- Вот что, Ондрей, - сказал, ероша седую бородку, Прокофий Фомич. - С Богом не борись, с сильным не судись. Повелели ехать - езжай. Но ты и о нас думай. Будешь в Москве, поклонись преосвященному Прохору, епископу Сарайско-Подонскому. Говорят, он под Москвой в сельце Крутицком живёт. Мы к его епархии принадлежим. Его предшественник, епископ Вассиан, нам образ Богоматери пожаловал. Ты, Ондрюша, не робей. Ударь челом Владыке за нашу общину. Скажи, пропадают тут в Кафе русские люди без своего батюшки. Может, смилуется да пришлёт попа. А мы бы его всем обеспечили. Чать не чужие мы для Москвы. И вот еще, сухая ложка рот дерёт. У меня от отца Ила- риона две греческие книги остались. Он их с Афона принёс да на страшном пути от Киева до Кафы не бросил. Дорожил. Нам они ни к чему. А для епископа им, быть может, и цены нет. Ты их с собой возьми. Береги. А как будешь просить за нас, ими Владыке и поклонишься. Просьба-то подоходчивее будет.
- Хитёр ты, Фомич! - восхитился Иван Евстигнеич. - Ладно удумал!
-Знаю я эти книги, - сказал Ондрей. - Отец Иларион сии творения святых отцов Василия Великого и Исаака Сирина мечтал на русский перевести. Да не успел. Он и меня к сей работе хотел приспособить, да не постиг я греческий настолько, чтоб такие премудрые книги толмачить.
***
Конюшни Дель Пино размещались за городом. Два дня Васька Ворон с Ондреем и синьором Балтазаро отбирал коней, сбрую, сёдла и вьюки для товаров. Придирчиво проверял каждую пряжку, каждый ремешок. Лопнет в дороге - беда.
С "Санта Катарины" привезли товары: генуэзские шелка и бархат, миланские клинки, золотые и серебряные изделия. Господа разбирали, что везти в Москву, что купит синьор Дель Пино. Платил он щедро. Знал, что богатые татары заплатят вдвое.
Ондрей расспрашивал синьора Балтазаро об опасной дороге.
- Степь коварна. Не дай Бог отбиться от каравана. Но пока ты под охраной Измаил-бея, можешь спать спокойно. Он осторожен и знает до Оки каждый кустик. Вот в Москве смотри в оба. Там труднее. Да ты ведь и сам московит. Тебе легче.
К назначенному сроку караван - пять верховых, двенадцать вьючных да две запасных лошади - был готов.
Матрёна обняла сына на прощанье:
-Страшно мне, сынок. Бог знает, что ждёт тебя в дороге, а уж в Москве особо. Сердце болит, - матушка, сняла с шеи образок Николы Угодника, перекрестила им сына. - Батюшка благословил меня им, когда выдавал замуж. Баяла мать, что образок непростой. Может, он и убережёт тебя от беды. И ещё возьми, в Москве без денег плохо. Ну, с Богом... - Матрёна сунула сыну за пазуху небольшую калиту с аспрами и сомами, серебряными монетами Кафы.
* * *
В Кырк-ор отправились вместе с купеческим караваном. Синьора Алессандро в Кафе почитали. Поэтому и к Гвидо Спинола отнеслись сдержанно - конкурент всё-таки! -но благожелательно. Головы купеческих караванов, Армен Алачьян и Коста Ставраки, рассказывали ему о московских порядках, о ценах. Армен немного говорил по-итальянски, а в разговорах с Костой приходилось толмачить Ондрею. Московиты, Ванька да Митька, латынщика и еретика сторонились: "от греха подале".
К вечеру на второй день подошли к караимской деревушке у подножья Кырк-ор. Тут и остановились. Сотня полунагих рабов копала рвы и укладывала фундамент большого здания.
- Новый дворец для Менгли-Гирея строят братья Иоаниди, - сказал Коста. - Храбрым стал крымский хан. Сеид-Ахмеда, хана Золотой Орды, не боится. Решил тут Город-сад построить. А главных-то его врагов, старших братьев Нордоулата и Айдара, Великий князь Иван держит где-то под Вологдой. Не пускает в Крым.
Кырк-ор
С утра синьор Гвидо поехал в крепость. Горная дорога круто шла вверх. Над скалами поднимались каменные стены Кырк-ор. Ворот не было видно. Но вот за последним поворотом открылись тайные южные ворота.
- Кто строил эту крепость? - восхитился синьор Гвидо. - При подъёме мы все время едем к стене правым, незащищённым боком. Нападающий беззащитен! А лощина перед воротами - настоящая ловушка...
Просторный дом рэб Иосипа прилегал к городской стене рядом с кенассой, караимской синагогой. Во дворе их встретил молодой, ярко-рыжий караим. Он придержал стремя, помогая гостю сойти, и учтиво приветствовал отньора на хорошем тосканском наречии:
-Рэб Иосип бен Моше счастлив видеть благородного синьора Спинола в своём доме. Пройдите в покои. Рэб Иосип сейчас выйдет.
