Перебирая хлебы, она разговаривала со старухой, которая, как и все торговки, ходила из дома в дом и, видя многих людей, знала все новости и любила поболтать.
- Вы умная женщина, Кайса, на вас можно положиться, - говорила матушка Мерта.
- О, да, - отвечала Кайса, - если бы я болтала обо всем, что знаю, многим не поздоровилось бы.
- Но иногда вы молчите напрасно, Кайса.
Старуха взглянула на нее и сразу догадалась, о чем думает матушка Мерта.
- Да простит мне Господь, - сказала она, и слезы выступили у нее на глазах. - Я говорила с женой депутата, вместо того чтобы идти прямо к вам.
- Так вы говорили с женой депутата?
В тоне, каким она произнесла эти слова, послышалось бесконечное презрение.
Ингмар Ингмарсон проснулся оттого, что дверь в переднюю тихонько отворилась. В комнату никто не вошел, но дверь осталась открытой. Он не знал, отворилась она случайно или кто-нибудь открыл ее. Но ему лень было подняться, и он спокойно продолжал лежать, прислушиваясь к разговору в соседней комнате.
- Скажите мне, Кайса, откуда вы узнали, что Бритта не любит Ингмара? - спросила мать.
- Ах, да с самого начала болтали, что родители принуждают ее, - уклончиво отвечала торговка.
- Говорите прямо, Кайса, когда я вас спрашиваю, вам нечего вилять, чтобы сказать правду. Мне кажется, я смогу выслушать то, что вы можете мне рассказать.
- Ну, так должна признаться, что каждый раз, заходя в то время в Бергскуг, я заставала ее в слезах. И один раз, когда мы остались с ней одни в кухне, я ей сказала: "Ты нашла себе прекрасного мужа, Бритта!" - Она посмотрела на меня так, словно я смеюсь над ней, и потом сказала: "Да, это правда, он очень хорош собой". - Она сказала это таким тоном, что я сразу представила себе Ингмара Ингмарсона. Правда, ведь он некрасив, но я никогда прежде не думала об этом, потому что очень уважаю всех Ингмарсонов, а тут я не могла удержаться и засмеялась. Бритта взглянула на меня и повторила: "Да, он красив", - а потом она быстро отвернулась, выбежала в другую комнату, и я услышала, как она плачет. Но, уходя, я думала: "Все обойдется, у Ингмарсонов все должно идти хорошо". Я не удивлялась родителям, потому что, если бы у меня была дочь и Ингмар Ингмарсон посватался к ней, я не оставила бы ее в покое, пока она не согласилась бы.
Ингмар лежал и слушал.
"Мать делает все это нарочно, - думал он. - Она удивляется, что я убираюсь в доме, устраиваю из берез арку и собираюсь ехать завтра в город. Мать думает, что я хочу привезти сюда Бритту; она не знает, что я даже этого не смогу сделать".
- Потом я видела Бритту, когда уж она жила в Ингмарсгорде, - продолжала старуха. - Я не могла ее ни о чем спросить, потому что в комнате было полно народу, но, когда я вышла в сени, она пошла вслед за мной. "Кайса, - спросила она, - ты давно была в Бергскуге?" - "Я была там третьего дня", - отвечала я. - "Ай, Господи, ты была там третьего дня, а мне кажется, что я не была там много лет". - Я не знала хорошенько, что мне ей на это ответить; у нее был такой вид, будто она заплачет, чтобы я ей ни сказала. "Тебе следует пойти как-нибудь домой и посмотреть, как им там живется", - сказала я. - "Нет, - отвечала она, - мне кажется, я никогда больше не побываю дома". - "Ну, вот еще, - сказала я, - там сейчас очень красиво, лес полон земляники, а все погорелые места покраснели от брусники". - "Голубушка! - воскликнула Бритта, и глаза ее стали такими большими, - неужели брусника уже поспела?" - "Да, тебе следует попросить, чтобы тебя отпустили на денек домой, тогда ты можешь досыта наесться ее". - "Нет, я не думаю, чтобы я это сделала, - сказала она, - если я съезжу домой, то мне еще грустнее покажется, когда я вернусь". - "Я всегда слышала, что у Ингмарсонов житье неплохое, - сказала я. - Это хорошие люди". - "Да, - отвечала она, - это хорошие люди". - "Это лучшие люди в деревне и самые справедливые", - сказала я. - "Да, ведь считается справедливым взять против воли жену". - "И они народ умный". - "Да, они всегда молчат обо всем, что знают". - "Разве они никогда не разговаривают?" - "Они говорят только о самом необходимом".
