В тот же день под вечер массивная серая башня предстает издали глазам утомленного путника. Колокола звонят к вечерне, и, должно быть, ему непременно нужно на ней присутствовать, ибо, ускоряя шаги, он спешит к открытым дверям собора. Когда он входит, певчие уже надевают свои запачканные белые стихари; он достает собственный свой стихарь и, накинув его, присоединяется к выходящей из ризницы процессии. Затем ризничий запирает решетчатую дверь, певчие торопливо расходятся по местам и, склонив головы, закрывают лицо руками. И через миг первые слова песнопения: "Когда прийдет нечестивый", будят в вышине под сводами и среди балок крыши грозные отголоски, подобные дальним раскатам грома.
Глава II
Настоятель - и прочие
Кто наблюдал когда-нибудь грача, эту степенную птицу, столь сходную по внешности с особой духовного звания, тот видел наверно не раз, как он, в компании таких же степенных, клерикального вида, сотоварищей, стремит в конце дня свой полет на ночлег, к гнездовьям; и как при этом два грача вдруг отделяются от остальных и, пролетев немного назад, задерживаются там и неизвестно почему медлят; так что невольно приходит мысль, что по каким-то тайным соображениям, продиктованным, быть может, высшей политикой грачиной стаи, эти два хитреца умышленно делают вид, будто не имеют с ней ничего общего.
Так и здесь, после того как кончилось богослужение в старинном соборе с квадратной башней и певчие, толкаясь, высыпали из дверей, и разные почтенные особы, видом весьма напоминающие грачей, разбрелись по домам, двое из них поворачивают назад и неторопливо прохаживаются по обнесенному оградой гулкому двору собора.
Не только день, но и год идет к концу. Яркое и все же холодное солнце висит низко над горизонтом за развалинами монастыря, и дикий виноград, оплетающий стену собора и уже наполовину оголенный, роняет темно-красные листья на потрескавшиеся каменные плиты дорожек. Днем был дождь, и теперь под порывами ветра зябкая дрожь пробегает порой по лужицам в выбоинах камней и по громадным вязам, заставляя их внезапно проливать холодные слезы. Опавшая листва лежит всюду толстым слоем. Несколько листочков робко пытаются найти убежище под низким сводом церковной двери; но отсюда их безжалостно изгоняют, отбрасывая ногами, двое запоздалых молельщиков, которые в эту минуту выходят из собора. Затем один запирает дверь тяжелым ключом, а другой поспешно удаляется, зажимая под мышкой увесистую нотную папку.
- Кто это прошел, Топ? Мистер Джаспер?
- Да, ваше преподобие.
- Как он сегодня задержался!
- Да, ваше преподобие. И я задержался из-за него. Он, видите ли, стал вдруг не в себе…
- Надо говорить "ему стало не по себе", Топ. А "стал не в себе" это неудобно - перед настоятелем, - вмешивается более молодой из двоих грачей тоном упрека, как бы желая сказать: "Можно употреблять неправильные выражения в разговоре с мирянами или с младшим духовенством, но не с настоятелем".
Мистер Топ, главный жезлоносец и старший сторож, привыкший важничать перед туристами, которыми он по долгу службы руководит при осмотре собора, встречает адресованную ему поправку высокомерным молчанием.
- А когда же и каким образом мистеру Джасперу стало не по себе - ибо, как справедливо заметил мистер Криспаркл, лучше говорить "не по себе", да, да, Топ, именно "не по себе", - солидно внушает своему собеседнику настоятель.
- Так точно, сэр, не по себе, - почтительно поддакивает Топ.
- Так когда же и каким образом ему стало не по себе, Топ?
- Да видите ли, сэр, мистер Джаспер до того задохся…
- На вашем месте, Топ, я не стал бы говорить "задохся", - снова вмешивается мистер Криспаркл тем же укоризненным тоном. - Неудобно - перед настоятелем.
- Да, "задохнулся" было бы, пожалуй, правильнее, - снисходительно замечает настоятель, польщенный этой косвенной данью уважения к его сану.
- Мистер Джаспер до того тяжело дышал, - продолжает Топ, искусно обходя возникший на его пути подводный камень, - до того он тяжело дышал, когда входил в церковь, что уж петь ему было труднехонько. И, может, но этой причине с ним потом и приключилось что-то на манер припадка. Память у него затмилась, - это слово мистер Топ произносит с убийственной отчетливостью, не сводя глаз с мистера Криспаркла и как бы вызывая его что-либо тут усовершенствовать. - Голова закружилась, и глаза стали мутные, даже боязно было на него смотреть, хоть сам он вроде не жаловался. Ну я его усадил, подал водицы, и он вскорости вышел из этого затмения. - Мистер Топ повторяет этот, столь удачно найденный, оборот с таким нажимом, словно хочет сказать: "Ловко я вас поддел, а? Так нате ж вам еще раз".
