Весь обширный Сибирский тракт делился не на версты, а на станки, где партии каторжан и ссыльнопоселенцев располагались на ночевки. Как правило, это были большие села и деревни. А между станками были полустанки. Здесь партии останавливались, чтобы люди могли справить нужду, перемотать в котах портянки, передохнуть от тяжести кандалов, покурить. Для полустанков избирали увалы, заросшие кустарниками, чтоб с тракта не обозревался каждый, кого позвало на природу естество. С целью обогрева и других нужд на таких местах ставили старые срубы овинов, амбаров, мельниц. Чаще всего крыш в этих строениях уже не было, и дым костров, сушивших бушлаты или обогревающих промерзшее железо цепей, поднимался тучами в небо.
От Подломного до полустанка Еланное считалось двенадцать верст. Расстояние не так уж значительное, если, конечно, нет ветра и снегопада, как сегодня.
Виргиния Ипполитовна вышла из Подломного вскоре после завтрака. Нетерпение словно подстегивало ее.
Она была в черном полушубке, на голове пуховая шаль, на ногах серые валенки, на плече холщовая сумка с постромками, а в сумке учебники, тетради, мыло с полотенцем. Все это для отвода глаз, на случай неожиданных вопросов: куда изволите идти? Куда? В Семилужки, в волостное правление, к местным учителям за добрым советом, как лучше детей грамоте обучать. А к чему зубило? А что-то надо иметь острое от волков, еще вот и спички, и клок сена, чтоб огнем отпугнуть. Не очень убедительно? Возможно. А только зубило-то легче легкого в снег выбросить. Попробуй найди его в сугробах. Да ведь все это на крайний, на самый крайний случай, а если думать трезво, то, бог даст, пронесет, зачем же предполагать самое худшее.
По уточненному плану, переданному Касьяновым, в момент остановки этапа, с которым шел Валерьян на полустанке Еланное будет имитирован проезд почтовых подвод с расписными дугами, с бубенцами и колокольчиками на них. Впереди будет одна подвода, за ней вторая в две лошади, запряженных гусем - по-сибирскому обычаю, и наконец третья подвода. В нее-то Виргинии Ипполитовне и нужно без промедления подсесть. А куда же денут Валерьяна? Об этом в инструкции ничего не сказано, значит - не ее забота. В свой час узнается.
Виргиния Ипполитовна шла споро. Встречных подвод было мало, а обогнала ее лишь одна подвода с какими-то полицейскими чинами. В мельтешении снега невозможно было разобрать погоны на проезжих.
Когда Виргиния Ипполитовна, отфыркиваясь от таявшего на ее щеках снега, подошла к полустанку, дым, выбивавшийся через изломы старого сруба овина, растекся по всей округе.
- Проходи, молодуха, погрейся, а то скоро этап подойдет. Выгонят нас отсюда, арестантов греть будут, - сказал мужик, заросший волосом до самых глаз.
В тепле Виргиния Ипполитовна не нуждалась, ходьба согрела ее, но она все-таки примостилась на чурбак неподалеку от костра. Ноги изрядно устали, и она с удовольствием вытянула их, отдыхала.
Однако сидеть долго не пришлось. Подъехал верхом на коне солдат - вестовой этапа. Увидев у костра людей, принялся кричать на них:
- Давай, давай, топай отсюда! И ты, дед, и ты, красотка. Вон!
Мужик быстро выскочил из овина, снял с шеи коня подвесную кормушку с овсом и заторопился восвояси. Вышла из овина и Виргиния Ипполитовна. По-прежнему бешено посвистывал ветер и проносились снежные вихри.
На противоположной стороне тракта в тридцати шагах от него, на бугорке, стояла часовенка с иконой Богоматери. Часовенка от времени уже почернела, скособочилась, но пока еще прочно выдерживала удары ожесточенного бурана.
Виргиния Ипполитовна встала за часовенку и оказалась в том самом промежутке, который был защищен острым углом сруба от ветра. "Тут хорошо - и ветра нет, и видно все, что делается на тракте", - подумала Виргиния Ипполитовна и привалилась плечом на бревенчатую стену часовни.
Чем ближе приближался этап, тем сильнее охватывало Виргинию Ипполитовну волнение. "Бедный мой Валерьян, сколько уж он прошагал от Москвы! Где же все-таки решили друзья запрятать его? Может быть, отправят его к инородцам. Те умеют прятать в тайге так, что самая ловкая ищейка не отыщет", - рассуждала про себя Виргиния Ипполитовна.
Тракт почти пустовал. Проскакали двое верховых, спустя несколько минут на рысях промчались три подводы, и снова тракт замолк. Вестовой этапа, по-видимому, раскочегарил костер и ветер окутал старый овин густым дымом.
Наконец откуда-то издали послышались скрип саней, посвистывание, резкие, но неразборчивые возгласы постовых и показалась голова этапа. Его открывал всадник, это был, наверное, начальник конвоя. Вслед за ним двигались две подводы, а потом: по четыре человека в ряду шли каторжане. В конце колонны снова верховые - на трех конях.
