Попс - Владимир КОЗЛОВ

Все началось с электрогитары "Fender", которую Саше подарил нью-йоркский приятель. Сделаешь в Москве панк-группу, сказал он. А что? Саша и сделал. Не для денег, не для продажи, просто для себя. И все было как обычно: репетиции в тесных студиях заштатных ДК, первые выступления… А потом группе "Угроза жизни" предложили первый ангажемент.

Вы думаете, это книга о навязшей в зубах пошлости шоу-бизнеса? Вы ошибаетесь…

Владимир Козлов
Попс

Над кроватью Джея - портрет Че Гевары, рядом - красно-желто-зеленый флаг растаманов, фотографии Джелло Биафры, Ноама Чомского, Ральфа Нейдера и прочих "левых", про которых я ни разу не слышал, пока не попал в Америку и не поселился в комнате с Джеем.

Джей достает из шкафа банку от кофе, открывает, высыпает на бумажку "траву", сворачивает косяк. "Траву" выращивают его друзья - они снимают большой старый дом рядом с кампусом колледжа.

Джей поджигает косяк зажигалкой. Он затягивается, передает косяк мне.

За окном - зелень деревьев, красная стена соседней общаги и далекие горы. Из колонок звучит "Dead Kennedys", песня "Too Drunk To Fuck" - "Слишком пьян, чтобы трахаться".

Я затягиваюсь, отдаю косяк Джею. Он спрашивает:

- Когда ты летишь домой? Ты говорил уже, вроде, но я забыл…

- Послезавтра.

- А я уеду в понедельник. Останусь на уикенд. На церемонию, конечно, не пойду - я ни мантию, ни шапку не заказывал. Можешь представить меня в шапке и мантии, на этой тупой выпускной церемонии?

- Нет, не могу.

- Это придумано для идиотов, а большинство людей и есть идиоты. Вся жизнь у них расписана заранее. В колледже надо бухать, трахаться, курить "траву", но при этом еще и учиться, чтобы не выгнали. Потом получить диплом, напялить шапку и мантию - пусть полюбуется родня из Айовы, такая же тупая. Потом - найти работу, просиживать штаны, делать карьеру, получать повышения. Скука, короче…

Я киваю. Джей затягивается, отдает мне косяк, продолжает:

- А мы устроим нормальную радикальную "парти" у Дэна: упьемся текилой под правильную музыку. "Dead Kennedys", "Conflict", "Crass". Оставайся и ты, потусуешься…

- Не могу. Билет уже куплен.

- Ладно, забудь. А вообще, домой хочешь? Не надоело здесь за три месяца? Или понравилось?

- Так…

- Говори, что думаешь. Мне не нужна эта жвачка, про то, как здесь все хорошо. Америка - страна идиотов во главе с тупоумным уродом. Надеюсь, что на второй срок его не выберут - хватит сраному ковбою рулить страной. А может, и выберут. Потому что большинство - кретины.

- Наверно.

- Не бойся, скажи мне, что думаешь. Я тебе объяснял свои взгляды сто раз. Надеюсь, когда-нибудь эта система взорвется…

- И что это будет? Революция?

- Может быть, революция. Может быть, все сгниет изнутри. Неважно.

Джей забирает косяк. Меня начинает вставлять.

- Трава ничего. Ты в Москве часто куришь траву?

- Нет, нечасто. Я не то, чтобы очень любитель…

- Да, в России - главное водка… Шучу. Знаю, это - стереотип…

- В общем, да, стереотип… Но это правда.

Джей кидает окурок в окно, глядит на часы.

- Еще только одиннадцать. Поехали в бар?

- Поехали. А кто поведет?

- Я.

- А не боишься водить под кайфом?

- А я разве когда-нибудь не под кайфом?

Джей хохочет, я тоже.

Машину обгоняет джип "Рэнглер", в нем сидят человек десять. Чувак в красной футболке висит на подножке, что-то орет нам. Я его не понимаю. Джей вертит руль, глядя перед собой. Поначалу мне было страшно, а теперь уже все равно.

Бармен льет пиво в бокал Джея. Я отпиваю из своего. В баре - море народу: бородатые мужики в коже и джинсах, студенты в кофтах с эмблемой колледжа, тетки в джинсах-бананах, как в фильмах про восьмидесятые. По телевизору идет без звука американский футбол. Играет музыка кантри.

Мы чокаемся, делаем по глотку. Джей отставляет бокал.

- Алекс, есть для тебя идея.

- Я слушаю…

- Организуй панк-группу в Москве…

- Нафига?