Гости сели на подушки в комнате, богато украшенной коврами. На восьмиугольном столике стояло персидское блюдо с фруктами.
- Этот наглый еврей мог бы и встретить меня, - раздраженно бросил синьор Гвидо. Но тут послышались грузные шаги, и в комнату вошёл хозяин.
-Извините меня, ради Бога! - он учтиво поклонился. - Старые ноги плохо ходят. Я не успел спуститься, встретить вас. Боярин Шеин живёт в моём доме. Попросить его принять вас?
- Вот это удача! - обрадовался синьор Спинола. - Буду Вам крайне благодарен.
-Вы посланы герцогом Лодовико?
- Нет. Я еду по поручению банка св. Георгия для заключения торгового договора.
-Торговля полезна всем. В Москве нужны умелые итальянские мастера: литейщики и рудознатцы, пушкари и врачи. А проехать туда куда проще через Кафу. Литва ведь мастеров в Москву не пропускает.
Не удивляйтесь, если боярин будет обращаться с вами несколько свысока. Он посол, а московиты весьма чувствительны к этим вопросам.
Иосип хлопнул в ладоши. Немолодая, худощавая женщина в чёрном шелковом платье и расшитой золотом душегрейке внесла кофе на серебряном подносе.
"Китайский фарфор! - ахнул про себя синьор. - Этот еврей богат, как князь!"
-Я слышал, в Италии кофе вошёл в моду. Попробуйте, это настоящий йеменский. Да и наши сладости хороши. Я пойду, поговорю с боярином. Если что понадобится, скажите Исаку, - сказал хозяин и кивнул на рыжего. - Ещё раз извините меня.
Пока синьор Спинола смаковал кофе с прекрасными караимскими лакомствами, рыжий Исак подсел к Ондрею:
- Ты из Кафы, дьякон?
- Да. Еду толмачом в Москву.
Рыжий вздохнул:
-Повезло тебе.
-В чём повезло-то?
-Поедешь в дальние страны, увидишь незнаемое. Хотел бы и я побывать в тех краях. Да дядя не отпускает. Нужен я ему.
- Это рэб Иосип - твой дядя? Чудак ты, право. Я бы жил дома со своей семьёй, никуда бы не ездил, только радовался. Что ты там потерял?
- За пять веков до нас было здесь могучее Хазарское царство. От моря Хвалынского до Дуная простирались его владения. И славянские племена платили им дань. А хазары - наши предки. Потом русский князь Святослав покорил хазар. А после потопа монгольского их и следа не осталось. Я купцов расспрашивал. Но дальше, в полуночных странах, где Пермь Великая, Югра, Мангазея, может, там сохранились осколочки Хазарского царства? Туда монголы не дошли. Вот бы разыскать!
- Кто знает? Пермь нынче за Великим князем, я слыхал. А в дальних-то краях всякое может статься.
Пришёл хозяин, сказал, что боярин примет синьора. Синьор Гвидо достал карманное зеркало и начал поправлять усы и причёску.
"Эк прихорашивается! - подумал Ондрей. - Красавцем себя считает. Гордец. Мнит, что всякого обведёт вокруг пальца. Да больно высокоумен. Гордость до добра не доводит".
Ждать пришлось долго. Наконец, их провели к русскому послу.
Боярин Дмитрий Васильевич Шеин сидел в высокой бобровой шапке. В палате, правда, было прохладно. Второго сиденья в комнате не было. За его креслом стоял седой дьяк в зеленом кафтане и молодой, худощавый подьячий.
Синьор поклонился, взмахнул алым с золотом беретом, и спросил о здоровье Великого князя и государя всея Руси Ивана Васильевича. Государев титул они с Ондреем вытвердили перед встречей наизусть. Не дай Бог хоть в букве ошибиться! Ондрей толмачил. Боярин встал, поклонился малым поклоном и спросил о здравии государя Миланского Лодовика.
"Этот варвар пытается унизить меня, генуэзского патриция! - подумал синьор Гвидо. - Ничего! Видали мы спесивых господ".
Спинола сделал вид, что не замечает заносчивости боярина, и был "сама любезность". Скоро боярин оттаял, стал говорить охотнее. Торговый договор с прославленным банком сулил России явные выгоды.
- Венецианцы считают, что, кроме них, нам и товаров фряжских купить негде, тем более, и добрых мастеров не сыскать, - молвил он. - Придётся им хвост поджать да цены скинуть. Доложу Великому государю. А уж там, как он решит, так и будет.
Из крепости синьор возвращался довольный.
- Этот важный боярин - крепкий орешек, - говорил он Онд- рею. - Не беда, и не таких удавалось приручить, а при случае, и вокруг пальца обвести. Толмачил ты бойко, не запинался. Разузнай у московитов, влиятелен ли Шеин при дворе, близок ли к государю.