За столом воцарилось гробовое молчание.
— Ну знаешь, — проговорил наконец Коннор, с нескрываемой тревогой поглядывая на братьев.
— Девяносто дней? Исключено. — Предложение брата, казалось, шокировало Эйдана.
— Речь идет только о трех месяцах, — подчеркнул Лайам, лукаво улыбаясь. — Что, непосильная задача? Вот я дал воздержание на всю жизнь.
Эйдан содрогнулся.
— Сумасшествие какое-то! — покачал головой Коннор.
— А в чем, собственно, проблема? — встрепенулся Лайам. — Боитесь попробовать?
— А кому, черт побери, захочется такое пробовать? — спросил Эйдан.
— Три месяца без секса? Невозможно. — Брайан пристально посмотрел на Лайама.
— Наверное, ты прав, — кивнул старший брат с улыбкой, принимаясь за следующую порцию пива. — Вы бы все равно не выдержали. Женщины так и вьются вокруг вас с самой средней школы. На три месяца вас не хватит.
— Мы не говорили, что нам это не под силу, — проворчал Коннор.
— Но и не дали согласия, — заметил Эйдан, в панике переведя взгляд с одного брата на другого.
— Разумеется. Я понимаю, — отозвался Лайам. — Ваши слова подтверждают истину о том, что священник тверже любого из солдат морской пехоты.
Ну уж с таким утверждением близнецы смириться не могли, и всего через несколько секунд братья ударили по рукам. Тройняшки приняли самый серьезный вызов в своей жизни.
Как брат подбил их на такое необычное пари, Брайан не мог понять даже потом. Но ему стало совершенно ясно, что Лайам ошибся с выбором профессии. Ему бы стать продавцом машин, а не священником.
— Итак, никакого секса в течение девяноста дней, — подытожил Брайан, переглядываясь с братьями. Двое других близнецов Райли радовались не больше его. Но разрази его гром, если он видел достойный выход из положения, при котором они трое не выглядели бы слабаками. — Проигравший лишается своей доли.
— А если вы все проиграете, — весело уточнил Лайам, — у моей церкви появятся деньги на новую крышу.
— Мы не проиграем, — заверил его Брайан. — Райли не сдаются без боя.
— Рад слышать, — сказал Лайам. — Осталось обсудить наказание проигравшему.
— Какое еще наказание? — Брайан настороженно взглянул на старшего брата.
Лайам улыбнулся.
— Ты это все заранее продумал, да? — догадался Коннор.
— Скажем так: я немного размышлял об этом.
— Самую малость, конечно, — насмешливо проговорил Эйдан.
Лайам кивнул.
— Церкви действительно нужна новая крыша, не забывайте.
— Ага. — Брайан внимательно посмотрел на брата. — Но признайся, дело ведь не только в крыше. Ты хочешь помучить нас.
— Немного воздержания еще никому не навредило! — протянул Лайам, криво усмехаясь. — Ведь я старший. Учить вас — моя обязанность.
— И тебе это всегда отлично удавалось, — пробормотал Коннор.
— Спасибо. Итак, — проговорил Лайам, довольный собой, — перейдем к штрафу. Этой придумкой, кстати, я особенно горжусь. Помните, в прошлом году капитан Галлахер проиграл Эйдану партию в гольф?
Сладостные воспоминания заставили Эйдана улыбнуться, но Брайан тотчас сообразил, к чему клонит Лайам.
— Исключено.
— Галлахер так хорошо смотрелся в своем наряде! Полагаю, ребята, это как раз для вас. Проигравшим придется нацепить на себя лифчики из кокоса и юбку из травы и прокатиться в таком виде по военной базе в автомобиле с откидным верхом, — сказал Лайам и уточнил:
— В День Боевого знамени.
Это был единственный день в году, когда все высокопоставленные офицеры с членами своих семей прибывали на военную базу, чтобы присутствовать на торжественной церемонии. Да, унижение будет неслыханным.
Эйдан и Коннор тотчас запротестовали, но Брайан лишь безмолвно смотрел на Лайама. Когда оба его брата-близнеца угомонились, он сказал:
— Хорошо, старший брат, а в чем заключается твое участие в сделке? По-моему, ты единственный ничем не рискуешь.
— Я рискую новой крышей. — Лайам снова поднял свою кружку с пивом и, сделав еще один большой глоток, посмотрел на каждого из братьев. — Моя ставка — мои две тысячи пятьсот. Если одного из вас хватит на три месяца, он получит все.
Если вы все продуете, а в этом я почти уверен, деньги отойдут храму, и у меня будет новая крыша.
У нас. — Он нахмурился. — То есть у церкви.
— А как ты узнаешь, выдержали мы или нет?
— Полагаюсь на ваше слово. — Лайам улыбнулся. — Мы никогда не лжем. По крайней мере, друг другу.