- Вы обо мне, что ли, Хабанеев? - нахмурился Суслин.
- Никак нет, - отозвался из-под стола Хабанеев. - Я о старшем сержанте Гарбузенко, товарищ младший лейтенант. У него сапоги сорок шестого размера: затвор можно унести, не то что пружиночку.
- Кстати, а где Гарбузенко? - спросил Игорь.
- К старшине пошел, - пояснил Мятников, любовно протирая ветошью ствол пулемета. - Мыло канючить.
- Нам же выдавали мыло? - удивился Суслин.
- Тому мылу кто-то уже ноги приделал, - усмехнулся Сайко.
- Тю-тю наше мыльце, - вздохнул под столом Хабанеев. - Теперь газетами мыться будем. Говорят, если взять подшивку за полгода и тереть активно спину, то…
- Что вы там под столом разглагольствуете, Хабанеев? - недовольно спросил Суслин. - Почему вы вообще не вылезаете?
- Я пружину ищу, - объяснил Хабанеев. - Бронебойка без пружины не стреляет. А насчет газет - точно, вы у начхима спросите. Есть у старых подшивок мылящая способность…
- Прекратите глупые остроты! - поняв, что его снова разыгрывают, рассердился Суслин - Лавкин, почему вы пэтээр один чистите? Где ваш первый номер? Святкин где, спрашиваю?
По уши перемазанный маслом Лавкин, в одиночку трудившийся над бронебойкой, обреченно вздохнул:
- Это… Товарищ ефрейтор приказали, чтоб, значит, все блестело, а сами… И замолчал.
- Ну и что же они сами? - нетерпеливо спросил Суслин.
- Сами дрыхнут, - пояснил Мятников - Ну, сачок! На все сто с походом…
Святкин действительно сладко посапывал в самом дальнем углу верхнего яруса нар, и снизу его не было видно.
Суслин взгромоздился на табурет, привстал на носках и лишь тогда обнаружил спавшего ефрейтора.
- Встать! - скомандовал Суслин.
Святкин не шевельнулся, но по его замершему дыханию было ясно, что он прикидывается спящим, соображая, как бы получше выйти из создавшегося положения.
Солдаты перестали чистить оружие, с интересом ожидая начала очередного "спектакля".
- Ефрейтор Святкин, встать! - крикнул Игорь и дернул спящего за ногу.
- Раны… - вдруг простонал Святкин.
- Какие раны? Причем тут раны?
- При мне, - умирающим голосом пояснил ефрейтор. - Болят мои раны. Застудил в период героического отражения танковой атаки. Скрутило.
- Скрутило?.. - Игорь в растерянности оглянулся… и увидел сорок молодых, приготовивших улыбки лиц. Спрыгнув с табуретки, Игорь спокойно и неторопливо пошел к выходу.
- Куда это он? - шепотом спросил вылезший из-под стола Хабанеев.
- Может, за доктором? - предположил Крынкин.
- Скажешь тоже, - возразил Глебов. - Небось командиру роты жаловаться побежал, Суслик…
Игорь вдруг резко повернулся, шагнул к солдатам. Он смотрел на них в упор. Губы его дрожали, да и заговорил он непривычным, до звона напряженным голосом:
- Ладно, я плохой командир. Я не могу справиться со Святкиным. Я не умею командовать. Я не способен руководить. Но вы же комсомольцы! Вы - комсомольцы, а кругом - война, а вы смеетесь, ржете, как жеребцы, а там товарищи ваши гибнут. Это честно, по-вашему? Это по-комсомольски? Я не виноват, что я - ваш командир… Я готов хоть сейчас стать рядовым. Готов поменяться с любым из вас! Не потому, что боюсь ответственности, а потому, что вы - мои товарищи. Вы же товарищи мои, мы же вчера в школе за партами вместе сидели. А вы… Вы предаете меня. Да, предаете! И мне стыдно. Стыдно за вас, ребята.
Чувствуя, что вот-вот не удержит слез, Игорь оборвал сам себя, постоял, опустив голову, и быстро вышел из казармы.
В казарме возникла странная тишина. Посерьезневшие солдаты, не глядя друг на друга, вдруг двинулись к нарам, где лежал ефрейтор Святкин. На ходу сержанты и те, кто был постарше, как-то сами собой вышли вперед, оттеснив молодежь.
- Сват, - негромко сказал Мятников. - Ну-ка спустись.
А ефрейтор Святкин все еще по инерции улыбался…
Вечером младший сержант Сайко докладывал командиру взвода младшему лейтенанту Суслину:
- Товарищ младший лейтенант, во взводе вечерняя поверка произведена. Личный состав налицо. За исключением ефрейтора Святкина. Докладывает дежурный младший сержант Сайко.
- А где Святкин? - хмуро спросил Суслин.
- Отправлен в санчасть, товарищ младший лейтенант.
- Опять раны?
- Никак нет. С нар упал. Аккурат после разговора с вами.
- То есть как это - упал? - нахмурился Суслин.
- Не спрашивай ты ни о чем, лейтенант, - с грубоватой фамильярностью ответил Сайко. - Не спрашивай, и все будет нормально. Поговорили с ним ребята маленько, вот и все. По-солдатски, как говорится, без мусора из казармы.
