- А танки?
- Что танки? - не понял я.
- Танки же на нас пойдут, а у нас ни гранат, ни противотанкового ружья.
- Танки - не ваша забота, - буркнул я и убежал.
Нам пришлось отступить. Пожалуй, "отступить" - не то слово, просто-напросто пришлось бежать от сарая до прежних своих окопов, потому что противотанковые орудия не успели выдвинуться вперед. Танки прошли над нашими головами, обвалив за шиворот груды песка, но там, в глубине обороны, нарвались на снаряды и замерли неподвижно, распространяя вокруг противный запах горелого масла.
В суматохе я забыл о новичках, но вскоре они сами напомнили о себе. Пришли перепачканные грязью, бледные, испуганные и дрожащими голосами доложили:
- Товарищ лейтенант, мы пулемет забыли.
Они так и сказали - "забыли".
- Как забыли? Где? - не понял я.
- Там, - махнули они в сторону сарая.
- Но там же немцы.
- Наверное, - покорно согласились они. - Как только их солдаты стали наступать, а наши ребята отходить, мы и побежали. А пулемет забыли.
Я похолодел. Если бы они сказали, что немцы захватили пулемет, что они держались до последнего, дрались, но в бою вынуждены были оставить оружие, не видя иного выхода! Но они сказали "забыли", и я вынужден буду при докладе повторить их слова.
- Вас окружали, что ли? - с надеждой спросил я.
- Да нет, - простодушно хлопали они глазами. - Все побежали, и мы тоже, а пулемет там остался.
Я знал, что полагается солдату за такую "забывчивость", и мне было бесконечно жаль этих испуганных ребятишек. Задумался. Идти к комбату, доложить обо всем честно? Но как он посмотрит? Конечно, я знал его доброе сердце, но преступление было налицо.
- Что с нами будет? - оторвали меня от невеселых дум ребята.
- Расстрелять вас надо, вот что! - загремел я.
- Мы готовы, - совсем упавшим голосом отозвались они.
- Готовы, вы на все готовы! - не мог успокоиться я. - Сидеть здесь и никуда не отлучаться.
- Есть не отлучаться, - отозвались они хором.
Я пошел к комбату. Выслушав меня, он долго молчал.
- А ведь это и твоя ошибка, лейтенант, надо было их распределить по расчетам, чтобы каждый мальчишка при старом солдате был.
- Не успел, комбат, - виновато сказал я.
- На войне надо все успевать, - укоризненно произнес он и замолчал. - Ну что же, думай не думай, ничего не придумаешь: надо выручать пулемет. Бери Зарю, еще кого-нибудь покрепче, лезь к немцам, ищи пропажу. А на ребят не кричи, успокой их.
- Они уж к расстрелу приготовились, - улыбнулся я.
- К расстрелу, - сердито повторил он. - Как у вас все легко: раз-два - и расстрел. А о матерях, об отцах их подумали? Ну-ка, пришли этих новичков ко мне. Я им спущу штаны, устрою расстрел.
Когда я сказал ребятам, что их вызывает комбат, они совсем сникли.
Прежде чем отправить новичков к комбату, я вызвал Зарю и мы самым тщательным образом расспросили их, где они были и где могли забыть пулемет.
- А охрана будет? - спросили они.
- Какая охрана? - не понял я. А поняв, рассмеялся: - Не будет у вас караула. Топайте сами.
Ребята ушли. А мы с Зарей уползли к немцам. Никогда мне не забыть эту ночь. Вначале под самым носом врага тщательным образом обыскали нейтральную полосу, потом долго вглядывались в темноту, но нашего пулемета не нашли. Он как в воду канул. Отвергнув несколько нереальных планов, злые и голодные, возвратились к своим. С тяжелым сердцем шли мы к комбату. Спустились в блиндаж и глазам не поверили: сидят наши новички за командирским столом, веселые и довольные, пьют чай.
- Ну вот и вернулись, целые и невредимые, - обрадовался комбат. А потом приказал солдатам: - Докладывайте своему командиру, пусть он решает.
- Товарищ командир, - перебивая друг друга начали свой доклад новички. - Ведь что получилось? Мы пулемет-то не там забыли, а здесь уже.
Что-то горячее стало подступать к сердцу.
- Понимаете, оказывается, мы, когда вместе со всеми бежали от сарая, захватили пулемет, но уж очень расстроились и забыли, что захватили его.
- Что же вы ко мне докладывать о пропаже пулемета приходили? - еще больше побагровел я.
Ребята молчали.
СПЕЦИАЛИСТ
Появился в нашем подразделении младший лейтенант. Мне в штабе туманно пояснили: "Специальное поручение. Он сам расскажет. Если что попросит - помоги". А среди солдат пошли смутные слухи. Одни говорили, будто он опыт наших боевых действий изучает, другие - что скоро нам новый вид оружия дадут и этот лейтенант обучать нас станет, а третьи такую историю придумали, будто затесался среди нас немецкий агент и этот лейтенант имеет задачу разоблачить его.
