Для того чтобы увидеть весь мир, достаточно оторваться от экрана или работы, выйти ночью из дома и посмотреть вверх. Лучше выйти в деревне на окраину сада или в городе - парка, чтоб высокие деревья и здания не загораживали обзор. Приходит странное ощущение, что ты стоишь на земле и на Земле - как будто смотришь на себя извне, из космоса - ощущаешь, что все места, которые ты знаешь и ценишь, и все люди, которых ты знаешь и ценишь, находятся здесь же, на одной линии, на одной плоскости вместе с тобой на этой поверхности, на земле, и в этой небольшой сферической точке - на этой Земле; остальное - там; при этом возможно, что там никого и ничего нет, а возможно, и скорее всего, там очень много всего, но несколько - если не совсем - иного; однако достаточно сейчас запрокинуть голову, чтобы почувствовать головокружение, предельно ясно и ярко увидев прямо перед собой, недалеко от своего постоянного привычного скучного дома столько от всей Вселенной - всё равно за раз не удастся пересчитать и вообще осознать что это.
А если пасмурно и оттепель - ничего нет там, даже мысль такая не придёт, но всё равно влажность внушает метафизическую тревогу - тем, кому она адресована свыше или сниже, да.
4.
"Российские флаги приспущены…", а мы опять припиваем как ни в чём не бывало, приговаривая "С праздничком!" к каждой стопке. В дверь стали стучать, и я, спотыкаясь о стулья с Сашами, об бутылки на проходе, пошёл открывать.
- Ну что ж вы, эх, - заводил свою привычную пластинку Дядюшка дед, входя в коридорчик с тазом, который, как вы помните, ведёт - посредством процессов окисления наверно? - философский диспут с некоей субстанцией, мерами его наполняющей, - спотыкаясь и чертыхаясь; а тут уж, у стола, он сказал: - Не с того вы жизнь начинаете! (Именно эту сентенцию мы слышим от него каждый раз, каждый его приход - к чему бы это?)
- А мы вот, дядь Володь, вот… так сказать, день рожденье у нас… тут… - ОФ уж был пьян и по сути мало чем отличался своим цветом и формой от искрошенной кильки, лежавшей у него на брюках.
- За дурака что ли меня содержите!
Конечно день родж… рождения - уже раз восьмой за полтора месяца, что мы тут живём! Нас обычно четверо, так что на каждого по два уже справили…
Или - сидим пьём, все в дуплет, и заявляется Дядюшка дед - баклажка с самогоном оперативно убирается под стол, все сразу хватают с холодильника и со шкафа журналы "Нева" и делают вид, что читают… Стыдоба.
А вот и эффект бумеранга - я один сидел как насос, читал по журналу "Защиту Лужина" (одно из двух единственных гениальных набоковских произведений), заходит дед и давай: хуль ты пьяный сидишь, вид мне тут воссоздаёшь!
Бывало спросишь у Дядюшки-дедушки что-нибудь конкретное, например: где взять тряпку для пола, а он ответствует: - Мы всё зделаем, погодите ребята… некогда, а так - жизнь, её не обманешь!.. Я уж пробовал - не получилось. Мой Вовка тоже вот женился, а потом вон и пшик… Не тем вы занимаетесь, не с того жизнь свою начинаете… Я полгорода вон построил, а жизнь, её не износишь, как ту ру… А вы тут, блядь, валяетесь… Блядь! бочку-то из двора! алюменивую! по-русски сказать - спиздили! Я вам, блядь, всё - и то, и то, и сё, а вы, абряуты (я думаю, искажённое народным обиходом "обэриуты" - весьма по адресу, дед!), у вас спиздили, а вы, блядь… Чтоб у меня порядок был! - При словах "Чтоб у меня порядок был!" или там "Чтоб у меня умывальник был!" он жёстко бил ребром ладони по другой. Мы всегда ему удивлялись, а напрасно. Как-то раз мы прозрели, что уважаемая в годах Дядь Володя Макушка всегда при таких пассажах (то есть всегда, олвэйз!) была, мягко говоря, в подпитии. Ну благо и мы зачастую…
Впрочем, деда мы всегда побаивались. Каждый его приход был маленькой катастрофой. А иногда и довольно большой…
…Дверь даже забыли закрыть на крючок. Я слышал, как вошёл Дядюшка дед, уже с порога начиная свою проповедь о жизни сей. На полу в коридоре находилась блевотина (вообще это характерно не для меня, а - конечно же! - для ОФ, но я отчего-то взялся блевать в эти дни, причём на одном месте, а именно: на половике в прихожей, встав на четвереньки для твёрдого упора). На столе курили (а здесь, по соображениям дядь Володи - и я его в этом очень поддерживаю! - курить нельзя), кругом валялась всякая непотребщина, наподобие укропа и прочей дряни из огурцов или бычков, затушенных об остатки съестного. Собственно в комнате половики были собраны в кучу, на полу же валялись одеяла - опять мы барахтались-вахлакались-вакхакались в них, а также стекляшки от люстры, сшибленные высочайшей макушкой Санича, и даже кровь; а на подоконнике, где лежали мой паспорт, моя зачётка и мой реферат по Державину (хороший), г-ном О’Фроловым-Великим (Greatest est - как он подписывается), блядцким гомогномом, было наблёвано прямо во всё это.
