- Могу дать сегодня два рубля, а после жатвы вы мне отдадите три, - ответил лысый, нюхая табак.
- Нет, вы дайте три, а после жатвы получите три рубля и пять злотых.
- Этак не выйдет.
- Ну, три рубля, пять злотых и… еще курицу дам впридачу.
- Не согласен! - упрямился лысый.
- Ну, хотите три рубля, пять злотых, курицу и… полтора десятка яиц?
- Три десятка, тогда согласен, - объявил лысый. - И водку ставьте.
Они ударили по рукам.
- Эй, Войцех! - окликнул лысого один из соседей за столом, молодой крестьянин в синей куртке. - А вы когда-нибудь пьете на свои?
- Дурак я, что ли, чтобы шинкарю карман набивать? - огрызнулся лысый.
- Ну, а на чужие пьете ведь?
- Что поделаешь! Шмуль хоть и еврей, а ему тоже жить надо, и его господь бог создал.
- Мацек! - вопила баба с передником на голове. - Оторвись ты хоть раз от рюмки, иди домой, а то ребятишки там одни, пожар могут наделать…
- Вы, кум, велите кровь себе пустить - сразу от глаз оттянет, - советовал кто-то взлохмаченному мужику.
- Ой, да дана! - орал валявшийся под лавкой.
- Что ж, прощай, Малгося! Чтобы батьке твоему угодить, пришлось бы мне или стать конокрадом, или водкой тайно торговать, - говорил красивый парень стоявшей в дверях девушке.
- Войцех, ваше здоровье!
- Пейте на здоровье!
- Давай поцелуемся, Ян! Отсохни у меня руки и ноги, если я хотел такое на тебя наговорить… Но как начал он меня присягой стращать - пришлось сказать. Поцелуемся!.. Отстрадал ты свой срок в тюрьме, но это ничего. Ты помни: Иисус Христос тоже муки принял, хотя и не воровал… Поцелуемся, брат!..
- А я вам скажу: лучше у еврея деньги занимать, чем у Войцеха… Мастер он людей обирать!
- Подождите, кума, вот приедет мой Юзик из школы, так он вам все объяснит толком, лучше всякого писаря! Это такой хлопец - ого!
- Ой, да дана!
Такие обрывки разговоров слышались в душной корчме. А девушка за стойкой все наливала водку в рюмки, а жена Шмуля в черном атласном платье все писала счета.
Вдруг на лавку, что против двери, вскочил один из деревенских хозяев, и люди вокруг него закричали:
- Тише! Слушайте!
- Что такое? Второй раз будем проповедь слушать? - бросил один из парней.
- У Гжиба, видно, от долгого сидения ноги затекли, захотелось их размять!
- Тише там, хлопцы! - кричали соседи Гжиба.
- Братья! - начал Гжиб. - Тут все свои… есть и не свои, но это не беда. Своим я напомню, что на святого Яна нам с паном надо подписывать договор насчет леса. Об этом деле у каждого своя думка: одни согласны, а другие нет. И обращаюсь я к вам, братья, затем, чтобы мы все дружно что-нибудь одно постановили и за одно стояли.
- Не подписывать! Не подписывать! - прокричал Мацек, которого жена силой тащила к двери.
Корчма загудела от хохота.
- Чего смеетесь? - спросил Мацек. - Ведь всякий раз, как мы какую-нибудь бумагу подписывали, приходилось платить… то на школу, то на волость.
- Толкуй с пьяным! - бросил кто-то.
- И вовсе я не пьян! - рассердился Мацей, отталкивая жену.
Гжиб продолжал:
- Кум Мацей, конечно, немного того… под хмельком, но он сказал умное слово. Я тоже вам советую: не спешите подписывать. Лучше подождать. Кто выждать сумеет, тот всегда больше возьмет. Помните, хозяева, как вы пять лет назад хотели с паном договориться? Просили мы тогда по одному моргу на хозяйство, а он не давал. Через два года давал уже по два морга, а теперь дает три…
- Кто же согласится на три! - раздался одинокий голос.
- Если даст четыре, тогда уступим…
- И пяти мало!
В другом конце корчмы выступил новый оратор.
- Люди! Думается, мне, что Юзеф не дело говорит…
- Вот как!
- Это почему же не дело?
- А вот почему: что в руках, то мое, а что еще не в руках, то не мое! Правда, нам что ни год сулят всё больше, да, может, через год уже и трех моргов не дадут - кто его знает? Пан сейчас идет на уступки, потому что ему нужно лес продать. Ну, а если лес сгорит? Или пан все имение захочет продать? Новый-то помещик, может, и ни единого морга нам за лес не даст. Юзефу легко говорить "ждите!" - у него и так земли тридцать моргов. А нам-то досталось всего по десяти, и дети у нас взрослые, - женятся, так чем мы их наделим? Что же, я хлопца своего в лес отправлю листья жрать? Ему не лес, а земля нужна да хата.
- А разве вы не хотели бы получить заместо трех четыре морга? - спросил Гжиб.
- Ясно, хотел бы, - согласился его противник.
- Ну, если хотите четыре, так надо выждать.
