- Среднее не среднее, а девка, по всему видать, что надо, - возразил сержант-сверхсрочник Дука, дышавший теперь в затылок им обоим. - Жаль, воительница эта степная слишком уж… молодастая.
- Тоже мне: нашел порок у девки - "молодастая"!
Однако всего этого Степная Воительница уже не слышала. Ударный батальон морской пехоты, сформированный, как поговаривали, в основном из портовиков, а еще - из команды какого-то потопленного немцами эсминца да краснофлотцев из всевозможных береговых служб, только вчера прибыл из Херсона. И Евдокию совершенно не интересовал.
Иное дело - кавалеристы. С одним из них - грозным усатым старшиной эскадрона Разлётовым, - девушка даже успела познакомиться поближе, поскольку тот уже вторую неделю квартировал в доме ее родителей.
- На стременах гарцуй, на стременах, эскадронник! - потомственный донской казак поучал ее, покрикивая и доводя посадку Евдокии в седле до "казачьей выучки". - При такой царственной осанке ты и в седле держаться должна по-царски.
- Легко тебе, мужику, по седлах армейских растоптанному, поучать! - возмущалась мать Евдокии, наблюдая за тем, как на выгоне, начинавшемся прямо у дома сельского ветеринара Гайдука, старый рубака пытается возвести в совершенство верховую посадку ее дочери.
- А она у вас кто? Не казачка разве? Окрестные степи - это же казачий рай!
- Но мы-то ее не в казачки готовим и не в эти твои "эскадронники"! - подбоченилась мать, дородная сельская красавица, на чьем лице еще сохранились следы девичьего румянца. - В педагогическое училище поступила.
- А зачем ее готовить? - подкрутил усы эскадронник, время от времени бросая на Евдокию явно не отцовский взгляд, какой только что бросал и на саму Серафиму Акимовну. Что поделаешь: не он виноват, что рослая, фигуристая дочь просто-таки угрожала вырасти точной копией матери - такой же золотоволосой, полнолицей, с широкими крепкими скулами и выразительно очерченными, чувственными губами… А еще - эти васильковые глаза, под лебединым разлетом бровей, и короткий прямой, прямо-таки точеный, нос - точь-в-точь, как у греческой богини, приглянувшейся ему в книжке на столе у "будущей учительницы". - По ней и так видно, что казачка. Ей ведь только семнадцатый минул, а ты ж посмотри на нее: это же эскадронный аллюр!
- Сам ты "эскадронный аллюр"! - пафосно возмутилась Серафима. - Ты что такое о девчушке говоришь?!
- Но я же - в самом изысканном смысле, - разбросал руки старшина с такой лихостью, словно собирался обнять ими обеих женщин. - Ты посмотри на нее! Такой выправке любой ротмистр-кавалергард позавидовал бы.
Евдокимка и в самом деле старалась постичь мудреную "эскадронную науку" старшины. В распоряжении ее отца-ветеринара, обслуживавшего три колхозных села и два хутора, всегда пребывала бедарка; так вот, в добровольную обязанность Евдокимки входило - каждый день приводить из конюшни и отводить назад беспородного трудягу Буланого, в натуре которого время от времени пробуждалась вольница степного скакуна. И проделывала она эти "променады" только верхом, нередко отклоняясь далеко от маршрута, чтобы добираться до противоположного конца поселка в объезд, по Волчьей долине. Так что верховая выучка у нее все же имелась, что и приводило старого "эскадронника" Разлётова в некий азартный восторг.
Кстати, от него же Евдокимка узнала, что уже послезавтра батальон "морпехов" перебросят в сторону Ингула, чтобы где-то там, на его левом берегу, укрепить позиции обессилевшей стрелковой дивизии…
Набросив повод на сломанную ветку акации и добыв из седельного подсумка плетку, Гайдук храбро подошла к фюзеляжу самолета. Увидев, что летчик, с окровавленным лицом, налег грудью на штурвал, она по-немецки вполголоса позвала его: "Эй, пилот!" Однако тот даже не шевельнулся. Кабинка второго пилота оказалась открыта, кровавый след пролегал от фюзеляжа до густого кустарника.
- Не лезь туда! - попытался остановить ее подоспевший лейтенант. - Фриц ведь и пальнуть может!
Однако, воинственно сжимая в руке нагайку, девушка ступила несколько шагов по следу и увидела на небольшой опушке раненого немца, рядом с окровавленной рукой которого лежали шлем и пистолет. Голова летчика, со слипшимися русыми волосами, покоилась на пологом, порыжевшем от выжженной травы холмике.
- Пилот, вы живы? - спросила Степная Воительница по-немецки.
