* * *
По дороге в госпиталь Василий Васильевич не спеша рассказал Костерному о своей встрече с Грозой.
- Значит, та Ульяна и жена ваша Ульяна Григорьевна - одно лицо! Не предполагал такой истории, - чуть смущенно признался капитан.
- Местные легенды надо знать, Иван. Мало, очень мало мы еще общаемся с населением.
- Учту, товарищ подполковник.
- Убегая, Гроза успел выстрелить в связанную женщину. Пуля пробила легкое… Так что у меня к этому ублюдку личный счет, - Ченцов тяжело вздохнул и отвернулся к окну.
Костерной не решился расспрашивать начальника дальше.
Главврач больницы, где оперировали бандита, молча подал офицерам халаты.
- Раненый доставлен с большой потерей крови. Три пули в левом боку, поврежден кишечник. Две пули извлечены из левой части груди. Стреляли, видимо, с очень близкого расстояния.
- Скажите, доктор, - спросил Костерной, - извлеченные пули сохранили?
Врач сделал обиженную гримасу:
- Вы меня знаете давно, товарищ капитан. Три пули от пулемета Дегтярева, а две от ТТ. Это уже определил ваш работник. Он только что уехал.
"Не дремлют ребята", - с удовлетворением отметил Ченцов.
Прошли в госпитальную палату. Одного взгляда Ченцову было достаточно, чтобы точно определить, что на больничной койке перед ним лежал неизвестный ему человек.
Что же получалось? В машине, которую преследовали солдаты патруля, было три человека. Бойцы ранили, по-видимому, шофера: легковушка в момент стрельбы поворачивала влево - к лесу, поэтому три пули в левом боку бандита. Второй, а им скорее и был Гроза, убедившись, что напарник тяжело ранен и с ним не уйти от погони, - поступил так, как поступают все оуновцы: всадил в "товарища по борьбе" еще две пули из своего ТТ. На всякий случай, если его кто ненароком видел в райкоме, накинул на убитого свой китель. Пусть мол, чекисты думают, что убили главаря.
- А где третий? Где Петр Ходанич?
- Я знал хлопца, товарищ подполковник. Не допускаю мысли о его пособничестве бандитам.
- Тогда зачем Гроза увел его с собой?
- Зачем? Может, просто хотел прикрыться им?
- Нужно выяснить все точно и досконально. Если Ходанич не связан с бандеровцами и если останется в отряде…
- Понял, - Костерной дернулся, словно получил заряд электрического тока. - Связь беру на себя.
- Только без самодеятельности. Парень очень молод. В его возрасте легко сломаться. Ты знаешь, как там пытают.
- Но я знаю и как их ненавидят.
- И тем не менее о каждом своем шаге будешь докладывать мне.
Костерной только пожал плечами.
* * *
Ченцов не любил длинных совещаний. Вот и сейчас, окинув сотрудников коротким взглядом, сказал:
- Наша работа не эффективна. А бандиты, напротив, активизировались. Убивают учителей, председателей колхозов и сельсоветов, коммунистов, комсомольцев. Раньше они выползали только в глухих селах. Теперь не боятся появиться даже в райцентре. Что думают о нас люди? У кого им искать защиту? До коих пор села будет терроризировать банда Сидора и его боевики во главе с отпетым уголовником Грозой? Я вас, товарищи чекисты, спрашиваю.
С минуту в кабинете стояла гробовая тишина.
- Сегодня к вечеру, - продолжал Ченцов, - получите план оперативно-розыскных мероприятий. Прошу каждого, подчеркиваю - каждого, внести в него свои предложения. Задача: не только обезвредить банду Сидора, но полностью уничтожить это осиное гнездо… Вопросы есть? Нет. Все свободны. Капитана Смолина прошу остаться.
Когда все вышли, Василий Васильевич попросил:
- Доложите о результатах последних засад.
Смолин только хмыкнул:
- Безрезультатно. Которую ночь торчим вокруг Здолбицы, а в итоге - пшик! Не сомневаюсь, что их информируют.
