Авигея вдруг испугалась, как и другие женщины, так что Иаков поспешно попросил Клеопу помолчать, и Иосиф повторил его просьбу.
В комнату вошла Старая Брурия, самая старшая женщина в нашей семье, не связанная с нами узами крови, но живущая в доме с тех незапамятных времен, когда земля умылась кровью после смерти старого Ирода.
- Хватит, - сказала Брурия властно. - Молись, Авигея, молись, как молимся мы все. Учителя из Храма отправились в путь еще до того, как сигнальные огни замерцали на вечерних горах.
Она стояла рядом с Иосифом и ждала.
Брурия хотела, чтобы Иосиф начал общую молитву, но он как будто забыл обо всем. В комнату вошел его брат Алфей, и только тогда мы поняли, что он вообще не ходил на собрание. Алфей сел рядом с братом.
- Что ж, хорошо, - сказала Брурия. - О Господь, Создатель Вселенной, пролей милость на Твой народ Израилев.
Всю ночь в селении было шумно: люди шли через Назарет на юг.
Временами, когда уснуть было невозможно, я выходил во двор и стоял в темноте, обхватив руками плечи и слушая пьяные голоса, доносящиеся из таверны.
На рассвете в Назарет прискакали всадники. Они зачитывали вслух короткие послания, объявляя, что жители того или иного селения идут на юг.
Некоторые из пожилых мужчин облачились в походные одежды, взяли посохи и пошли догонять тех, кто ушел маршем.
Попадались даже старики на ослах, завернутые в одеяла до самого носа, которые двигались в том же направлении.
Иаков работал, не произнося ни слова, и стучал молотком по мелким гвоздям слишком сильно.
Мария, жена Маленького Клеопы, рыдала. Ушел не только он, но и ее отец Леви, и ее братья. Прошел слух, что все достойные люди присоединились к движению на Кесарию.
Иаков бросил доски на телегу.
- Нет смысла идти на работу. Она подождет. Все может подождать, как мы ждем, когда разверзнутся Небеса.
Небо было бледного грязно-голубого цвета. Ветер разносил запахи грязных конюшен и дворов, прелой листвы и мочи, привлекающие мух.
Следующая ночь прошла тихо. Все ушли. Что могли сообщить сигнальные огни, кроме того, что все больше и больше народу движется по дорогам, что люди стекаются и с севера, и с юга, и с востока, и с запада? И что знамена по-прежнему остаются в Святом городе?
- Я привык думать, что ты изменишь ход вещей, - сказал мне Иаков на заре.
- Не забывайся, - предостерегла его моя мать.
Она поставила перед нами хлеб и оливки. Налила воды.
- Я помню, - сказал Иаков, не спуская с меня глаз. - Я привык думать, что ты все изменишь. Я привык верить тому, что видел собственными глазами: дары волхвов, которые они положили на солому, лица пастухов, которые слышали пение ангелов в Небесах. Я привык верить этому.
- Иаков, умоляю тебя, - произнесла моя мать.
- Оставь его в покое, - тихо сказал Иосиф, - Иаков то и дело говорит что-то подобное. Можем послушать еще раз.
- А ты, отец, - повернулся к нему Иаков, - неужели ты никогда не задумывался, что все это значит?
- Господь создал Время, - ответил ему Иосиф. - И Господь даст все вовремя, если захочет дать.
- А мои сыновья погибнут, - сказал Иаков, и лицо его исказилось. - Мои сыновья умрут, как умирали люди и раньше, и ради чего?
Вошла Авигея с Молчаливой Ханной и стайкой малышни.
- Прошу вас, больше ни слова об этом, - сказала моя тетя Есфирь.
- Отец говорит, все ушли в Кесарию, - заметила Авигея. - Мы получили письмо от наших родичей в Вифании. Ваши родственники, наши родственники - все ушли из Вифании. И тоже пошли туда.
Она разразилась слезами.
Дети столпились вокруг Авигеи, утешая ее.
- Все они вернутся домой, - сказал Исаак, маленький защитник Авигеи, и тотчас прильнул к ней. - Обещаю тебе. Даю слово, они вернутся домой. Мои братья придут. Перестань. А то из-за тебя плачет Молчаливая Ханна…
- Кто остался в Назарете, как вы думаете? - горестно спросил Иаков и повернулся ко мне.
- О! - воскликнул он с наигранным изумлением. - Иешуа Безгрешный!
Авигея подняла голову, вздрогнув. Она переводила глаза с одного лица на другое. И наконец посмотрела на меня.
- И Иаков Справедливый! Он тоже остался, - объявила моя тетя Есфирь.
- Иаков Беспощадный! - сказала тетя Саломея. - Молчи уж, или тоже уходи.
- Нет, нет… замолчите, все замолчите, - сказала моя мать.
- Да, пожалуйста, я не хотела… простите меня, - произнесла Авигея.
- Ты ничего не сделала, - сказал я.
Так прошел день.
За ним еще один.
И еще.
Глава 9
Разбойники ворвались в Назарет на рассвете.
Мы с Иаковом только что вышли из дома рабби и стояли на вершине холма. Мы видели их - двух оборванцев на лошадях, скачущих к ручью по дальнему склону.
