Тут отец размышляет, не пойти ли ему со мной в горницу поменьше, но так как я человек свой, то он ведет меня в кухню. Отец садится на очаг, а я на деревянную колоду для колки дров. - "У вас тут хорошая усадьба, отец", - говорю я. - "Да, недурная, - отвечает отец. - Ну, а как дела в Ингмарсгорде?" - "Ничего, неплохо, - отвечаю я. - В следующем году мы получим по двенадцать талеров за меру сена". - "Не может быть! - говорит отец. - Уж не пришел ли ты сюда смеяться надо мной, Ингмар-младший!"
"Зато мне приходится плохо, - говорю я. - Все только и твердят, что вы, отец, были мудры как сам Господь Бог, а ко мне никто даже за советом не обращается". - "Разве тебя не выбрали в члены общинного совета?" - спросит старик. - "Нет, ни в школьный совет, ни в церковный, ни даже в члены благотворительного общества". - "Что же ты сделал дурного, Ингмар-младший?" - "Ничего, но люди говорят, что тот, кто хочет взять на себя ответственность и заботу о других, должен сначала доказать, что может справиться со своими собственными делами".
Я представляю, как отец закроет глаза и с минуту подумает. "Видишь ли, Ингмар, тебе надо жениться и взять себе добрую жену", - скажет он, наконец. - "Но именно этого-то я и не могу сделать, отец, - отвечу я. - Никто, даже последний бедняк, не соглашается выдать за меня свою дочь". - "Расскажи мне толком, как обстоит все дело, Ингмар-младший", - скажет отец, и голос у него будет такой мягкий и нежный.
"Видите ли, отец, четыре года тому назад, как раз в тот год, как я взял в руки именье, я посватался к Бритте из Беркскуга". - "Постой, - скажет отец, - разве из нашего рода кто-нибудь живет в Беркскуге?" Он, казалось, уже плохо помнил, что делается на земле. - "Нет, но это состоятельные люди, и, если Вы помните, отец Бритты - член парламента". - "Да-да, но тебе следовало бы жениться на девушке из нашего рода, так чтобы твоя жена знала все старые обычаи и порядки". - "Это совершенно верно, отец, потом я и сам это понял".
Тут мы с отцом помолчим немного, а потом он опять заговорит: "Она была красивая?" - "Да, - отвечу я, - у нее были темные волосы, светлые глаза и румяные щеки. К тому же она была работящая, и мать радовалась, что я ее выбрал. Все бы ничего, да беда в том, что она-то не хотела выходить за меня замуж". - "Пустяки, кто же смотрит на это". - "Да, и родители заставили ее согласиться". - "Откуда ты знаешь, что заставили? Мне кажется, она была рада заполучить такого богатого мужа, как ты, Ингмар Ингмарсон-младший".
"Ах, нет, она совсем не радовалась, но все-таки нас огласили в церкви и назначили день венчания, и Бритта еще до свадьбы переехала в Ингмарсгорд помогать матери, потому что, надо тебе сказать, мать стала уже стара и слаба". - "До сих пор я не вижу еще ничего дурного, Ингмар-младший", - скажет отец, чтобы подбодрить меня.
"Но в этот год урожай был плохой, картофель совсем погиб, коровы заболели, и мы с матерью решили, что будет лучше отложить свадьбу на год. Видишь ли, я думал, что не так уж важно справить свадьбу, раз мы помолвлены, но вышло по-другому". - "Если бы ты взял жену из нашего рода, то она терпеливо ждала бы тебя", - скажет отец. - "Правда, - отвечу я, - было заметно, что Бритте эта отсрочка не очень понравилась, но что делать, у меня совершенно не было денег на свадьбу, только весной у нас были похороны, и мне не хотелось брать деньги из сберегательной кассы". - "Ты поступил совершенно правильно, отложив свадьбу", - скажет отец. - "Но я боялся, что Бритте не понравится, если придется справлять крестины раньше свадьбы". - "Прежде всего надо думать о том, хватит ли у тебя денег на расходы", - скажет отец.
"Но Бритта с каждым днем становилась все тише и задумчивее, и я никак не мог понять, что с ней творится. Я думал, что она тоскует по дому и родителям, которых она очень любила. Ну, это пройдет, думал я, она привыкнет. Ей понравится у нас в Ингмарсгорде. На этом я и успокоился сначала, а потом спросил мать, отчего у Бритты такой бледный и измученный вид. Сам-то я думал, что Бритта недовольна тем, что отложили свадьбу, но боялся спросить ее об этом. Помните, отец, Вы мне всегда говорили, что, когда я буду жениться, я должен выкрасить дом заново в красный цвет. А в тот год у меня как раз и не хватило бы денег на краску. Все это придется отложить до следующего года, - думал я".
Молодой крестьянин шел дальше и все время шевелил губами. Он был так погружен в свои мысли, что ему представлялось, будто он действительно видит перед собой отца. "Я должен все рассказать отцу четко и подробно, - думал он, - и тогда он даст мне добрый совет".
"Так прошла зима, и я часто думал, что, если Бритта все время чувствует себя несчастной, то, пожалуй, лучше отправить ее назад в Беркскуг, но и для этого было уже слишком поздно. Наступил май, и однажды вечером Бритта вдруг исчезла. Мы проискали ее всю ночь, и только под утро ее нашла одна из девушек.