У нас в комнате две постели - на них дедушка увидел четырёх человек. О’Фролов и Михей, которые намедни коблили и козлили по новому нашему обычаю в стиле "без стыда", лежали теперь среди нас абсолютно голые, особенно ОФ.
Он присутствовал в довольно тесном и замысловатом сплетении с саничевой ногой и выказывал на свет божий свою длинную промежность.
Дядя Володя покряхтел.
Я решил притвориться спящим, чтоб отсрочить.
Дядюшка дед покряхтел ещё, и мне показалось, что он расстёгивает ширинку. И щекочет к тому же О’Фролову лапу.
Щёлкнул ремень. Я затаился. С замиранием сердца.
Дед как-то уж хотел ощупывать офроловские ноги и что-то копошился в штанах. Я вынужден был поднять голову. Дед отшатнулся, потрясая демонстративно ремнём - "Блядь, убью!" и опустил руку на нашего Сашу…
Потом я смеялся и говорил, что, мол, если вот мало-мальски не я, то был бы ты, Саша, опущен не только физически, но потерял бы и честь свою (а есть ли честь, когда совесть не-есть?), но мне никто не поверил.
5.
Приехав вечером, зайдя, долив урины для таза, открыв дверь, я обомлел: стоял гроб.
Плотно закрытые двери комнаты со скрипом отврезились и показался О’Фролов. Он был как бы обдолбан и говорил почти шёпотом.
- Вот, Лёнь, дед-то чё нам подсунул! Сижу вчера вечером, заявляется деда пьянищий, с какими-то мужиками, орёт "Заноси!", вносят гроб с бабушкой, говорит: у вас дня два пусть постоит (это его сестра, что ли), а потом ещё выносить поможете. Поставили на табуретки и смотались. А я остался… - Загипнотизированный присутствием гроба, я застыл на месте и мало понимал, что он говорит. - Иди, сюда заходи, у меня тут еда… Вот… Я конечно человек, ты знаешь, не особо суеверный - подошёл, осмотрел всю бабку - она не страшная и маленькая совсем… Бабушка хорошая… никакого злого умысла в ней нет… никакой жизни… как из воска… как икона какая-то рельефная… лицо, а сама сухая, как из соломы… Я наварил еды, перенёс всё в эту комнату, поел, потом окифирел, почитал от Спиркина и лёг спать…
- Ну! - вдруг словно проснулся я.
Он внимательно посмотрел на меня: я стоял в каком-то ступоре в центре другой комнаты около импровизированного стола и не решался притронуться к пище - рису с тушёнкой, который аппетитно дымился, остывая.
- Что "ну"? Да ты поешь, Лёнь, не бойся, а то остынет… Я, значит, лёг спать, сам лежу, всё нормально, но ловлю себя на мысли, что думаю всё об одном. Блять! - вскакиваю и туда, включаю свет и смотрю в лицо бабке. Серое какое-то, как каменное, ничем не пахнет, никто не шевелится… Смотрю на часы - без одной двенадцать. Думаю: подожду эту минуту. Раз - стрелки вровень - раз - ничего. Скрутил самокрутку, сижу, курю. Только всё как бы кружится - вокруг неё и меня - думаю: откуда такое визуальное ощущение? - и вспомнил наконец: фильм "Вий"! Ну, русский, 68-го, кажется, года… Насмотришься всякой гадости, а потом тебе всё и представляется, тьпфу!
- Почему, - возразил я, приступая к еде (а где моя вилка? ненавижу есть чужой или когда он мою хватает!), - фильм хороший… Погоди, схожу за вилкой…
Я быстро прошёл туда, бросив взгляд на бабушку, поискал в коридоре вилку, но не нашёл, так же быстро обратно, вновь как бы сфотографировав взглядом.
- Где вилка моя? - в голосе моём уже чувствовались нотки "аристократического" раздражения.
- Да вон моей ешь, какая разница, - отмахнулся О.Фролов.
- Мне нужна моя. Где она?
- Я откуда знаю? Может в столе, в ящике - ты ж туда её стал прятать, забыл?
Стол стоял почти вплотную с гробом - дай бог чтобы можно было выдвинуть ящичек. Я не стал колебаться пред лицом ОФ и решительно последовал по направлению к мёртвой бабушке.