой честности, тем бесцеремоннее и жесточе готов драться за барыш.