- Он самый, милый друг, - радостно ответил мистер Додд, вскакивая на ноги. - Прочитав вашу фамилию во фрахтовых документах, я так и надеялся, что это будете вы! Ну, в вас не заметно никаких перемен: все тот же невозмутимый, подтянутый британец.
- Зато вы переменились, - ответил Хэвенс. - Вы, кажется, сами стали британцем?
- О нет, - возразил Додд. - Красная скатерть на верхушке мачты - это флаг моего компаньона. Но сам он в делах не участвует. Вот он. - И Додд указал на бюст, составлявший одно из многочисленных и весьма необычных украшений этой оригинальной каюты.
- Прекрасный бюст! - заметил Хэвенс, бросив на него вежливый взгляд.
- Судя по лицу, ваш компаньон - приятный человек.
- И даже очень, - отозвался Додд. - Собственно, он глава нашего предприятия. Это он его финансирует.
- И, кажется, он в деньгах особенно не стеснен, - сказал его собеседник, со все возрастающим изумлением осматривая каюту.
- Его деньги, мой вкус, - объяснил Додд. - Книжный шкаф из черного ореха - антикварная редкость; книги все мои - в основном это писатели французского Возрождения. Видели бы вы, как отскакивают от них скучающие жители здешних островов, когда подходят к шкафу, рассчитывая поживиться чем нибудь получше библиотечных романов! Зеркала настоящие венецианские; вон то в углу - очень недурной образчик. Мазня - моя и его, лепка - только моя.
- Лепка? А что это такое? - спросил Хэвенс.
- Вот эти бюсты, - ответил Додд. - В молодости я ведь был скульптором.
- Да, я - об этом слышал. А кроме того, вы, по-моему, упоминали, что интересовались недвижимостью в Калифорнии.
- Неужели я утверждал что либо подобное? - удивился Додд. - "Интересовался" - это не то слово. "Был втянут в спекуляции" - гораздо ближе к истине. Как бы то ни было, я прирожденный художник: меня никогда ничто, кроме искусства, не интересовало. Если бы я завтра разбил эту посудину, - добавил он помолчав, - я, пожалуй, опять занялся бы искусством!
- Ваш корабль застрахован? - осведомился Хэвенс.
- Да, - ответил Додд. - Есть во Фриско дурак, который согласился застраховать его и забирает львиную долю наших прибылей, но мы с ним еще посчитаемся.
- Груз, я полагаю, в полном порядке? - заметил Хэвенс.
- Да, наверное, - ответил Додд. - Займемся документами?
- У нас для этого будет весь завтрашний день, - сказал Хэвенс. - А пока вас ждут не дождутся в нашем клубе. C'est l'heure de l'absinthe. А потом, Лауден, вы, разумеется, пообедаете у меня?
Мистер Додд охотно выразил согласие, надел белую куртку - не без некоторого труда, потому что он был уже в годах и довольно толст, - расчесал бороду и усы перед одним из венецианских зеркал и, взяв фетровую шляпу с большими полями, вывел своего посетителя через помещение конторы на шкафут.
У борта их ждала кормовая шлюпка, очень изящная, с мягкими сиденьями и отделкой из полированного красного дерева.
- Садитесь за руль, - предложил Лауден. - Вы ведь знаете, где здесь удобнее всего пристать.
- Не люблю править чужими лодками, - возразил Хэвенс.
- Считайте ее лодкой моего компаньона, и мы с вами окажемся в одинаковом положении, - посоветовал Лауден, легко спускаясь по трапу.
Хэвенс последовал за ним и без дальнейших возражений взял румпель штерты.
- Не понимаю, каким образом вам удается извлекать доходы из вашей шхуны, - заметил он. - Во первых, она, на мой взгляд, великовата для торговли по архипелагам, а во вторых, слишком роскошно отделана.
- Я не так уж уверен, что мы действительно извлекаем из нее доходы, - возразил Лауден. - Я ведь отнюдь не деловой человек. Мой компаньон, кажется, доволен, а деньги, как я вам уже говорил, принадлежат ему. Я вкладываю в дело только отсутствие коммерческого опыта.
- Полагаю, ваши обязанности вам по душе? - осведомился Хэвенс.
- Да, как ни странно, очень, - ответил Лауден.
Пока они пересекали гладь бухты, солнце зашло за горизонт, на военной шхуне раздался сигнальный выстрел пушки (точнее говоря, это было ружье) и был спущен флаг. Шлюпка пристала к берегу в уже сгущающихся сумерках, и на низкой веранде "Серкль Интернасьональ" (как официально и не без оснований назывался клуб) засветились многочисленные лампы. Наступили самые приятные часы суток: исчезли назойливые, больно жалящие мушки; повеял прохладный береговой бриз, и члены "Серкль Интернасьональ" собрались в клубе поболтать и выпить стаканчик другой. Мистер Лауден Додд был официально представлен коменданту острова; партнеру коменданта по бильярду - торговцу с соседнего острова и почетному члену клуба, который начал свою карьеру помощником плотника на борту военного корабля северян; портовому доктору; начальнику жандармов; владельцу опийной плантации и всем остальным людям с белой кожей, которых прихоти торговли или кораблекрушений, а может быть, просто нежелание служить в военном флоте забросили в Таиохаэ. Благодаря своей располагающей внешности и любезным манерам, а также умению красноречиво изъясняться как на английском, так и на французском языках Лауден всем очень понравился. Вскоре на столе возле него уже стояла одна из восьми последних бутылок пива, а сам он оказался довольно молчаливой центральной фигурой оживленно болтающей группы.
