РОТА КАПИТАНА СМЕЛОГО
После каждого боя Суворов интересовался, какие войска были первыми, какие отличились больше других.
Так было и после штурма Сен-Готарда.
- Ступай разузнай, - послал Суворов своего адъютанта.
Адъютант долго ходил, расспрашивал, выяснял, однако без толку. Одни говорят - апшеронцы, другие - азовцы. "Гренадеры Багратиона", - утверждают третьи. "Нет, казаки Грекова", - доказывают четвертые. Обходит суворовский посланец войска, никак не добьется истины. Все были на перевале.
И вдруг адъютанта окликнул какой-то солдат:
- Хочешь знать без ошибки?
- Говори же скорей!
- Рота капитана Смелого, вот кто был первым, - ответил солдат.
- Рота капитана Смелого, - доложил адъютант Суворову.
- Так, молодцы! - произнес фельдмаршал.
После перехода через Чертов мост Суворов снова поинтересовался, кто был первым. Адъютант опять долго ходил по войскам, наконец пришел, доложил:
- Рота капитана Смелого, ваше сиятельство.
- Молодцы, герои! - похвалил Суворов.
После битвы с Массена фельдмаршал снова стал выяснять героев.
- Рота капитана Смелого, - услышал Суворов опять в ответ.
- Вот так рота! - подивился Суворов.
Приказал он позвать к себе капитана Смелого.
Стали искать. Выяснилось, что никакого капитана Смелого и роты такой во всей суворовской армии нет.
- Ах ты, шельмец! - рассердился Суворов.
Вызвал адъютанта:
- Ты что же неправду доносишь?!
- Как - неправду! - обиделся адъютант. - Я, ваше сиятельство, к солдатам ходил. Они врать не станут. И при Сен-Готарде, и на Чертовом мосту, и в деле с Массена - всюду была первой рота капитана Смелого.
- Ах, вон оно что! - усмехнулся Суворов. - Ну, ступай, еще раз поговори с солдатами.
Прибегает адъютант к солдатам:
- Где же ваша рота? Где капитан?
- Капитана, пожалуй, и нет, - отвечают солдаты, - а рота есть. Как же, есть! Она и в Апшеронском пехотном полку, и в Азовском гренадерском полку, и в бригаде князя Багратиона, и среди казаков генерала Грекова, перечисляют солдаты.
Вытянулось от удивления адъютантово лицо - что за чушь говорят солдаты!
А дело в простом. Трудно при Сен-Готарде отличить, какие войска в первых, какие в последних. Перемешались тогда полки и роты на перевале все в первых.
Вот кто-то из солдат и придумал про роту капитана Смелого. Выдумка солдатам понравилась.
Стали они с той поры самых отважных называть этим именем.
Так и пошло.
Отличатся апшеронцы.
- Так это же рота капитана Смелого! - кричат солдаты.
Отличатся азовцы.
- Рота Смелого!.. Смелого!.. Смелого!.. - несется в войсках.
Отличатся гренадеры Багратиона или казаки Грекова, а солдаты опять свое:
- Рота Смелого. Ей почет, ей и слава.
Понравилась Суворову солдатская выдумка. Стал и он по-солдатски. Зайдет разговор, кого посылать на опасное дело.
- Посылайте достойных, - говорит фельдмаршал. - Богатырей. Лучше всего тех, кто из роты солдатского капитана.
НОВЫЕ БАШМАКИ
Оборвались в пути солдаты. Изодрали мундиры, избили башмаки на горных дорогах. Стынут солдаты от холода. Жмутся на ночевках к кострам, греют озябшие руки и спины.
Не лучше других и Прохору Груше. Мундир - решето. Башмаки без подошвы. Ступает солдат голыми пятками по камням, впиваются камни в тело.
Обвяжет Прохор тряпками ноги. Пройдет версту, от тряпок - мочала. Залатает мундир. К вечеру - снова ребра наружу. Измучился солдат: жизнь не мила, небо с овчинку.
И вот Груша куда-то исчез, недосчитались его на привале.
- Эхма! Видать, оступился, сорвался в пропасть, - перекрестились солдаты.
А утром Прохор явился. Глянули приятели - не узнать Груши. Красавец солдат перед ними. Новый мундир, башмаки новые.
Мундир и башмаки были французские.
Щупают солдаты мундир. Ай да мундир! Сукно в полпальца. Ватой подбито.
- Ногу задери, ногу! - просят солдаты.
Подымет Прохор ногу. Ну и башмаки! Из ременной кожи, подошва что сталь, шипами покрыта.
- Вот так обнова! - восхищаются солдаты. - Век бы ходить по камням и стуже.
- Где достал? - понеслись голоса.
- Никак, дружков нашел, французов!
- Тещу завел, - смеются солдаты.
Рассказал Прохор, что ходил он к французскому лагерю, подкрался, снял часового - вот и разжился.