- Послушайтесь меня, люди! - крикнула жена того мужика, у которого болели глаза. - Не подписывайте!
- Ишь ты! И бабы туда же!
- Заткни глотку, ведьма, не твое дело!
- А чье же? - еще громче закричала женщина.
- Да разве твой помер уже, что ты за него тут горло дерешь?
- Много он понимает! - возразила жена. - Вы меня послушайте, у меня ума больше, чем у всех вас.
- Вот погодите, кума, вернется из школы мой Юзик, тогда вы с ним умом померяйтесь! - подала голос из-за печки женщина, одетая по-городскому.
- Тише там, бабы! Разверещались, холера их возьми!
На лавку влез лысый Войцех и закричал:
- Соглашайтесь, пока не поздно! Будет у каждого свой кусок земли, а теперь много ли вам проку от того, что ваша скотина на чужой земле бродит? Лучше своя полоска, чем…
- Побойтесь бога, Войцех! Ведь у вас на ногах мои сапоги!
- Как же это так? - спрашивали вокруг.
- Заложил я их ему за рубль, а он в них ходит!
- Ну и сквалыга!
- Берет проценты, да еще в чужих сапогах хочется ему щеголять.
Сконфуженный Войцех слез с лавки и, погрозив кулаком, вышел из избы.
Встал Гайда, мужик огромного роста, на голову выше всех.
- И я вам говорю - ждите! - начал он, стукнув по столу кулаком. - Мы знаем, каково нам сейчас, пока еще есть у нас права на лес, да не знаем, как будет, когда каждому дадут два-три лишних морга, - и уж тогда к лесу и сунуться не смей…
- Э, если и подпишем, все равно в лес дорогу нам не закажут, - возразил сторонник договора с помещиком. - А вот если появится тут немец со своими людьми да начнут они по табели справляться и командовать: "Этой дорогой езди, а той - нельзя", - вот тогда нам всем солоно придется!
- Ничего, и немцу руки укоротим, - сказал Гайда.
- Ой, не укоротите, нет! - отозвался крестьянин из чужой деревни. - Вот у нас рядом немец объявился, сразу в бумагах стал копаться да землемеров привозить, и пришлось мужикам половину скота продать. А когда его лесник, тоже немец, застал в лесу Шимона. Мазурка и Шимон с ним поспорил, немец недолго думая всадил в него заряд, как в зайца, так что из Шимона потом целых три месяца дробь лезла.
На середину корчмы выскочила баба, одетая по-городскому.
- Люди, пожалейте вы и себя и меня, вдову! Ничего не решайте без моего Юзика. Как только приедет, он такой вам совет даст - ахнете! Вот какой хлопец!
- Эй, хозяева, договаривайтесь лучше со своим паном, а то как бы он вам шваба не посадил на шею! - предостерегал крестьянин из другой деревни.
- Он сам хоть и поляк, а не лучше шваба! - возразил Гайда сердито. - И одевается не по-людски, всегда на нем одежа белая либо какая-то клетчатая, и баба его все только по-швабски болтает. Что с ним, что без него - нам один толк! У других панов мужик хоть лекарство иной раз получит, когда болен, или книжку ребятишкам подарят. А этот еретик и заработать человеку не даст. Меня в усадьбу никогда не зовут - и слава богу, я других вожу и на хлеб себе зарабатываю, а те, кто на пана работает, денег никогда не видят…
- Ну, ну… не так уж он плох, бывают хуже, - вступился кто-то из сторонников соглашения.
- Он, хоть бы и хотел, никакого вреда мужику сделать не может, потому что никогда его в усадьбе нет…
- Вранье! - запальчиво перебил Гайда. - Вот у меня по его приказу свинью застрелили, такую и за тридцать рублей не купишь. А на прошлой неделе, когда его девчонка, Янельця, подошла к моей хате и подарила моей Магде ленту, он так на нее рассердился, как будто это не лента, а целое поместье… Эх! - заключил он уже вполголоса, садясь на место, - детишек его мне жаль, особливо девчонки, а не то я бы ему показал!
Из двери за стойкой появился Шмуль и с улыбкой раскланялся на все стороны.
Гжиб обратился к нему:
- А вы как скажете, Шмуль, - подписывать нам с помещиком бумагу или нет?
- Это уж как хозяева хотят, - дипломатически ответил арендатор.
- А кто, по-вашему, прав - я или те, кто хочет подписывать сейчас?
- И вы, Юзеф, правы, и они правы. Каждый делает так, как ему выгодно.
- А вы подписали бы?
- Что же вы думаете, Юзеф, для меня это новость - подписывать? Ого, сколько раз в день я всякие бумаги подписываю!
- Знаем. А согласились бы подписать, чтобы за три морга…
- Какие три! Четыре! - зашумели вокруг.
- И четырех мало!
- Вам думается, что четыре морга слишком мало, - сказал Шмуль, - а помещику - что это слишком много. Каждый хочет того, что ему выгодно.
- Значит, подписали бы? - допытывался неумолимый Гжиб.
Но еврей и на сей раз не дал решительного ответа. Он сделал шаг вперед и, заложив одну руку за пояс, а другой помахивая, словно отбивая такт, сказал: