Алексеев был наслышан об этих скобелевских словах. В Маньчжурии он понял, насколько прозорливо они были сказаны четверть века назад. Поэтому он и писал:
"...Если теплится вера, то в массу, а не в личность, которая руководит и правит... нашей армией".
Под массой Михаил Васильевич понимал нижних чинов, офицерство Русской армии в Маньчжурии. Под личностью - генерал-адъютанта Куропаткина, с годами растратившего немало лучших своих качеств, которыми блистал на болгарской земле.
Генерал-квартирмейстеру 3-й Маньчжурской армии не раз приходилось сталкиваться с главнокомандующим и в боевой обстановке. Показателен такой эпизод сражения у Сандепу в январе 1905 года, после которого русские войска отступили на север.
Алексеев находился в штабе армии. Около 12 часов дня ему позвонил начальник артиллерии куропаткинского штаба:
- Говорит начальник артиллерии штаба главнокомандующего. Кто на проводе?
- Генерал-квартирмейстер Алексеев.
- Возле вашего правого фланга изготовился для атаки 10-й корпус 2-й армии. Из его штаба мне только что доложили, что ваша армейская артиллерия до сих пор не начала огневой поддержки атаки корпуса. В чём дело?
- В штабе третьей армии нет приказа главнокомандующего о проведении огневой поддержки 10-го корпуса.
- Как нет! Об этом же говорилось на совещании у его превосходительства. Разве вы не присутствовали со своим командующим армией?
- Присутствовал. Но письменного приказа наш штаб так и не получил.
- Вы можете отдать приказ обстрелять армейской артиллерией японские позиции перед вашим соседом слева?
- Нет, не могу. У генерал-квартирмейстера, как вам известно, таких полномочий нет.
- Надо искать выход из положения. Полки 10-го корпуса уже вышли на исходные позиции для атаки. Что можно сделать?
- Выход, думаю, есть.
- Какой?
- На станции Суятунь стоит поезд главнокомандующего. Я скачу туда с просьбой отдать приказ об огневой поддержке атаки 10-го корпуса артиллерией нашей армии.
- Прекрасно. Только спешите. О решении главнокомандующем проинформируйте меня немедленно.
Куропаткин принял генерал-квартирмейстера в штабном вагоне, сидя за картой Южной Маньчжурии. На столе лежали телефонограммы и несколько неподписанных приказов.
- Ваше превосходительство. Начальник вашей артиллерии просит через меня отдать приказ о проведении огневой поддержки атаки соседнего 10-го корпуса. Цели нам известны.
Ответ главнокомандующего поразил спокойствием и благодушием:
- Огневая поддержка корпуса из армии генерала Гриппенберга от вас не потребуется.
- Позвольте спросить, почему?
- Я только что отправил приказ командующему 2-й армией ничего не предпринимать против японцев. Кроме атаки самого города Сандепу.
- Но в таком случае 10-й корпус пойдёт без огневой поддержки.
- Корпус останется на позиции. Атаковать Сандепу будут полки другого армейского корпуса.
- ?!
- Я решил не рисковать под Сандепу. Лишние потери вдали от границ России не нужны.
- Но, ваше превосходительство, идёт война. Как быть на ней без разумного риска?
- Войска надо беречь для решающего сражения. Я за них ответственен перед государем.
Михаил Васильевич писал о том случае из истории Русско-японской войны следующее:
"...С минуту на минуту можно было ожидать атаки -10-го корпуса, изолированной, неподдержанной. Полетели телеграммы, телефонограммы, и притом помимо прямого начальства. Куропаткин развенчал сразу своё звание Главнокомандующего и стал всем, если бы можно, до ротного командира включительно.
Атаку успели приостановить. Разъяснение лежало на столе Куропаткина - позиция по 2-й армии. Когда она была получена и почему сразу не попала в руки по адресу - не знаю.
В ночь на 14-е получено категорическое сообщение Гриппенберга, что Сандепу взят, но с утра от многих офицеров, командированных в соседние корпуса, стали поступать сначала сбивчивые, а потом определённые сведения, что самая главная часть этого селения обращена в обширное укрепление, весьма сильное. Эта-то часть и не взята, а если не взята она - не сделано ничего.
И тут, по-видимому, сделано немало промахов в отношении подготовки артиллериею разведки раньше, чем лезть.
А в результате... и 15 января, когда я продолжаю, ещё не окончено дело под Сандепу и вообще в западном районе. По-видимому, там понесены уже значительные потери, и как хотелось бы, чтобы они сплочены были успехом.
Но и теперь уже можно сказать, что нам недостаёт очень многого, кроме мною ранее высказанного: необходимость давать всякому действовать в пределах его обязанностей, самостоятельно, но под ответственностью...".