- Ты говорил, что тебе скучно жить, что хотел бы чем-нибудь заниматься…

- Я не умею играть…

- Херня. Научишься. Это не джаз и не классика. Панк-рок может играть каждый. Главное, чтобы было, что сказать людям.

- Думаешь, у меня есть, что сказать?

- Есть, конечно. Хотя бы, "пошли вы на хуй, уроды!"

Мы хохочем.

- Нет, правда. Я не шучу. Поедем завтра в "пон-шоп" и купим тебе гитару. Я ее подарю тебе. Это будет мой вклад в глобальное продвижение панка.

Людей в баре стало поменьше. В углу два старика играют в "дартс". Элис сидит на коленях у Джея, Джун положила мне голову на плечо. Джей говорил, что в прошлом семестре он и Элис вместе учили "Феминизм и политику". Он часто называет себя феминистом.

Джун спрашивает:

- Алекс, ты тоже изучал экономику, как и Джей? И ты тоже марксист?

- Нет, я изучал электронные технологии. Я не знаю, почему меня к нему поселили. Наверное, по ошибке.

- Как это, по ошибке? Специально, чтобы он из тебя сделал марксиста. У него получилось?

- Не знаю. Со стороны виднее.

- Какой еще марксизм? - Элис поворачивается к нам. - Сейчас две тысячи четвертый год. Какой может быть марксизм в две тысячи четвертом году?

- Очень даже нормальный, - говорит Джей. - Выпьем еще по пиву? Сейчас объявят последний заказ.

Я и Джей ждем на улице. Два чувака ссут на стену бара. Мимо проезжают набитые до отказа машины. Из окон высовываются чуваки и девчонки, что-то орут.

- Алекс, ты видел, куда делись бабы?

- Нет, не видел. По-моему, в туалет…

- А, по-моему, они просто нас кинули.

- Нет, давай подождем…

- Нечего ждать. Они давно отвалили. Поехали в "ликер-стор", возьмем еще пива…

Джей держит одной рукой руль, другой - банку "Миллера". Он резко тормозит. Машину заносит, задние колеса съезжают с асфальта.

- Знаешь, что я подумал? Надо поставить нормальную музыку.

Джей допивает пиво, бросает банку в окно, наклоняется к бардачку, упершись мне локтем в живот. Он роется в бардачке. На пол летят чеки, рекламные флаеры, жвачки с налипшим мусором, сломанные сигареты. Джей находит кассету, вставляет в магнитофон, жмет на "play". Играет что-то быстрое и жесткое. Я не разбираю ни слова, но мне наплевать.

- Группа называется "Minor Threat". Они распались лет двадцать назад. Это - старая запись. Как тебе?

- Супер.

- Отлично.

Джей заводит машину.

Я и Джей лежим на полу в нашей комнате, докуриваем косяк. К потолку прилеплен постер "Rock Against Bush" - "Рок против Буша". На нем идиот-президент зажимает уши.

- …Революция случится обязательно, - говорит Джей. - Может быть, даже сначала в России. Потому что у вас это было однажды и потому что у вас сейчас самый дикий, самый ублюдочный капитализм…

Я вырубаюсь.

Дождь. К стеклу прилипают зеленые листья. За Каширкой - деревянные будки строй-рынка и серые коробки домов. По шоссе, одна за другой, едут две фуры "Лиггет-Дукат". С автозаправки выезжает черная "Волга".

Я втыкаю шнур в музыкальный центр, другой конец - в гитару "Fender". Джей выполнил обещание и купил мне ее в "пон-шопе" - комиссионке - за две сотни баксов. Я и не пытался за нее заплатить: у меня оставалось долларов десять.

Настраиваю вторую струну, прижимая ее на пятом ладу. Настраивать научил меня Ант, а заодно показал десяток аккордов. Это было лет пять назад. Я приходил к Анту и бренчал на его гитаре - покрашенной в черной цвет и облепленной картинками. Ант много лет пишет стихи и песни, но никому не показывает и не играет. Он говорит, что все делает для себя, и не хер лезть в душу поэту.

Мы учились с ним в одном классе, потом Ант поступил в иняз, вылетел после сессии, через год поступил в педуниверситет, но и оттуда ушел почти сразу. Сейчас он нигде не работает и не учится, от армии отмазали родители. Знакомые говорили, что Ант "торчит", но правда это или нет, я не знаю. В последний год я с ним виделся редко.

Я смотрю на свое отражение в зеркале "шкафа-купе": чувак бренчит на гитаре, можно подумать, что что-то умеет. Но это всего два аккорда - "е-эм"-"дэ-эм", - остальных я не помню.

Звонок в дверь. Вернулась с работы мама. Я снимаю гитару, прислоняю к дивану, иду открывать.