Сосед по площадке, Витька, который делил всех женщин на две категории - "бабы", и "бабы-дуры", относил Катерину ко второй, и я где-то был с ним согласен...
Тушенка с яичницей кончилась подозрительно быстро. Я думаю, мой ранний гость последний раз ел неделю назад. Насытившееся лицо Николеньки залоснилось, глазки стали масляными, и вся его внутрисодержащаяся ирония вылилась наружу в виде ехидных вопросиков, на которые он был мастер, и которыми, помниться, доводил учителей до нервных припадков.
- А что, с-с-тарик... - ласково вопрошал сытый Николенька, развалясь в единственном в квартире кресле: - ...Т-ты записался в кришнаиты? Т-твоя роскошная фатера п-похожа на убежище их в-великого Г-гуру !
- А ты что, там бывал? - лениво поинтересовался я, разливая чай.
- Я, с-старик, м-много где б-бывал! П-потом расскажу...
Правду сказать, легкая болтовня Николеньки радовала меня, как младенца погремушка - последний месяц, разведясь с Катериной и боросив бесцельно ходить на работу, где все равно уже год как ничего не платили, я совсем скис, два раза срывался в запойный штопор, обрюзг, плюнул на чистоту в жилище и начал поглядывать вниз с балкона с интересом человека, вдруг узнавшего, что у него спид.
Пожалуй, как-нибудь в одно похмельное утро я действительно прыгнул бы вниз от тоски и безнадеги, но это скорее было бы смешно, чем трагично - я жил на втором этаже...
Семь лет разлуки между друзьями - не год, и наши с Николенькой жизненные интересы здорово разнились - не смотря на прикид, я чувствовал, что Николенька живет получше, чем я, не дорожа особо своими вещами, что может себе позволить только достаточно обеспеченный человек. Я собрался было задать своему другу вопрос о его личной жизни, но он опередил меня:
- С-степаныч! Я т-так п-понимаю, т-твой к-корабль с-семейного счастья д-дал т-течь?
- Скорее, он напоролся на рифы и сразу затонул! - серьезно ответил я, вспомнив ту ругань, которая сопровождала наш с Катериной развод.
- Она б-была с-стервой? - поинтересовался Николенька.
- Да нет, все куда проще: я, парень из провинции, приехал учиться в столицу! Ну, познакомился, женился, она - коренная москвичка, а её мама вообще уверена, что все москвичи - современная аристократия! Ну, пришелся не ко двору! С Катей-то мы жили не плохо, и если бы не её мать...
- Ага! К-картина м-маслом: "Н-неравный б-брак!".
- Во-во! Что-то типа того. Как говориться, не прошел по анкетным данным!
Мне не очень нравился этот разговор - если бы передомной сидел не Николенька, я бы вообще отказался разговаривать на тему своей личной жизни, слишком уж свежа была рана...
Николенька почувствовал, что я загрустил, и сказал, улыбаясь:
- А я, с-старик, отложил с-семейное б-благополучие н-на потом! Т-ты вот что, д-давай-ка, н-не кисни! Х-хочешь, в б-балду с-сыграем?
Я улыбнулся - ещё в школе у нас с Николенькой была такая игра: одновременно на пальцах выкидываются разные фигуры: "колодец", "отвертка", "бумага", "камень"...
Мы вскинули сжатые кулаки и на счет три я выкинул "ножницы", а Николенька - "колодец". По правилам, "ножницы" тонут в "колодце", я проиграл, и подставил лоб, получив свой заслуженный щелбан.
Посмеявшись, мы закурили, и как-то само собой пустились в воспоминания о том золотом времени, когда все было просто и ясно, когда главными мировыми проблемами были пацаны с соседнего двора или невнимание какой-нибудь волоокой красавицы с запудренным прыщиком, учащийся в параллельном классе...
Отхлебнув чая, Николенька внезапно стал серьезным, и, глядя мимо меня, попросился пожить дня три-четыре:
- С-старик! Я т-только улажу к-кое-какие д-дела - и п-покину столицу!
Живая душа в доме! Я впервые за прошедший месяц почувствовал в себе желание жить дальше, и (чем черт не шутит!) даже устроиться куда-нибудь, зарабатывать себе на хлеб насущный, к чему меня уже год поддалкивала Катерина.