Завидно стало солдатам. В следующую ночь уже несколько человек отправились за добычей. Однако назад никто не вернулся. Французы усилили караул и перебили пришельцев.
Так и остался Прохор Груша один во французской обнове.
Походил день, второй, а потом неловко стало солдату. Среди своих и словно не свой. Словно среди простых петухов - пава.
Не рад уже Груша теплу и удобству. Не мил ему ни французский кафтан, ни башмаки из ременной кожи. Стал он предлагать трофеи товарищам: одному башмаки, другому мундир.
Отказываются, не берут, не хотят солдаты.
- Ты раздобыл, ты и носи, - отвечают Прохору.
Говорят солдаты без зла, без зависти, просто неудобно им брать дорогой трофей у товарища. А Груше кажется, что солдаты его сторонятся, что из-за этих, будь они прокляты, башмаков и мундира теряет Прохор верных друзей и приятелей.
Прошел еще день. Проклял Груша французский наряд. Снял мундир, снял башмаки, связал бечевой. Раскрутил и запустил в бездонную пропасть.
Солдаты шумно обсуждали поступок Прохора Груши.
- Дурак… - проговорил кто-то.
- Эх ты, мышиный помет, - оборвали его солдаты. - Правильно сделал. Молодец Груша. Желает как все.
- Молодец! - подтвердил седоусый капрал. - Может, и погорячился Прохор, да, видать, душа у него солдатская.
САЛО
Голодно солдатам в походе. Сухари от ненастной погоды размокли и сгнили. Швейцарские селения редки и бедны. Ели лошадей, копали коренья в долинах. А когда кончились коренья и лошади, взялись за конские шкуры.
Исхудали, изголодались вконец солдаты. Затянули ремни на последние дырки. Идут, вздыхают, вспоминают, как пахнут щи, как тает на зубах каша.
- Хоть бы каравай хлеба! - вздыхают солдаты. - Хоть бы сала кусок!
И вдруг в какой-то горной избе солдаты и впрямь раздобыли кусок настоящего сала. Кусок маленький, размером с ладошку. Обступили его солдаты. Глаза блестят, ноздри раздуваются.
Решили солдаты сало делить и вдруг призадумались: как же его делить тут впору одному бы наесться.
Зашумели солдаты.
- Давай по жребию, - предлагает один.
- Пусть съест тот, кто нашел первым, - возражает второй.
- Нет, так - чтоб каждому, каждому! - кричит третий.
Спорят солдаты. И вдруг кто-то произнес:
- Братцы, а я думаю так, отдадим-ка сало Суворову.
- Правильно! Суворову! Суворову! - понеслись голоса.
Позвали солдаты суворовского денщика Прошку, отдали ему сало, наказали вручить фельдмаршалу. Довольны солдаты. И Прошка доволен. Стал прикидывать, надолго ли сала хватит. Решил: если отрезать в день кусок толщиной с палец, как раз на неделю получится.
Явился Прошка к Суворову.
- Сало?! - подивился тот. - Откуда такое?
Прошка и рассказал про солдат. Мол, солдатский гостинец.
- Дети, богатыри! - прослезился Суворов. Потом повернулся к Прошке и вдруг закричал: - Да как ты взял! Да как ты посмел! Солдатам конские шкуры, а мне сало…
- Так на то они и солдаты, - стал оправдываться Прошка.
- Что - солдаты?.. - не утихает Суворов. - Солдат мне дороже себя. Немедля ступай, верни сало. Да спасибо скажи. В ноги поклонись солдатам.
- Так они же сами прислали, - упирается Прошка. - Да что для них сало с ладонь! Тут лизнуть каждому мало. Вон их сколько, а сала как раз на одну персону.
Глянул Суворов на сало. Правда, кусок невелик.
- Хорошо, - согласился Суворов. - Ступай тогда в санитарную палатку, отнеси раненым.
Однако Прошка снова уперся:
- Раненым?! Да куда им сало? Да им помирать пора!
- Бесстыжая душа твоя! - заревел Суворов и потянулся за плеткой.
Понял Прошка, что дело может дурным кончиться. Подхватил сало и помчался к санитарной палатке.
На следующий день солдаты повстречали Прошку.
- Ну, как сало? - спрашивают. - Ел ли фельдмаршал? Что говорил?
Только Прошка собрался открыть рот, а тут рядом появился Суворов.
- Детушки! - произнес - Богатыри! Отменное сало. С детства не едал такого. Стариковское вам спасибо! - и низко поклонился солдатам.
У Прошки от удивления глаза на лоб. А солдаты заулыбались, отдали фельдмаршалу честь, повернулись и направились к себе в роту.
- Понравилось, - перешептывались они по пути. - Вон как благодарил. Сало - оно такая вещь, что и фельдмаршалу не помешает.