- Есть мысли?
- Какие к черту мысли? - Смолин недовольно передернул плечами. - Дураку ясно: мы уходим, они приходят. Мы приходим, они уходят.
- Ну, ну!
Всегда гладко выбритый, крепко наодеколоненный, Смолин производил на Ченцова двоякое впечатление. Ему нравились аккуратность, исполнительность, разумная смелость офицера-фронтовика. Но его явное неудовольствие от работы в органах претило Василию Васильевичу.
Смолина год назад прикомандировали приказом по управлению. И в первой же беседе капитан признался, что ждет не дождется демобилизации. Просил отпустить его домой в Заволжье, как только с кадрами у Ченцова положение выправится.
Не все было благополучно у Смолина и в личной жизни. Надеясь ли на скорый отъезд, или еще почему, но капитан не торопился перевезти свою семью к новому месту службы. А совсем недавно Ченцов узнал, что Смолин непозволительно долго засиживается в станционном буфете, любезничает с вдовой-буфетчицей.
В ответ на замечание Василия Васильевича капитан приводил вроде бы здравые доводы: "У этой бабенки в ее шалмане бывает разный люд. Там постоянно нужен свой глаз". Ченцов согласился, но внутреннего протеста против подобных "методов" контроля перебороть в себе не мог.
К тому же наивно предполагать, что Смолина не засекли в буфете и оуновцы. Роман с буфетчицей мог стать хорошим прикрытием, особенно для тех, кто пытается через нее получать либо подбрасывать определенную информацию.
Из расспросов Смолина подполковник понял, что тот даже не подозревает о возможности подобной игры. И потому не стал пока посвящать его в свои мысли. Нужно было все тщательно взвесить, собрать полные данные о буфетчице, ее окружении… Но это долгий путь, а обстановка требовала от начальника районного отдела МГБ немедленных действий.
- Что у вас еще? - сухо спросил Ченцов.
Смолин открыл свою папку, нехотя доложил:
- Мною задержана гражданка Полищук, тридцати семи лет, уроженка Здолбицы, вдова, муж погиб на фронте, мать пятерых детей. Она несла в лес две булки хлеба, три килограмма сала и четверть самогона. На допросе показала, что бандеровцы были у нее дома и предупредили: "Не принесешь еды, всю семью побьем".
Наступило молчание. Ченцов достал из стола "Казбек", закурил.
- Будем привлекать гражданку Полищук за содействие банде? - спросил Смолин.
Ченцов сделал глубокую затяжку, выпустил густой клубок дыма в потолок.
- Скажите, Юрий Яковлевич, - подполковник впервые назвал капитана по имени-отчеству. - Если бы Полищук не понесла еду в лес, выполнили бы бандиты свое обещание?
- Конечно, - не задумываясь, ответил Смолин и вдруг осекся, понял абсурдность своего утверждения.
- Но ведь закон, - неуверенно начал он через некоторое время, но, посмотрев в глаза Ченцова, только махнул рукой и захлопнул папку.
- Вот и хорошо, Юрий Яковлевич, - серьезно сказал Ченцов. - И помогите женщине добраться до села.
Не успела за Смолиным закрыться дверь, как затрещал прямой из области. Звонил полковник Груздев.
- Что у вас творится в районе?
Ченцов обстоятельно доложил.
- Спите там все, - рокотало в трубке. - Среди бела дня уже убивают секретарей райкомов. И где?.. В общем так, берите материалы по делу и приезжайте. Поблажек не ждите.
Ченцов молчал. Замолчал и голос в трубке. Потом полковник спросил:
- Помощь нужна?
- Дайте еще хотя бы двух человек…
- Кадров у меня нет, - сухо оборвал Груздев. - Людей подбирай себе сам. Присматривайся, учи. Сейчас много боевых офицеров из армии демобилизуются. Впрочем, - голос Груздева немного потеплел, - одного спеца мы тебе подыщем. Но на большее не рассчитывай.
И положил трубку. А Ченцов еще долго стоял у стола, непроизвольно слушая короткие телефонные гудки.