3) из "стояков", то есть декораций, натянутых на рамы, которые крепятся к полу;
4) из поддуг, софитов и арок, которые тоже представляют собой размалёванный холст, свисающий с колосников на специальных тросах;
5) из драпировок.
6) из разных дополнительных кулис, назначение которых – прикрывать выход за сцену.
Вот и всё. Из этих-то досок, планок и тряпок надо создать миры, просторы, воздушные замки и всякое диво дивное. И когда на генеральной репетиции всё это хозяйство уже красуется на сцене, подвешенное, привинченное к полу, подпёртое планками, "косячками" и ещё пахнущее древесиной и клеем, – внизу, в партере, сияет мастер сцены. Он не замечает актёров, не слышит, о чём говорится на сцене, – он переживает за все свои "стояки", "косячки", ступеньки и задники.
– Здорово, а? – говорит он с обоснованной гордостью.
И когда вы, зрители премьер, ворчите, что антракт уж очень затянулся, – надо бы вам заглянуть на поле брани мастера сцены. Занавес ещё не опустился до пола, а сорок рук уже хватают "стояки" и "практикабли" и начинают "сымать декорации". Подвесные полотна взвиваются к потолку, бутафор швыряет в корзину свой реквизит, драпировщик скатывает ковры, поднимая тучи пыли, мебельщики уносят столы и стулья, под ногами у вас, звякнув, открывается люк, и – эй, берегись! – с колосников уже низвергается на головы людей новый "горизонт". Уже принесены другие стены, драпировщик прибивает портьеры, осветители тянут свои кабели через сцену, опять прибегает бутафор с корзиной, мебельщики волокут другие столы и шкафы.
– Живо, живо!
– Отстаньте вы сейчас с этим делом!
– Берегись!
– Ой, батюшки!
– Береги голову!
– Катись ты отсюда со стремянкой!
– Франта, подержи!
– Что ты делаешь, дурень!
– Привинти же!
– С дор-р-роги!
– А это куда деть?
– Ой, она падает!
– Чтоб тебе пусто было, олух ты этакий!
– Я ж вам вчера говорил…
– Делайте, делайте, чёрт вас дери!
– Куда ты его привёртываешь?..
Бац! – в самом деле что-то повалилось; просто чудо, что никого не пришибло.
– Берегись, люк открыт!
– Сторонись, сторонись!
– Прочь со сцены!
– Уберите это!
– Он сломался…
– Лесенку сюда!
– Так не будет держаться…
– Спустите-ка её…
– А, чёрт, кто взял мой молоток?
– Тут надо малость отпилить.
Бим-м-м! – Сценариус дал первый звонок.
– Чёрт побери, этак не годится!
– Тут надо поставить косячок.
– Оставь, как есть!
– Убери, живо!
Актёры уже на сцене.
– А где же моё шитьё?
– Дверь-то не закрывается!
– Этот стул стоял не здесь!
– Дайте мне это письмо, живо, живо!
– Я сегодня не доиграю до конца!
– Батюшки, шаль-то моя где?
– Роль-то я – ни в зуб толкнуть…
Бим-м-м! – Занавес поднимается медленно и неотвратимо. Святый боже, лишь бы ничто не стряслось до конца акта!
Рабочие сцены
Этот народ, как известно, больше всего занят в антрактах. Во время премьеры они толкутся у кулис, глядят на сцену, балагурят и прикидывают, когда окончится спектакль. На остальных спектаклях они режутся в карты или лежат на лавках в своей дежурке. За полминуты до конца акта им дают звонок, и они, топоча сапожищами, устремляются на сцену, где как раз заканчивается лирический диалог.
– Ребята, сымай декорации!
Мебельщики
Большую часть времени "мебельщики" проводят на складах и в мастерских мебели, где сложены изрядно потёртые троны, деревенские стулья, гарнитуры в стиле Людовиков XV и XVI с драной обивкой, античные ложа, готические алтари, комоды, этажерки, камины, гробы и вообще всё, на чём люди когда-либо сидели, ели или возлежали. Однако античное ложе не называют здесь античным ложем, а говорят: "То канапе, что играло в "Камо грядеши".
