- И мне спокойнее, у вас пулемёт есть.
- Патронов нет ни у кого.
- Вон машина разбитая стоит, полный кузов ящиков с патронами. Пять минут времени дело.
- Спасибо, товарищ лейтенант!
Бойцы побежали к грузовику. Моторный отсек и кабину его разворотило осколками близкого взрыва, один борт был оторван. Но в кузове и в самом деле стояли ящики с патронами.
Быстро просмотрев маркировку, бойцы нашли винтовочные патроны - они же подходили и к пулемёту. Подхватив два ящика целиком, они побежали к машине.
Лейтенант уже сидел в кабине. Едва успели погрузить "максим", оружие и патроны, как полуторка тронулась, и бойцы вскакивали в кузов уже на ходу.
В кузове они вскрыли ящики. Ключом, похожим на большой консервный, открыли цинки. Алексей сразу зарядил винтовку, набил обоймами подсумки - даже в карманы натолкал патронов. Пограничник набивал единственную холщовую ленту. Только связист Михаил и Василий поглядывали на них с завистью - к немецким автоматам патронов не было.
- Зря поехали, - неожиданно сказал пограничник.
- Что, пешком надо было идти? - не понял его Василий.
- Я не о том. В разбитом грузовике патронов полно. Надо было на позиции возвращаться.
- Да ты чего, совсем сбрендил? Нас ведь четверо всего!
- А всё же немцы не прошли. Хоть насколько-то, да задержали мы их, дали нашим время оборону организовать.
- Обошли бы нас со всех сторон, и, скорее всего, танками бы раздавили. У нас ведь даже гранат не было.
- А про артиллеристов забыл - про тех, что с "сорокапяткой"? Ты видел, чтобы они отходили?
- Нет, не видел. Так может, их уже и в живых нет.
- Каждый должен участок, ему порученный, держать из последних сил, тогда отступать не будем, - отрезал Иван.
Его слова задели всех, зацепили за живое. Никто из них в бою не трусил, и все держали оборону, пока были патроны. А по большому счёту - без приказа с позиций ушли. Выходит, прав Иван.
Только Алексей угрызений совести не чувствовал. Не его вина, что начальство не позаботилось о резервах, патронах, гранатах, поддержке пушками. Не со штыком же на немцев врукопашную идти? Добежать не успеешь, как из автоматов посекут. А отдавать свою жизнь не за понюшку табаку он не хотел. Он ещё успеет немцам насолить, нанести урон.
Через час тряской езды по ухабам разбитой сельской грунтовки они добрались до штаба. Лейтенант убежал к начальству, а бойцы вылезли из кузова, соображая, что делать дальше. Похоже, вернуться в свои подразделения им не суждено - где они, их подразделения?
К ним подошёл старшина. В петлицах по четыре треугольничка, гимнастёрка выцветшая, зато усы - как у маршала Будённого.
- Кто такие?
Бойцы представились.
- Идите к рощице, вон туда, - повернувшись, старшина показал рукой. - Там формируют роту из остатков частей.
- Так точно.
Бойцы направились к роще, где старший лейтенант с петличками артиллериста занёс их в список.
- Будете во втором взводе, командир - сержант Осянин. Почему оружие не табельное? - вдруг грозно спросил он.
- Трофейное, товарищ командир. В винтовку осколок попал. Только патронов к нему нет.
- Получите винтовку у старшины.
- Слушаюсь.
Главное - они поели, а то уже живот к спине прилип. Не сказать, чтобы сильно покормили - пшённой кашей на воде, селёдкой и чаем, но зато хлеба дали по три куска. Бойцы повеселели. Потом сержант Осянин выяснил у каждого его воинскую специальность. С пограничником-пулемётчиком было проще всего - ему вторым номером в расчёт дали связиста. Но когда дело дошло до Алексея, сержант замешкался:
- Куда же тебя пристроить? У нас нет ни мин, ни взрывчатки. В мишень-то хоть попадаешь?
- Получается.
- Ладно, пока в пехоте побудешь.
Так и получилось, что все четверо временно в одном взводе оказались. Не хватало всего - оружия, особенно тяжёлого, патронов, а главное - не хватало командиров. На всю роту был один командир, да и тот артиллерист, без опыта пехотного боя.
Уже вечером рота, получив приказ, выдвинулась на позиции. Сержант Осянин показал рукой - копать траншею от этого дерева до тех кустов.
Сапёрные лопатки оказались только у трёх бойцов. Кому-то их и не положено было иметь - тем же разведчикам или артиллеристам, другие их потеряли. А для пехотинца окопаться - главное на войне. Земля - она и от осколков укроет и от пуль убережёт.
Алексей выкопал себе окоп в полный профиль, передал лопату Василию, а уж рядом с ним стоял, поджидая своей очереди, связист Михаил - им надо было оборудовать основную и запасную позиции. В общем, лопатка вернулась к Алексею к утру и уже изрядно затупленная. Он бережно убрал её в чехол.
За ночь Алексей успел вздремнуть в окопе. На западе погромыхивало. Утром высоко в небе показался самолёт.
- Рама, - сказал Иван. - Сейчас всё высмотрит, разнюхает, а потом бомбардировщики прилетят.