Проехав подальше часовни шагов на сто, первый всадник остановился, прокричал какую-то команду - и колонна замерла, а потом стала дробиться на части. Одна часть пошла к овину, вторая приняла направление за увал, к кустарникам, третья часть попятилась в сторону от дороги. Сам первый всадник спешился и зашел в овин.
"Ну где же он, где?" - вытянув шею и напрягая глаза, искала Виргиния Ипполитовна Валерьяна.
Но опознать даже хорошо известного человека в этой толчее было невозможно. В одинаковых бушлатах, в одинаковых башлыках, закутанные во что только можно, - от шарфов до кальсон, занесенные снегом с ног до головы, каторжане копошились как муравейник.
"Где же он? Неужели отстал от этапа?" - волновалась Виргиния Ипполитовна. Но через минуту-другую она спохватилась - так ведь можно пропустить и подводу, которая обозначена для нее.
И вовремя спохватилась. Едва этап расползся, по тракту, позвякивая колокольцами, пронеслась одна подвода. Не успела она повернуть за перевал, появилась вторая подвода, пароконная, тоже с колокольцами. Кони были впряжены "гусем" один конь в оглоблях, второй впереди - в постромках. В широкой кошове сидели трое мужиков в дохах.
Сквозь бешеную сетку бушевавшей снеговерти Виргиния Ипполитовна увидела взлет какого-то черного покрывала, будто большая птица прикрыла на миг крыльями заснеженную землю. Это на Валерьяна, стоявшего у кромки дороги набросили тулуп, завалив его самого в кошеву.
А вскоре появилась третья подвода. Колькольчики уныло позвякивали под раскрашенной разноцветными полосками дугой. Конь, постукивая подковами о накатанную дорогу, круто перебирал ногами. "Пора и мне!" - подумала Виргиния Ипполитовна и выскочила из-за часовни, кинулась навстречу подводе. В санях сидели двое мужчин в черных полушубках и мохнатых папахах.
- Мне сюда заказано, - прокричала Виргиния Ипполитовна.
- Садись быстрее! - крикнул один мужчина, державший вожжи и зорко озиравший местность.
Когда отъехали от овина полверсты, этот же мужчина с мрачной усмешкой сказал:
- Зубило с тебя, хозяйка, причитается.
- Вот оно. В сумке.
Не дожидаясь, когда она достанет из сумки зубило, второй мужчина снял собачью рукавицу и, ловко засунув руку в сумку, извлек зубило и положил его в карман полушубка.
Версты две ехали молча. Овин, обогревавший этап, исчез за гривой леса, запах дыма перестал щекотать ноздри, отстал под порывами ветра.
"Слава богу, кажется, все удалось", - мысленно перекрестилась Виргиния Ииполитовна, хотя мужчины молчали, настороженно посматривая на белеющие под снегом просторы.
- А что будет дальше? - спросила Виргиния Ипполитовна, чувствуя, что пребывать в безвестности дальше она не может.
- А дальше будет то, что будет, - грубовато сказал мужчина с вожжами.
Вскоре сани развернулись, и неторная дорога круто юркнула в узкий проем густой пихтовой чащи. Тракт скрылся за лесом, который становился сумрачнее и гуще.
Через полчаса услышали доносившуюся откуда-то издалека стрельбу.
- На тракте палят! - сказал мужчина, сидевший в санях у самой их головки.
- Плохой знак! - мужчина с вожжами мучительно сморщился, будто его ударили по голове.
Они оба вытянули шеи, насторожились, но выстрелы больше не повторились.
Сердце Виргинии Ипполитовны сжалось от недобрых предчувствий. Несмотря на ветер и мелкий снег, ей стало нестерпимо жарко, захотелось сбросить с головы шаль, расстегнуть ворот шубы.
"Никак не пойму, что они задумали? Почему же нет следов от первых подвод? Куда же мы едем?" - с отчаянием размышляла Виргиния Ипполитовна. Но представить ей весь замысел так и не удалось. Откуда она могла знать, что все три дороги расходились от тракта веером и вели к одному пункту - к хутору Лисицына, и самой короткой была последняя дорога, по которой и предполагалось провезти Валерьяна. Расчет был простой - оставить следы на первых двух дорогах, в случае погони дать преследователям ложный след.
Хутор Лисицына был затерян в таком укромном уголке притрактовой тайги, что, не зная подхода к нему, его можно было не найти даже в солнечную погоду. Изба уткнулась в подножие холма, баня спряталась на берегу речки в черемуховых зарослях. Скотный двор - амбар, конюшня, хлев - потонул в сукастых соснах.
- Тихо что-то, а пора бы им быть, - сказал мужчина, правивший конем.
- Видать, осечка, - отозвался второй мужчина, а у Виргинии Ипполитовны от его слов сердце с острой болью покатилось под ребра.
- Неужели провал?! - со стоном воскликнула Виргиния Ипполитовна.
- Случается, - проговорил правивший конем.
- Не угадаешь, где попадешь, - подтвердил второй.
Виргиния Ипполитовна поняла, что люди, с которыми свела ее судьба на Сибирском тракте, знают свое дело и не первый раз помогают побегу.