Гарнитур в стиле Людовика XVI лаконично именуют "те стулья, что играли в "Испытании властителя" (или ещё в какой-нибудь пьесе). В театре каждая вещь имеет свои приметы; например, в гардеробе висит "сюртук, в котором сам Биттнер играл в "Гордецах"; или можно разыскать "ботфорты, что играли в "Отелло"…"
Костюмеры
Костюмеры и костюмерши обитают в пошивочной, в бесконечных костюмерных или в артистических уборных. В театральном гардеробе можно было бы экипировать весь пражский гарнизон, правда, довольно разномастно. Вы найдёте здесь облачения для тридцати римских сенаторов, дюжину монашеских сутан, четыре кардинальские и одну папскую мантию, полное обмундирование для полусотни римских воинов, включая и мечи и каски, для двадцати чешских ходов, семерых средневековых пехотинцев, двух-трёх палачей, нескольких Онегиных; здесь висят в ряд бархатные и шёлковые придворные, испанские гранды в тыквообразных панталонах; высятся целые кипы широкополых шляп для пастухов и мушкетёров, гроздья шлемов и военных фуражек, папахи и боярские шапки, кучи кожаных лаптей, чувяков и другой деревенской обуви, башмаки, сапоги и испанские ботфорты, мечи, сабли, палаши, рапиры и шпаги, пояса и портупеи, конская сбруя, воротники жабо, эполеты и перевязи, латы и щиты, трико, меха и шелка, кожаные штаны, рубахи и домино, гусарские мундиры и расшитые шнурками чешские "патриотические сюртуки", – в общем, громадный и никчёмный гардероб, где есть всё и где никогда не найдёшь именно того, что нужно. Почтенные старые костюмы сшиты из добротных дорогих тканей: ныне шьют из бумажного подкладочного материала или из мешковины, подкрашивают её, подмалёвывают – и готово! Но, боже мой, какой у них вид вблизи!
У костюмеров есть свой критерий спектакля:
– Пустяковая пьеса, ни одного переодевания!
Разные работники
В театре есть механик, истопник и уборщицы, а кроме того, обычно – пожилой дядя по фамилии Калоус, или Новотный, или что-нибудь в этом роде; никто не знает, зачем он тут и что делает; обычно он ходит за пивом. Где-то в подземельях есть ещё несколько человек, которых никто никогда не видывал. Наверное, я ещё упустил кого-нибудь; ведь театр – организм сложный и до сих пор не изученный.
Абонированные зрители
Они тоже в известной мере относятся к театральному инвентарю и делятся на "абонентов понедельника, вторника, среды" и т.д. "Субботние абоненты" считаются самыми покладистыми, "понедельничные", говорят, задумчивы и холодны. У каждой группы свой темперамент, вкусы и личные симпатии.
"Свой автор"
Это автор, который пишет только для "своего театра" и обычно "кроит роли на актёров". За это пользуется известными привилегиями, – например, может зайти покурить в актёрскую уборную.
Зрители генеральных репетиций
Их не приглашают на генеральную репетицию, как это принято в Париже. Это скорее так называемые "незваные гости". Они торчат на каждой генеральной репетиции, но никто не знает, кто они, – потому что в зрительном зале тьма, – и как сюда попали, ибо доступ "строго запрещён". Это тихое, загадочное племя, которое не шуршит конфетными кульками и даже, кажется, не скучает, глядя на сцену.
Примечания
1
Фургон Феспида – образное название театра.
2
Мошна Индржих (1837–1911) – выдающийся чешский актёр, создатель ряда замечательных комических образов.
3
Гакен Иозеф (1880–1949) – видный деятель чешского коммунистического движения, депутат парламента от коммунистической партии.
4
Петровицкий Франтишек (1874–1943) – чешский буржуазный политик, депутат парламента от реакционной национально-демократической партии.
5
Эта глава написана Иозефом Чапеком.
6
Выдра Вацлав (1876–1953) – выдающийся актёр Виноградского театра, позднее – пражского Национального театра.
7
Шмага Иозеф (1848–1915) – чешский актёр и режиссёр, исполнитель характерных ролей.
8
Боздех Эмануэль (1841–1889?) – чешский драматург, автор исторической пьесы "Испытание государственного деятеля" (1872) и других.
9
Согласно преданию, строитель собора Карлова монастыря в Праге, чтобы осуществить свой сложный замысел, заключил договор с дьяволом. Когда храм был построен, строитель приказал убрать внутренние леса, но рабочие боялись, что свод обрушится. И тогда строитель по наущению дьявола поджёг леса, а сам повесился. Леса рухнули, но свод остался незыблемым.
10
Биттнер Иржи (1846–1903) – выдающийся чешский актёр, исполнитель характерных ролей.
11
"Наши гордецы" (1887), реалистическая комедия из деревенской жизни чешского драматурга Ладислава Строупежницкого (1850–1892).
12
Ходы – чехи, живущие на юго-западной границе с Германией; в старину несли пограничную службу.