Мне будет тяжело говорить дальше, и я замолчу, но отец спросит: "Но ведь она, упаси Боже, не умерла?" - "Нет, она… Нет", - отвечу я, и отец заметит, что мой голос дрожит. - "У нее родился ребенок?" - спросит отец. - "Да, - скажу я, - и она задушила его. Он лежал возле нее". - "Так она помешалась?" - "Нет, она была в своем уме. Но она сделала это, чтобы отомстить мне, потому что я насильно женился на ней. Она сказала, что не сделала бы этого, если бы мы были обвенчаны, но если я не хотел иметь законного ребенка, то нечего мне иметь его совсем". - Тут отец сильно опечалится и замолчит.
"А ты хотел бы ребенка, Ингмар-младший?" - спросит он наконец. - "Да", - скажу я. - "Мне очень жаль, что ты связался с такой дурной женщиной. Она теперь в тюрьме?" - "Да, ее приговорили к трем годам". - "И поэтому никто не хочет отдать за тебя свою дочь?" - "Да, поэтому, но я ни за кого и не сватался". - "И поэтому с тобой не считаются в деревне?" - "Люди говорят, что я не должен был так поступать с Бриттой. Они думают, что, если бы я был так же умен, как Вы, отец, то поговорил бы с ней и узнал, отчего она тоскует". - "Молодому не так-то легко понять дурную женщину".
"Нет, отец, - скажу я, - Бритта - не дурная женщина, а только очень гордая". - "Это почти одно и то же", - скажет отец.
Тут я замечаю, что отец берет мою сторону, и говорю: "Многие считают, что мне стоило сделать вид, будто ребенок родился мертвым". - "Почему же она не должна нести наказания?" - спросит отец. - "Они говорят, если бы Вы были живы, Вы заставили бы молчать девушку, которая нашла ее, она и пикнуть бы не посмела". - "И ты бы тогда женился на Бритте?" - "Нет, тогда бы мне не пришлось на ней жениться. Я отослал бы ее обратно к родителям, раз ей у нас не нравится". - "Да, ты бы мог это сделать в любом случае. Нельзя требовать, чтобы ты, такой еще молодой, был так же мудр, как старики". - "Вся деревня говорит, что я дурно поступил с Бриттой!" - "Она поступила еще хуже, опозорив честную семью!" - "Но ведь это я заставил ее выйти за меня". - "Ну, этому она должна была только радоваться", - скажет отец. - "Так Вы не считаете, что это из-за меня она сидит в тюрьме?" - "Я считаю, что она одна в этом виновата". - Тут я встаю и медленно говорю: "Так Вы не думаете, отец, что я что-нибудь должен сделать для нее, когда она осенью выйдет из тюрьмы?" - "Что же ты хочешь сделать, может быть жениться на ней?" - "Наверное, так и нужно". - Отец пристально посмотрит на меня и потом спросит: "Ты ее любишь?" - "Нет, она убила мою любовь". - Тут отец закроет глаза и молча задумается. - "Видите ли, отец, я не могу отделаться от мысли, что я причина всего несчастья". - А старик сидит молча и ничего не отвечает. - "В последний раз я видел ее на суде, она выглядела такой несчастной и горько плакала о ребенке. Она не сказала обо мне ни одного дурного слова и всю вину взяла на себя. Многие из присутствующих плакали, и даже у самого судьи выступили слезы на глазах. Он дал ей только три года".
Но отец все молчит.
"Ей нелегко придется осенью, когда она вернется домой, - говорю я, - никто в Бергскуге не обрадуется ее возвращению. Родные считают, что она их опозорила. Она все время будет сидеть дома и, пожалуй, не решится даже выйти в церковь. Ей будет тяжело во многих отношениях".
Но отец все молчит.
"Мне, конечно, тоже нелегко было бы жениться на ней, - говорю я. - Хозяину такой усадьбы неприятно иметь жену, на которую с презрением смотрят и работники и служанки. Матери это тоже не доставит большой радости, и тогда нам уж нельзя будет приглашать помещиков на свадьбы и похороны".
А отец все молчит и молчит.
"На суде я, как мог, пытался помочь Бритте; я сказал судье, что во всем виноват я, потому что силой взял ее замуж. И еще сказал, что считаю ее настолько невинной, что, если бы она изменила свое мнение обо мне, я в тот же день женился бы на ней. Все это я говорил, чтобы смягчить ей наказание. Но хотя она и написала мне два письма, я не увидел, чтобы она изменилась ко мне. Сами понимаете, что только из-за этих слов я не считаю себя обязанным жениться".
А отец все сидит, думает и не говорит ни слова.
"Я знаю, что, рассуждая так, поступаю по-человечески, а мы, Ингмарсоны, всегда старались следовать воле Божьей. А иногда мне кажется, что Господу может и не понравиться такое отношение к убийце".
А отец все молчит.
"Подумайте, отец, как тяжело, когда по твоей вине страдает другой, а ты и не пытаешься ему помочь. Я знаю, в деревне все сочтут это несправедливым, но все эти годы мне было так тяжело, что я просто обязан для нее что-нибудь сделать, когда она выйдет на свободу".
Отец продолжает сидеть неподвижно. Я чуть не плачу: "Посмотрите на меня, ведь я такой молодой, а загублю всю жизнь, если снова возьму Бритту. Люди и так думают, что я плохо поступил, а если я это сделаю, они совсем от меня отвернутся".
Но я никак не могу заставить отца сказать хоть слово.