- Но домой он ушел уже совсем оправившись?
- Да, ваше преподобие, домой он ушел уже совсем оправившись. И я вижу, он велел затопить у себя камин, Это он хорошо сделал, потому на дворе мокрядь, да и в церкви нынче было ужас как сыро, и мистер Джаспер даже весь дрожал, как в лихорадке.
Все трое обращают взгляд к каменному строению, протянувшемуся поперек двора - бывшей монастырской привратницкой над широкой аркой ворот. В окне с мелким переплетом мерцает огонь, а кругом уже сгущается сумрак, окутывая тенями пышные вороха плюща и дикого винограда на фасаде привратницкой.
Соборный колокол вдруг начинает отбивать часы, и в тот же миг под налетевшим ветром зыблется листва вдали на фасаде, как будто и ее колеблет мощная волна звуков, гулом наполняющая собор и реющая над башней и гробницами, над разбитыми нишами и выщербленными статуями.
- А племянник мистера Джаспера уже приехал?
- Нет еще, - отвечает жезлоносец. - Но его ждут. Сейчас мистер Джаспер один. Видите, вон его тень? Это он стоит как раз между двумя своими окнами - тем, что выходит сюда, и тем, что на Главную улицу. А вот он задергивает занавески.
- Ну что ж, - бодрым тоном говорит настоятель, давая понять, что происходившее только что маленькое совещание закончено, - надеюсь, мистер Джаспер не слишком отдается чувству привязанности к своему племяннику. В нашем бренном мире не должно допускать, чтобы наши чувства - пусть даже самые похвальные - властвовали над нами; наоборот, мы должны ими управлять, - да, да, именно управлять ими! Однако этот звон не без приятности напоминает мне, что меня ждут к обеду. Быть может, вы, мистер Криспаркл, по дороге домой заглянете к Джасперу?
- Обязательно загляну. Могу я сказать ему, что вы любезно осведомлялись о его здоровье?
- О да, конечно. Осведомлялся о его здоровье. Вот именно. Осведомлялся о его здоровье.
С приятно покровительственным видом настоятель заламывает набекрень свою украшенную лентами шляпу - конечно, только слегка, насколько это прилично столь важному духовному лицу, когда оно в веселом настроении - и, бодро переступая затянутыми в изящные гетры ногами, направляется к сияющим рубиновым светом окнам столовой в уютном кирпичном домике, где он в настоящее время "имеет свое пребывание" вместе с супругой и дочерью.
Мистер Криспаркл, младший каноник, белокурый и румяный, всегда встающий на заре и не упускающий случая хоть раз в день нырнуть с головой в какой-нибудь подходящий по глубине водоем - реку ли, озеро ли - в окрестностях Клойстергэма; мистер Криспаркл, младший каноник, знаток музыки и античной словесности, приветливый, всем довольный, любезный и общительный, юноша по виду, если не по годам; мистер Криспаркл, недавно еще репетитор в колледже, а нынешнюю свою должность получивший благодаря покровительству некоего отца, признательного за успешное обучение сына, и сменивший, таким образом, водительство младых умов по большим дорогам языческой мудрости на вождение душ по стезе христианской веры; мистер Криспаркл, младший каноник и добрый человек, хоть и спешит домой к чаю, не забывает, однако, зайти в привратницкую над воротами.
- Я с огорчением услышал от Топа, что вы прихворнули, Джаспер.
- Ну что вы, это сущие пустяки.
- Вид у вас, во всяком случае, не совсем здоровый.
- Разве? Ну, не думаю. А главное, я этого совсем не чувствую. Топ, наверно, бог знает что вам наговорил. Это уж у него по должности выработалась такая привычка - придавать чрезмерное значение всему, что связано с собором.
- Так, значит, я могу передать настоятелю - я здесь по особому желанию настоятеля, - что вы уже совсем оправились?
Мистер Джаспер отвечает с легкой улыбкой:
- О да, конечно. И передайте, пожалуйста, настоятелю мою благодарность за внимание.
- Я слышал, к вам должен приехать молодой Друд?
- Я жду моего дорогого мальчика с минуты на минуту.
- Это очень хорошо. Он принесет вам больше пользы, чем доктор.
- Больше, чем десять докторов. Потому что я люблю его всей душой, а докторов с их латинской кухней не люблю вовсе.