Возможно, только потому, что до помутненного сознания летчика дошли слова, сказанные на родном языке, он довольно резко покачал головой, то ли пытаясь заглушить боль, то ли убеждая, что еще не умер:
- Кажется, еще жив. Но это всего лишь недоразумение. Где мой пистолет?
- Хотите стрелять в меня? - бесстрастно поинтересовалась Евдокимка.
- Что вы, фройляйн? - простонал пилот. - В себя, только в себя.
- Потерпите. Вас возьмут в плен и… вылечат, - девушка с трудом подбирала слова, хотя до сих пор считала, что немецкий язык в педучилище выучила неплохо.
- Найн плен, найн! - едва заметно покачал головой пилот, стараясь говорить по-русски. - Ихь стреляль себя.
- Зачем же сразу стреляться?! - сочувственно попыталась разубедить его Степная Воительница.
Но в ответ услышала по-немецки:
- Вы прелестны, фройляйн. Вы так прелестны… - сил пилота хватило только на комплимент. Дотянуться до пистолета он уже не смог.
3
Вслед за гестаповским "виллисом" Штубер со своими людьми спустился к усадьбе и уже через несколько минут стоял перед командующим 17-й армией генерал-полковником Куртом Швебсом.
- Мне представили вас, оберштурмфюрер, как командира диверсионного отряда при штабе группы армий, - ни минуты не стал терять командарм.
- Что совершенно неоспоримо, господин генерал, - несколько вызывающе подтвердил фон Штубер, заставив при этом фон Роттенберга снисходительно поморщиться.
Эсэсовец Штубер вел себя, как задиристый новобранец в противостоянии с добродушным фельдфебелем. Но вот, почему он нарывался на конфликт с командующим, этого гестаповец понять пока что не мог: ему казалось, что до сих пор эти два человека знакомы не были.
- Причем отряда, который уже отличился в боях с русскими в районе Могилевско-Ямпольского укрепрайона на Днестре, - счел необходимым добавить майор.
- Что еще более неоспоримо, - барон едва заметно прищелкнул каблуками, хотя столь любимое русскими белогвардейцами "щелканье" ни в войсках СС, ни даже среди офицеров вермахта, уже давно не практиковалось.
Офицер гестапо и на сей раз мог окатить Штубера ироничным взглядом, если бы не знал, что во время штурма укрепрайона, как, впрочем, и в борьбе с русскими окруженцами и диверсантами, тот в самом деле проявил себя. К тому же гестаповец не мог не заметить, как этого сорвиголову воспринимает сам Швебс.
Тем временем хрупкого телосложения генерал с уважением оглядел рослую, плечистую фигуру диверсанта, обратив при этом внимание на смуглое широкоскулое лицо, едва уловимый аристократизм которого основательно смазывала перебитая "боксерская" переносица со следами недавней пластической операции. Чего-то такого, исконно арийского, в парне этом просматривалось мало. Скорее он походил на известного корсиканского пирата, какого генералу недавно довелось увидеть в трофейном французском фильме. Зато обер-диверсант поражал не только мощью своего телосложения, но и свирепостью бойцовского обличья.
- И сюда вы тоже прибыли во главе отряда…
- Так точно, господин генерал. Мне приказано командовать десантно-диверсионным отрядом, созданным из бойцов полка особого назначения "Бранденбург".
- …сформированного большей частью из русских и прочих славян-эмигрантов, в основном белогвардейцев, - уточнил сидевший справа от генерала начальник отдела абвера при штабе группы армий "Юг" подполковник Ранке. - Естественно, почти все они прошли специальную подготовку на известных абверовских специальных курсах особого назначения "Ораниенбург".
- Тех самых, расположенных в замке Фриденталь, - кивнул Швебс, давая понять, что ему известно, с кем имеет дело. - Ходят слухи, многие диверсанты почитают за честь оказаться в числе так называемых "фридентальских курсантов".
- Помня при этом, что после обучения они превращаются в "рыцарей Фриденталя", - уточнил офицер абвера.
- Даже так: "рыцари Фриденталя"?.. В последнее время рыцарство входит в моду.
- Само понятие, а не все то, что на самом деле именовалось когда-то "рыцарством", - как бы между прочим обронил Роттенберг.
Все "по-рыцарски" выдержали уважительную паузу, смутно представляя себе при этом, что именно имеет в виду человек, принадлежавший к одной из самых далеких от истинного рыцарства организаций рейха - гестапо.
- Вот только во фронтовых операциях лично я "фридентальских курсантов" пока что не видел, - нарушил это молчание вежливости генерал Швебс. - Извините, не довелось.