Женщины с кувшинами и тюками белья закричали и бросились врассыпную, дети побежали за ними.
Мы с Иаковом подняли тревогу. Рог трубил, а мы спешили к чужакам.
Но только один из них поскакал вверх по склону, прямо к нам, и когда народ повыскакивал из всех домов, он двинул на нас лошадь - мы отскочили, и копыта мелькнули над головой.
- Авигея! - крикнул Иаков.
- Авигея! - услышал я еще один крик, потом еще.
Я встал - руки кровоточили - и увидел то, что видели все: второй разбойник, задержавшийся у ручья, тащил ее в седло. Дети кидали в него камни, Исаак вцепился в левое плечо.
Авигея кричала и отбивалась. Дети тянули ее к себе за брыкающиеся ноги.
Женщины окружили разбойника и швыряли кувшины в его лошадь.
Мы были уже в пойме ручья, когда, преследуемый со всех сторон, негодяй выпустил Авигею, сорвав с нее покрывало и накидку, и бросил на каменистую землю. Размахивая ее одеждой, словно флагом, разбойник, низко пригибаясь под градом камней, ускакал прочь.
Авигея села, поджав под себя ноги и наклонившись вперед. На ней была туника с длинными рукавами, волосы рассыпались по плечам, закрыв лицо. Маленький Исаак раскинул руки, защищая ее от посторонних глаз.
Я приблизился, опустился на колени и взял ее за плечи.
Авигея громко назвала меня по имени и прижалась ко мне. Кровь текла у нее из ран на лбу и щеке.
- Они ушли, - крикнул Иаков.
Женщины обступили нас. Моя тетя Есфирь кричала, что разбойнику как следует досталось: она разбила кувшин прямо об его голову. Дети плакали и метались из стороны в сторону.
Крики доносились со всех сторон.
- Второй тоже ускакал. Он отвлекал внимание, - сказал Иаков. - Им нужна была женщина. Эти нечестивые язычники - ты только посмотри, что они натворили.
- Все уже позади, - шепотом сказал я Авигее. - Дай мне взглянуть на тебя, на твои раны и царапины.
Она кивнула. Она поняла.
И тут я услышал голос над головой:
- Отойди от моей дочери. Убери от нее свои руки.
Я с трудом верил, что эти слова обращены ко мне.
Тетя Есфирь замахала, чтобы я отошел. Она сама встала рядом с Авигеей, пока та поднималась с земли.
- Ее не тронули, - сказала тетя Есфирь. - Мы все были здесь, мы кидали в него камнями, били его всем, что подворачивалось под руку, честное слово.
Все хором подтверждали ее слова.
Шемайя смотрел на Авигею, которая стояла, дрожа в длинной шерстяной тунике, волосы ее были растрепаны, раны на лице сочились кровью.
Я снял с себя накидку и быстро набросил ей на плечи. Но в тот момент, когда она протянула руку к накидке, Шемайя оттолкнул меня. Женщины поспешно прикрыли ее моей накидкой. Туника Авигеи была достаточно скромна. Ее вполне хватило бы. Но теперь она, как обычно, была полностью прикрыта накидкой, ниспадающей с плеч. Моя тетя Саломея собрала распущенные волосы Авигеи в узел на затылке.
Шемайя взял дочь на руки, словно ребенка, и понес вверх по холму.
Женщины побежали следом, а дети мешали ему идти, путаясь под ногами.
Мы с Иаковом подождали немного. И медленно двинулись вверх по склону.
Когда мы подошли к двери Шемайи, женщины стояли снаружи и смотрели на дом.
- Что такое? Почему вы не вошли? - спросил я.
- Он нас не пустил.
Моя мать вышла из нашего дома вместе со Старой Брурией.
- Что случилось?
Все разом стали ей объяснять.
Старая Брурия постучала в дверь.
- Шемайя, - закричала она. - Сейчас же открой нам. Мы нужны девочке.
Дверь открылась, и к нам вышвырнули Молчаливую Ханну, словно она была тюком с одеждой.
Дверь с грохотом закрылась.
Молчаливая Ханна была в ужасе.
Я постучал в дверь. Я прижался ртом к самой двери, жестом велев Иакову оставаться в стороне и не мешать мне.
- Шемайя, - крикнул я. - Женщины пришли, чтобы утешить Авигею, позволь им войти.
- Ее не тронули! - объявила тетя Саломея. - Мы все это видели. Она боролась, и он ее выпустил! Вы все это видели.
- Да, мы все видели, - подтвердила тетя Есфирь. - Пусть все мужчины уходят, идите отсюда, это наше дело.
Мы отошли, как они нам велели. Пришли и другие женщины. Жена Иакова, Мария, и Мария Маленького Клеопы, и жена Силы, и еще целая дюжина. Самые пожилые стали стучаться в дверь.
- Сломать ее! - сказала Есфирь.
И они навалились на дверь, колотя ногами и руками, пока она не закачалась на петлях и не упала внутрь.
Я перешел туда, откуда было видно тускло освещенную комнату. Я успел лишь мельком увидеть, как в нее набились женщины. Авигея, побелевшая и плачущая, растрепанная, как и прежде, безвольно сидела в углу, кровь по-прежнему струилась из ее ран.