Алексей успел передёрнуть затвор трёхлинейки и почти в упор, с трёх метров выстрелил унтеру в грудь. Немец упал у ног Алексея.
Справа донёсся приглушённый хрип:
- Лё… ха, выручай!
На разведчика Василия насел дюжий немец и бил его здоровенным кулачищем в лицо.
Алексей прыгнул и винтовкой ударил немца по шее. В шее хрустнуло, и немец упал на Василия. Алексей испугался - не сломалось ли ложе? Бросил взгляд на винтовку - нет, цела.
Из последних сил разведчик столкнул с себя убитого противника и поднялся.
- Здоров, как хряк! Я уж думал - каюк мне. Спасибо!
Лицо Василия было в крови, обильно текущей из разбитых губ и носа.
- Зубы целы?
- Вроде. Гляди, немцы драпают.
Гитлеровцы не выдержали рукопашной, и немногие оставшиеся в живых убегали. Пятились спиной вперёд бронетранспортеры - во время рукопашной они не стреляли, боясь зацепить своих.
- Назад, в окопы! - подал команду командир роты.
Красноармейцы бросились в окопы. Алексей успел подхватить лежащий возле убитого немца автомат и вытащить из его подсумка единственный оставшийся магазин. Чай, бой не последний, пригодится.
Едва немногие оставшиеся в живых немцы скрылись за бронетранспортёрами, те открыли пулемётный огонь. Несколько бойцов, замешкавшиеся на месте схватки, были сражены наповал.
Алексей спрыгнул в свой окоп, и тут же на него свалился Василий.
- Приютишь, пока немцы стреляют? Глянь, что я добыл! - в руке у разведчика поблескивали наручные часы. - С немца снял, который меня бил! Хочешь, забери себе - фрица ведь ты уложил.
- Не хочу я ничего с убитого брать, мародёрство это.
- Гляди, какой он идейный! Автомат вон немецкий у убитого камрада забрал, не погнушался!
- Так то автомат, оружие.
- Можно подумать, у тебя наручные часы есть! Немцы всю Европу покорили и обобрали. У каждого рядового часы есть. Хоть время сверять можно, когда жратву привезут.
- Желудок сам подскажет.
- Ну смотри, было бы предложено. Я за них булку хлеба выменяю - у того же старшины.
- Вот тогда и поделишься.
- Замётано.
Василий был парень разбитной, и когда можно было, своего не упускал. Он и сейчас успел не только часы с убитого снять, но и две патронные сумки с обоймами к автомату.
- Как немцы перестанут стрелять, надо за окопы сползать. У многих немцев ранцы есть, наверное, найдётся, чем в них поживиться.
- Рисковать жизнью из-за барахла! - пренебрежительно скривился Алексей.
- Я человек рисковый, пресная жизнь не по мне.
- Война, риска выше головы - зачем без нужды на пулю нарываться?
- Странный ты, Алексей, слишком уж правильный.
- В тайге без этого никак. Если поранишься или заблудишься - никто не поможет, надо просчитывать всё на шаг-два вперёд.
- О, вроде стихло всё? - перебил его Василий. Он приподнялся над бруствером. - Немцев не видать. Ну, я пополз.
И не успел Алексей возразить, как Василий перевалился через бруствер и пополз к убитым немцам. Он переползал от одного к другому, потом вернулся к окопу и столкнул в него ранец.
- Держи, я за патронами сползаю.
- Да сиди ты, егоза.
Из окопа Алексей наблюдал, как Василий опустошает подсумки. Занятый делом, он не заметил, что кто-то из немцев был, видимо, только ранен и пришёл в себя. Хлопнул выстрел, коротко вскрикнул Василий. Алексей дёрнулся было выскочить из окопа на помощь, но немцы открыли миномётный огонь. Мины падали одна за другой, вздымая на позициях пыль. Окопы, пусть и не в полный профиль, защищали от осколков.
Когда огневой налёт стих, Алексей приподнял голову:
- Василий, ты живой?
Прислушался. Тишина. Вновь затрещали смолкшие во время обстрела цикады.
- Вася, отзовись!
Наступил вечер. Как только стемнело, Алексей выбрался из окопа и пошёл к месту рукопашной - там вповалку лежали немцы и наши красноармейцы. Василия он нашёл почти сразу. У лежащего рядом с ним немца в руке был зажат пистолет. Оба были мертвы.
- Эх, Вася, на ерунду свою жизнь променял!
Ночью по распоряжению командира роты они собрали и похоронили в братской могиле наших убитых.
Глава 2
ВЫЛАЗКА
В конце сентября дивизия была окружена в третий раз. И с каждым днём подразделения теряли бойцов, кольцо становилось всё туже, а территория, на которой они находились, сжималась, как шагреневая кожа.
А немцы совершенно обнаглели. Пользуясь последними тёплыми днями, они раздевались донага и плескались в реке. Наши бойцы только наблюдали за ними с другого берега реки. Боеприпасов к немногим пушкам и миномётам было катастрофически мало, и их берегли для планируемого прорыва. А из винтовки - далековато, не достать.