И он не ошибся. Часа через два прилетели "лаптёжники". Бомбили они по хорошо видимым сверху окопам и траншеям. Но попасть с такой высоты в окоп - дело затруднительное, и потери рота понесла небольшие.
Бомбардировка - дело психологически тяжёлое. Немец с самолёта бомбы кидает, а бойцы ощущают полную беззащитность и невозможность оказать какое-либо сопротивление, дать отпор.
Но бомбардировкой испытания не закончились. Едва "юнкерсы" улетели, послышался крик "Немцы!" Издалека, пока едва слышимый, доносился шум моторов. По полю, к позициям роты ползли полугусеничные бронетранспортёры Sd.Kfz.10, похожие на стальные гробы, с пулемётом в кузове. Пулемётчик с МГ-34 прятался за стальным щитком. Сейчас бы пушечку-"сорокапятку", или, на худой конец, противотанковое ружьё.
Немцы ещё издалека открыли пулемётный огонь.
Алексей выждал, когда бронетранспортёры приблизятся на 300–400 метров, тщательно прицелился в щель в стальном щитке и выстрелил. Пулемёт замолк, голова в стальном шлеме исчезла за щитком.
Алексей перенёс огонь на другие транспортёры. Если бы у них были башни, как на других боевых машинах, сделать что-либо было бы невозможно.
Из транспортёров через задние дверцы высыпала пехота. Немцы рассыпались цепью и начали стрелять из автоматов.
- Во, самое то! - обрадовался Алексей. Он тщательно прицеливался и стрелял по фигурам в сером обмундировании. Рядом стреляли другие бойцы.
Цепь значительно поредела. И когда до неё осталось метров сто пятьдесят, заработал пулемёт. Куликов стрелял короткими очередями, по семь-восемь патронов. Даст очередь, перенесёт прицел, и всё повторяется. Потери немцы понесли значительные.
Однако пулемёт засекли и стали стрелять по нему из транспортёров, пытаясь подавить, "максим" смолк. Алексей обернулся в тревоге, но пулемётчик менял позицию на запасную.
Немцы осмелели, стали забрасывать траншеи гранатами. Далековато, правда, и разлёт осколков из их гранат - 10–15 метров, но психологически подавляет.
Двое из наших бойцов не выдержали плотного автоматного огня и взрывов гранат, бросились из окопов назад. Тут немцы их и скосили.
Алексей видел, как убили побежавших, и осуждающе покачал головой - как трусы погибли!
Прямо на бруствер перед ним упала немецкая граната М-39, похожая на нашу "лимонку", только из двух штампованных половинок. На фронте её прозвали "яйцо" или "крашенка". Пороховой замедлитель у этих гранат горел 4,5 секунды.
Не медля ни мгновения, Алексей схватил гранату и отшвырнул её в сторону набегающих немцев, спрятав голову за бруствер. Тут же рванул глухой взрыв, раздались крики раненых немцев.
Алексей высунулся из окопа - до немцев было всего полсотни метров - и стал расстреливать набегавшие фигуры, как в тире. Сейчас бы автомат сюда, в ближнем бою - самое то! У него сейчас каждый выстрел навскидку находил цель. Даже у тех бойцов, кто на сто метров не попадал в ростовую мишень, промахов сейчас не было - слишком близко подобрались немцы.
Цепь гитлеровских пехотинцев несла ужасающие потери. Последние сто метров перед окопами были усеяны трупами в серой форме.
Из окопа, по центру позиций сводной роты поднялся старший лейтенант. Полуобернувшись к оставшимся в окопе бойцам, он поднял руку с зажатым в ней пистолетом:
- За Родину! В атаку - вперёд!
Из окопов и траншей стали выбираться красноармейцы. Многие держали в руках винтовки с примкнутыми штыками, зловеще поблескивающими на солнце. Нестройное "Ура-а-а!" возникло где-то впереди, прокатилось по полю и подхватилось бегущими сзади.
Сшиблись. Гитлеровцев кололи штыками, били прикладами и сапёрными лопатками. Немцы отбивались автоматами, но их складные приклады не были рассчитаны на рукопашную.
Прямо на Алексея набегал высокий жилистый немец. Алексей перехватил винтовку за ствол, поскольку штыка у него не было, и с разбегу ударил немца прикладом. Тот вскинул под удар автомат, держа его в обеих руках. Звякнул металл. Алексей размахнулся ещё раз, но немец успел ударить его ногой. Каблук с железной набойкой больно впечатался в бедро. Алексей едва не взвыл от боли и саданул немца прикладом по колену. Немец вскрикнул и отскочил.
Из-за спины Алексея выбежал пехотинец и ударил немца штыком. Тот вздрогнул. Широко раскрыл глаза и медленно завалился на спину. Пехотинец потянул винтовку на себя, но штык застрял между рёбрами.
- Отцепи штык, чёрт с ним, - посоветовал Алексей, поймал взгляд пехотинца, устремлённый за его спину, и поспешно обернулся.
На него бежал унтер-офицер с нашивками на левом рукаве. В руке он держал пистолет. Вскинув руку, унтер-офицер выстрелил, но промахнулся. Мотыль "парабеллума" застыл в верхнем положении, магазин был пуст, но в горячке боя унтер всё нажимал и нажимал на спусковой крючок.