Однако время идет, а младший лейтенант помалкивает. Я его не расспрашивал, честно говоря, не до него было. Вели мы в то время бои, как говорится, местного значения. А хуже этого нет. То надо во что бы то ни стало безымянную высотку взять, как будто от этой высотки весь дальнейший ход войны зависит, то немцев из дырявого сарая выбить. Солдаты ворчат, потому что для таких дел ни танков, ни тяжелой артиллерии, ни авиации не дают. Если бы мы знали дальнейшие планы командования, может быть, нам стало ясно, что для успеха большого наступления нужны и эта высотка, и этот сарай. Но в планы большого начальства солдат до поры до времени не посвящают.
Однажды поставили перед нами задачу - выбить немцев из небольшого леска. По нашим уральским понятиям никакой это не лес - так, с полсотни захудалых деревьев. Думали его с ходу взять, а застряли на три дня. Только сунулись - такой на нас огненный шквал обрушился, что пришлось залечь, разобраться, что к чему, и начать наступление по всем правилам. Потом оказалось - штаб у них какой-то в этой рощице обосновался.
На третий день выбили немцев из леса и, как водится, стали обживать местность. Видим: блиндажи оборудованы в три наката. Между ними - ходы сообщения. Все замаскировано. Капитальные сооружения, ничего не скажешь. Только собрались мы по-царски расположиться, подбегает ко мне младший лейтенант и просит построить солдат. Ну что же, просьбу надо выполнять, тем более что указание начальства на сей счет было.
Построились ребята. Младший лейтенант вышел вперед и начал:
- Солдаты! Я к вам по серьезному делу послан. Война к концу идет. И мне поручено призвать вас к осторожности. Осторожного, как говорится, бог бережет. Мы провели исследования и выяснили: уж очень много у нас неоправданных потерь.
- Ахнет мина - какая может быть осторожность?
- Когда мина рядом разорвется - тут уж ничего не поделаешь. Хотя смотря в какой обстановке. Если в наступлении - одно дело, если в обороне - другое. Вот, скажем, остановились вы после атаки. Команда "окопаться!" Один солдат добросовестно выполнит ее, в полный рост окоп выроет, другой для вида, чтобы командир не привязывался, ковырнет лопатой раз-другой и заваливается спать. И вот, представьте, между этими солдатами разорвалась мина. Каков результат? Тот, который в полный рост окопался, жив и здоров, домой письма пишет и врага продолжает громить. Тот, который схалтурил, в лучшем случае в медсанбат направляется, а в худшем - так и не проснется никогда. А ведь у него мать, жена молодая да красивая, может, даже дети есть.
Лейтенант помолчал. Гляжу - призадумались мои солдаты. И я подумал: "А ведь верно говорит".
- Или вот вам другой пример. Но сначала вопрос: куда вы пустые консервные банки деваете?
- Что же их, с собой таскать?
- Не надо с собой таскать пустые консервные банки. И выбрасывать не надо. Встали вы в оборону или, как сейчас, на ночь остановились. Свяжите эти банки и развесьте по кустам. Решил фашист взять кого-то из вас в "языки". Тихо подползает, а кругом темень. Ни вам, ни ему ничего не видно. И вот задел он эти самые банки, а они и загрохочут. Вам все ясно. Вы автомат на живот, "хенде хох!" - и не вы у него, а он у вас в "языках" ходит.
Младший лейтенант показал, как фашист в "языках" ходит, и мы не могли удержаться - расхохотались. Все-таки великим мастером перевоплощения был он. (Если не сложил где-нибудь на чужой земле свою красивую голову, наверное, играет где-нибудь на сцене на радость людям.)
- Вот скоро переступим мы границу этой, трижды проклятой, гитлеровской Германии. Войдете вы в немецкий дом. Навстречу вам хозяин или хозяйка. Что они говорят?
- Гитлер капут!
- Ну это само собой. Говорят они: "Битте, господин солдат". У них там все господа. Ни кола, ни двора - все равно господа. Да… Вот, говорят они: "Битте, господин солдат. Пожалуйста, откушать". Что вы делаете?
- Едим, если, извиняюсь, жрать хочется, - послышалось из строя.
- А если еда отравлена? Если этот хозяин - отчаянный фашист и решил вам такую свинью подложить? Что? Молчите? Вот то-то и оно. Вы должны заставить их от каждого блюда у вас на глазах отведать. Ну, а потом смело ешьте. Последний пример. Вот перед вами немецкие блиндажи. Они только что оставлены противником. Некоторые из вас, заметил я, хотели туда нырнуть. Признавайтесь - было такое желание?
- Было! - дружно и весело откликнулся строй.
- Было, - укоризненно повторил младший лейтенант. - А ведь они могут быть заминированы. Немцы знали, что мы их сюда выгоним? Знали! Наверняка. Что им стоило мину подложить и шнурок к двери привязать. Потянул за дверь, мина сработала, и опять нет человека. Ведь вот какое дело, ребята.
Мы уже с уважением поглядывали на младшего лейтенанта. Он помолчал минуту, погруженный в свои мысли, потом встряхнул головой:
- А как надо? Раздобыть веревку, осторожно прикрепить ее к двери, залечь и дернуть. Дверь откроется, взрыва нет, тогда смело входи…