Всё же начальный успех атаки японских позиций у Сандепу был несомненный. От главнокомандующего требовалось только наращивать усилия, оперировать огневыми налётами армейской артиллерии, приказывать распорядительно. Или иначе говоря - командовать атакующими войсками. В таких случаях генерал Алексеев говорил нижестоящим военачальникам:
- Мало у вас ещё уменья вести бой. Много тратилось труда в мирное время на показную сторону армейской жизни".
- На войне надо воевать. Инициативно, тактически грамотно, стратегически верно.
- Нельзя атаку прерывать на полпути. Завершать только в случае явной неудачи, при несоразмерных боевых потерях или когда войска растеряют наступательный дух...
- Против австро-венгров и германцев надо воевать с учётом опыта войны в Маньчжурии. Опыт боев под Сандепу показывает, как не должно готовить наступление...
- Атака японских позиций у Сандепу была проиграна не полками, а армейским начальством. Которое не хотело побеждать…
Действительно, сражение за хорошо укреплённое китайское селение показало генерал-квартирмейстеру 3-й Маньчжурской армии, как нельзя воевать. Чем он, профессионал-оперативник, только ни занимался в дни проигранного русской армией сражения. Дни "пролетали" между телефонными разговорами, столом для служебных совещаний и беготнёй по штабу. Пришлось заниматься даже погрузкой батареи полевых пушек в железнодорожные вагоны, подменяя нижестоящего начальника.
Об оперативном же руководстве армейскими дивизиями, изготовившимися для атак, которые так и не состоялись, не было и речи. А ведь это было прямой служебной обязанностью генерал-квартирмейстера полевой армии. И никого другого, кроме командующего 3-й Маньчжурской армией генерала от кавалерии Каульбарса. У Алексеева с ним состоялся непростой разговор:
- Александр Васильевич. Имею смелость заметить, что, в случае приказа главнокомандующего перейти в наступление, оперативное управление мы можем утратить.
- Откуда вы взяли, что Куропаткин прикажет нашей армии наступать?
- Соседняя армия, как явствует из полученных телефонограмм, уже имеет частные успехи.
- Ну и что из этого?
- В таком случае тактически верным будет приказ главнокомандующего о расширении фронта атаки за счёт войск нашей армии.
- Такого приказа, Михаил Васильевич, мы не получим.
- Почему?
- Главнокомандующему известны не только частные успехи соседей, но и их частные неудачи. К тому же армия уважаемого мною Оскара-Фердинанда Гриппенберга несёт большие потери. Даже при его шведской настойчивости успеха здесь не будет.
- Тогда как, по вашему мнению, поступит главнокомандующий? Будет он добиваться победы под Сандепу или прикажет атакующему корпусу вернуться на исходные позиции?
- Будьте уверены, Михаил Васильевич, в том, что войскам будет приказано отступить. Я жду телефонограммы с таким приказом с минуты на минуту.
- Но такое решение будет тактически неверно.
- Тактически неверно оно будет только в ваших устах. От своих штабистов Куропаткин таких слов не услышит. По крайней мере, пока он исполняет должность главнокомандующего.
- Но ведь должен же ему кто-то об этом сказать?
- Алексей Николаевич не любит, когда его поучает кто- то из подчинённых ему генералов. Пусть даже и тактически правильно. Учтите это на будущее. Вам, Алексеев, ещё служить и служить...
Действительно, в тот день, 16 января, главнокомандующий Куропаткин отказался от дальнейшего достижения задуманной им цели. Ему вновь изменили решительность и последовательность в выполнении принятых и утверждённых операционных планов.
Повторялась ситуация предыдущих сражений. В куропаткинском штабе был отдан приказ войскам 3-й Маньчжурской армии отойти на позиции, занимаемые до 11 января:
"Атаку Сандепу прекратить. Полкам занять исходные позиции. Командирам обратить внимание на инженерное оборудование позиций батальонов и рот. Куропаткин".
В полках 10-корпуса не только офицеры, но и рядовые солдаты после неудачного сражения говорили друг другу:
- Сандепу едва не взяли, а теперь отступили назад...
- А для чего тогда столько людей потеряли? Чтобы японцы победу праздновали и себя славили...
- Для чего, скажите, братцы, мы атаковали эту Сандепу? Кому она была нужна?
- Почему порт-артурские стрелки сражаются, а мы только валенки протираем по китайским огородам...
Такие разговоры слышали и штабисты Каульбарса, и он сам. Старших начальников откровенно тревожило то, что подобные "упаднические" разговоры велись открыто. Если полковые и батальонные командиры в силу своего служебного положения ещё "отмалчивались", то младшие офицеры, особенно те, кто прибыл в Маньчжурию добровольцами, не сдерживались.