Мне пора было уже уходить, но тут я еще вспомнила кое о чем и спросила ее: "Вы будете справлять свадьбу здесь или там, у вас?" - "Ее будут справлять здесь, потому что здесь больше места". - "Так позаботься, чтобы свадьбу не очень откладывали", - сказала я. - "Свадьба будет через месяц", - ответила она. Но, уже прощаясь с Бриттой, я вспомнила, что в Ингмарсгорде был неурожай, и сказала, что, по совести, не думаю, чтобы в этом году они справили свадьбу. "Тогда мне остается только утопиться", - сказала Бритта. Месяц спустя я услышала, что свадьбу отложили; я испугалась, не случилось бы какой беды, и пошла в Бергскуг потолковать с ее матерью. "У них там делается что-то неладное", - сказала я. - "Мы должны быть довольны всем, что бы они там ни сделали, - ответила она. - Мы каждый день благодарим Бога за то, что он так хорошо пристроил нашу дочку".
"Мать напрасно так старается, - думал Ингмар Ингмарсон, - здесь никто и не думает ехать в город за Бриттой и привозить ее сюда. Ей нечего было пугаться березовых арок, ведь я это сделал только для того, чтобы оправдаться перед Богом: "Ведь я был готов сделать это! Ты же видишь, что у меня было такое намерение". Но поступить так на самом деле - это совсем другое".
- Когда я видела Бритту в последний раз, - продолжала Кайса, - стояла глубокая зима. Я шла по узкой тропинке через лес. Идти было очень трудно, потому что снег начинал таять и на тропинке было скользко. Вдруг я увидела, что кто-то сидит на снегу, я подошла ближе и узнала Бритту. - "Что это ты гуляешь одна в лесу?" - спросила я ее. - "Да, я гуляю", - ответила она. Я остановилась и глядела на нее, потому что не могла понять, чего она хочет. - "Я хочу поискать, не найду ли где отвесной скалы", - сказала Бритта. - "Сохрани тебя Бог, уж не хочешь ли ты броситься с нее?!" - спросила я, потому что у нее был такой вид, словно она не хочет больше жить.
"Да, - сказала она, - если я найду скалу достаточно высокую и отвесную, я брошусь с нее". - "Постыдись, Бритта, разве тебе плохо живется". - "Я - дурная женщина, Кайса". - "Да, что ты такое говоришь?!". - "Когда-нибудь я сделаю что-нибудь дурное, лучше мне умереть". - "Что за пустяки ты болтаешь, дитя?" - "Да, я стала злой, когда переехала сюда". - Потом она подошла ко мне совсем близко, и глаза у нее были как у безумной. - "Они только и думают, как бы мучить меня, и я тоже только и думаю о том, как бы помучить их". - "Тебе так кажется, Бритта - они люди добрые". - "Они только и думают, как бы меня опозорить". - "Ты это им говорила?" - "Я никогда с ними не разговариваю. Я все время только думаю о том, что я им могу сделать плохого. Да, я подумываю, не сжечь ли мне усадьбу; ведь он очень дорожит ею. А то я думаю, не дать ли коровам яду: они такие старые и уродливые, и у них такие набрякшие веки, что они почти похожи на него". - "Собака, которая лает, не кусает", - сказала я. - "Что-нибудь дурное, да я уж сделаю ему, - сказала она. - До тех пор я не успокоюсь". - "Ты сама не знаешь, что говоришь, - сказала я. - Ты сама себе не даешь покоя".
Тут Бритта изменилась в лице и начала плакать. Она выглядела такой кроткой и говорила, как ей трудно бороться со всеми этими злыми мыслями. Потом я проводила ее назад в Ингмарсгорд, и на прощанье она обещала мне не делать ничего дурного, если я только буду молчать. И тогда я начала думать, кому я могла бы рассказать об этом, - сказала Кайса, - потому что мне казалось, неловко идти к таким важным господам, как вы.
В эту минуту прозвонил колокол на крыше конюшни - послеобеденный отдых кончился. Матушка Мерта спешила закончить разговор с Кайсой.
- Послушайте, Кайса, не думаете ли вы, что между Ингмаром и Бриттой опять все может наладиться?
- Что? - спросила изумленно старуха.
- Я хочу сказать, если она не уедет в Америку, вы не думаете, что он женится на ней?
- Откуда мне знать? Нет, я этого не думаю.
- Может быть, она откажет?
- Да, наверное, откажет.
Ингмар сидел, свесив ноги с кровати.
"Теперь ты узнал все, что тебе нужно было знать, Ингмар, - думаю, что завтра ты можешь ехать, - сказал он, стукнув кулаком по кровати. - Напрасно мать думает, что сможет удержать меня, показывая, что Бритта меня не любит".
Он продолжал стучать кулаком по кровати, словно желая что-то вколотить не то в нее, не то себе в голову. "А все-таки я попытаюсь. Мы, Ингмарсоны, всегда начинаем заново, если что-то не ладится. Настоящий мужчина никогда не успокоится, пока женщина сходит с ума от злости к нему".
Никогда еще он не чувствовал так глубоко своего поражения, и горел жаждой хоть как-то это исправить.
- Я не я буду, если не заставлю Бритту чувствовать себя счастливой в Ингмарсгорде, - сказал он.
Он в последний раз стукнул кулаком по кровати и встал, чтобы идти на работу.
- Воистину, это Ингмар-старший прислал сюда Кайсу, чтобы заставить меня ехать в город! Это так же верно, как и то, что я сам стою здесь!