На фронте помыться, постирать пропылённую, грязную гимнастёрку - редкая удача. И наши бойцы, видя, как немцы купаются, тоже попробовали зайти в воду, но немцы накрыли их из миномётов. Вот и смотрели они на купающихся фашистов, скрипя зубами от злости.
Командир взвода, сержант Осянин в сердцах бросил:
- Хоть бы их проучил кто!
- Разрешите мне! - вызвался Алексей.
- Попробуй. Но далеко, только немцев обозлишь.
Алексей отобрал патроны с тяжёлой пулей - у них траектория более пологая. Тщательно вычистил и смазал винтовку, зарядил магазин.
На берег выбрался рано, до рассвета, замаскировался в высокой траве. Рядом, метрах в десяти-пятнадцати были кусты, но Василий сознательно туда не пошёл - их немцы в первую очередь обстреляют.
Час шёл за часом. Уже поднялось солнце, пригрело землю. Над водой поднимался лёгкий парок или туман, но к десяти часам он развеялся.
И вот тут-то на берегу показались немцы. Они сбрасывали на ходу форму и, гогоча, лезли в воду. Вели себя свободно: вздымали тучи брызг, плескались, обливая друг друга.
Прицел Алексей выставил заранее, и теперь только выбирал цель.
Один из немцев выбрался из воды и встал на берегу, картинно раскинув руки, - как на пляже.
Алексей прицелился ему в живот: голова на такой дистанции - слишком маленькая цель. Задержав дыхание, плавно потянул спусковой крючок. Выстрел! Немец упал. Остальные пока не всполошились, выстрелы на передовой - не редкость.
Пользуясь их легкомыслием, Алексей успел сделать ещё четыре прицельных выстрела, пока оставшиеся в живых и испуганные немцы ползком покидали берег. Вставать они боялись, даже форму бросили - не до неё стало.
Не прошло и нескольких минут, как немцы открыли по берегу миномётный огонь, в первую очередь целя по кустам. Только Алексей дожидаться обстрела не стал и, едва уползли немцы, убрался с берега и он.
Когда он вернулся в свой окоп, по траншее подошёл сержант Осянин.
- Видел твою стрельбу, молодец! Учился где-то?
- Да нет. Охотник я, жизнь заставила.
- Э, парень, тебя бы в снайперскую школу, да винтовку с оптикой в руки - тогда бы немцы голяком на виду у всех не бегали. Я командиру роты доложу, пусть решает.
Алексей пожал плечами. Доложил сержант старшему лейтенанту или забыл, но только в жизни его ничего не изменилось. Да и не могло. Обескровленная, окружённая дивизия готовилась к прорыву. Следующей ночью они открыли огонь по немецким позициям из пушек и миномётов, достреливая последние снаряды, потому как с тяжёлым вооружением не прорваться. Потом пушки вывели из строя, сняв с них затворы.
Сразу за артобстрелом, под покровом темноты наиболее боеспособные подразделения пошли на прорыв. За ними несли раненых и шли тыловые службы вроде связисток и банно-прачечного отряда.
С потерями, но они прорвались к своим. От дивизии едва набирался полнокровный батальон, но главное - вынесли знамя дивизии и полков. Нет знамени - утеряно, утрачено, захвачено противником - подразделение расформировывается, опозоренное, и номер его не присваивается вновь. Сохранилось знамя, святыня части - её укомплектуют, пополнят техникой, и вновь полк или дивизия воскреснет из небытия.
Вот и их дивизию отвели в тыл на отдых и переформирование. Из тыла поступало пополнение, со складов - вооружение и боеприпасы. И хотя вооружение было немного устаревшим, воевать можно было. Ведь в ополчение шло и вовсе почти музейное оружие, вроде пулемётов Мадсена или Шоша, а пушки - трёхдюймовые времён гражданской войны.
Алексей снова уходил в команду минёров, по его военно-учётной специальности. Пехотинцы, как писалось - "необученные, годные к строевой", были. Не хватало обученных - артиллеристов, танкистов, лётчиков, сапёров.
В начале декабря дивизию отправили под Елец, где готовилось контрнаступление.
Немцы, не в силах одолеть сопротивление наших войск и по кратчайшему пути пройти к Москве, решили наступать с юга, через Тулу. Зима тогда случилась ранняя и суровая, снега выпало много, морозы доходили до тридцати-сорока градусов. Холодно было даже привыкшим к морозам русским. А у немцев шинелишки тоненькие, рассчитанные на тёплую европейскую зиму, шапок не было вовсе, если не считать немногочисленные горно-егерские части. Не готовился Гитлер к затяжной военной кампании, планировал завершить войну к осени, на зиму расположить войска в тёплых квартирах.
Солдаты стали мародёрствовать, отбирать у населения оккупированных районов тёплые вещи - вязаные носки, валенки, шапки, полушубки - даже женские шали.
Хуже того, к зимней военной кампании оказалась не готова техника. Не было зимних масел, и механикам приходилось всю ночь гонять моторы, сжигая драгоценное топливо, расходуя моторесурс. А к утру грязь замерзала между катками танков и транспортёров, не позволяя им тронуться с места.