Константин сел на верхней полке вздрагивающего от быстрого хода вагона. Нащупал в кармане тужурки сигареты. Осторожно, стараясь не побеспокоить соседей, спрыгнул на пол и вышел из купе.
В коридоре было пусто. Только возле одного из окон стояла молодая женщина в расстегнутой шубе и сброшенном на плечи платке. У ее ног громоздился объемистый чемодан.
Константин закурил и, раздвинув шторы соседнего окна, стал всматриваться в рассветный полумрак. Мело за окном.
- Март, - сказал он, не глядя на женщину. - А будто в феврале.
- Март, - согласилась она. - Грачи прилетели, а тут вдруг - метель.
Улыбнувшись, Константин посмотрел на нее, встретил большие, очень серьезные глаза, почему-то смешался и спросил невпопад:
- Вы биолог? То есть, я хотел сказать, ботаник?
- Почему ботаник? - пожала плечами женщина. - Я - терапевт. Работаю на "скорой помощи".
- И не страшно?
- Привыкла.
- Я к тому, что не женское это дело - с раздавленными возиться.
- Это крайность, - спокойно ответила она.
- Но случается?
- Случается. Наш город - на автомагистрали. А вы что, водитель?
- В некотором роде, - улыбнулся Константин. - Механик-водитель первого класса.
Вагон просыпался. Пассажиры с полотенцами потянулись к умывальникам, образуя молчаливые зевающие очереди. Из служебного купе вышла проводница со стаканами чая на подносе.
Проходя мимо, сказала:
- Вы просили предупредить вас насчет Подбедни, товарищ капитан. Подъезжаем. Учтите, стоянка - три минуты.
- Спасибо, - сказал капитан проводнице и взглянул на женщину:
- Извините. Моя станция.
- Вас зовут Константином? - женщина неожиданно тепло улыбнулась.
- Так точно. А почему вы…
- Тогда здравствуйте, Константин. Я - Анна, - женщина протянула руку. - Это я писала вам открытку. Наши отцы погибли в одном бою…
Суслин стоял перед вечно хмурым ротным в маленькой канцелярии.
- Товарищ старший лейтенант, я же все продумал досконально, - проникновенно говорил он, пытаясь убедить мрачного начальника. - Десять километров - туда, десять - обратно. С полной выкладкой.
- Мороз гарантируют. С ветерком, - упрямо не соглашался ротный. - Поморозишь ребят, младший лейтенант.
- Ну, знаете, тяжело в ученье - легко в бою.
- Легко у мамы, - уточнил ротный. - Тебе все хаханьки, в считалочки играть: "Аты-баты, шли солдаты". А я год в окопах подо Ржевом проторчал. Хреновина все это, парень.
- Что хреновина? - обиделся Суслин.
- Все! - отрезал ротный. - Броски, ученья, построения. Мина не избирает, пробежал ты десять - туда, десять - обратно. Шарахнет - и привет Александру Васильевичу.
- Какому Александру Васильевичу?
- Суворову.
- Ну, знаете, ваше отношение к боевой подготовке, товарищ старший лейтенант, совершенно не…
- Ладно, это мое дело. Но как командир роты я твою вредную инициативу запрещаю. Никаких бросков, понял?
- Понял, - вздохнул Игорь. - Но ведь у меня комсомольский взвод истребителей танков. Их к трудностям надо готовить.
В канцелярию вошел командир батальона. Поинтересовался, здороваясь с офицерами:
- О чем речь, отцы-командиры?
- Да вот взводный марш-бросок задумал, - хмуро пояснил ротный. - Проявляет инициативу. Таких инициативных надо по линии военторга использовать, а не в пехоте. Мороз обещают под тридцать, а он - бросок.
- А ну как и впрямь солдат поморозите? - спросил комбат.
- Так ведь бегом, - сказал Суслин. - Бегом - не шагом, товарищ капитан.
- Бегом - не шагом, - задумчиво повторил комбат и вдруг оживился:
- Кстати, строевой ваш взвод занимается?
- Занимается, - не очень убедительно ответил Игорь. - С места с песней.
- Это хорошо. Запевала есть?
- Есть. Ефрейтор Святкин.
- Поверяющий приезжает, - доверительно сообщил комбат. - Сверху, понимаете?
И многозначительно посмотрел наверх. И ротный со взводным тоже задрали головы.
- Побелить надо, - заметил батальонный.
- Надо, - согласился ротный.
- Все поверяющие сверху имеют одну слабость, - пояснил комбат, покончив с потолком. - Какую?
- Какую? - чистосердечно переспросил Суслин.
- Не знаете вы службы, лейтенант, - покровительственно улыбнулся командир батальона. - Все поверяющие любят прохождение с песней. Теперь ясно? Так что непременно разучите хорошую строевую песню. Будете защищать честь батальона.
- А бросок? - уныло вздохнул Игорь.
- Ах, бросок? Это как ротный решит.
- Против, - решительно отрубил командир роты. - Хлопцам через месяц на фронт, а там бросков хватит. И бегом, и шагом, и туда, и обратно. Против.
- Ясно, - упавшим голосом сказал Суслин.
- Да, поверяющий может зайти в расположение, - спохватился комбат. - Сегодня же проверьте казарму на предмет лишнего барахла, младший лейтенант. Все убрать. Чтобы было чисто и пусто.