Разговоры в Южных Морях все на один образец: океан здесь огромен, но мир мал; вначале непременно будет упомянут Забияка Хейс, герой моряк, чьи подвиги и вполне заслуженный конец остались совершенно неизвестными Европе; потом будет затронут вопрос о торговле копрой или жемчугом, а может быть, хлопком или губками, но очень небрежно, словно он никого особенно не интересует; то и дело будут упоминаться названия шхун и фамилии их капитанов, а затем собеседники обменяются новостями о последнем кораблекрушении и обстоятельно их обсудят. Человеку новому эти разговоры сначала не покажутся особенно интересными, но, когда он проживет в мире островов год или два и перевидает немало шхун, так что фамилия каждого капитана будет вызывать в его памяти определенную фигуру, облаченную в пижаму или парусиновый костюм, да к тому же привыкнет к снисходительности, с которой (в память мистера Хейса) относятся здесь к таким видам человеческой деятельности, как контрабанда, нарочно устроенное кораблекрушение, баратрия, пиратство, насильственная вербовка рабочей силы и прочее, он убедится, что беседы в клубах Полинезии не менее остроумны и поучительны, чем разговоры в подобных же заведениях Лондона и Парижа.
Хотя мистер Лауден Додд и прибыл на Маркизские острова впервые, он был старым, просоленным торговцем Южных Морей; он знал множество кораблей и их капитанов; ему приходилось на других архипелагах присутствовать при зарождении предприятия, о конце которого шел рассказ, или, наоборот, он мог сообщить о дальнейшем развитии событий, начавшихся в Таиохаэ. Среди прочих интересных новостей - например, о появлении в здешних водах новых лиц - он сообщил также о кораблекрушении. "Джон Ричардс" разделил судьбу многих других островных шхун.
- Дикинсон выбросил ее на остров Пальмерстона, - возвестил Додд.
- А кто владельцы? - спросил один из его собеседников.
- О, как обычно, "Кепсикум и Кo".
Все переглянулись с многозначительной улыбкой, и Лауден, пожалуй, выразил общее мнение, сказав:
- Вот, говорят, есть выгодные дела! Что может быть выгоднее застрахованной шхуны, опытного капитана и крепкого, надежного рифа?
- Выгодных дел не существует! - заметил уроженец Глазго. - Никто, кроме миссионеров, не получает барышей.
- Ну, не знаю, - возразил кто то. - Опиум приносит недурную прибыль.
- Неплохо также подобраться к жемчужной отмели, где ловля запрещена, так году на четвертом, обчистить лагуну и удрать на всех парусах, пока французы не спохватились.
- Неплохо золота самородок отыскать, - вставил какой то немец.
- Купить потерпевший крушение корабль тоже иной раз сделка недурная, - сказал Хэвенс. - Помните этого человека из Гонолулу и бриг, который выбросило на рифы Вайкики? Ветер был крепкий, и бриг начало ломать, не успел он как следует сесть на днище. Агент "Ллойда" продал его меньше чем через час, и до темноты, когда корабль наконец разбило в щепы, покупатель успел обеспечить себе безбедную жизнь, а если бы солнце зашло на три часа позже, он мог бы совсем удалиться от дел. Но и так он построил себе дом на улице Беретания и назвал его в честь этого корабля.
- Да, порой на кораблекрушении можно недурно нажиться, - сказал уроженец Глазго, - но далеко не всегда.
- Ну, это общее правило - выгодные дела встречаются редко, - ответил Хэвенс.
- Согласен, - продолжал шотландец. - А я мечтаю узнать тайну какого нибудь богача и поприжать его как следует.
- Полагаю, вам известно, что такого рода способы среди порядочных людей неупотребительны? - возразил Хэвенс.
- Это меня не интересует, мне такой способ вполне подходит, - невозмутимо отозвался шотландец из Глазго. - Беда только в том, что подходящих секретов в Южных Морях не узнаешь. Их надо искать в Лондоне или в Париже.
- Мак Гиббон начитался бульварных романов, - сказал кто то.
- Он читал "Аврору Флойд", - добавили из другого угла.
- Ну и что? - возразил Мак Гиббон. - Ведь это же правда. Почитайте ка газеты! Вы хихикаете только из за своего тупоголового невежества. А на мой взгляд, шантаж - такое же ремесло, как страхование, только в сто раз честнее.