Первую мою жену звали Наташа. Мы были молоды и относились к этому несерьёзно. Наш брак продлился полторы недели. У нас с Наташей был роман, потом он стал затихать, и нам показалось, что если поженимся, то всё вернётся. Когда мы поняли, что у нас ничего не получилось, - разошлись. Сожаление по этому поводу было, но трагедии никакой.
Из интервью А. Г.
Я немного помолчал, размышляя, удобно ли спрашивать о том, о чём я собирался спросить.
- А когда же Градский познакомился с вашей мамой?
- В начале семидесятых годов, в Алуште. Мама училась в МЭИ. Студенчество в те годы - это совершенно особая, интересная жизнь: гитары, стройотряды, походы, студенческие лагеря, концерты рок–групп…
- Это мне известно: я стал студентом примерно в то же время, в середине семидесятых. Главными нашими музыкальными кумирами (кроме "Битлз", конечно) были "Пинк Флойд", "Лед Зеппелин", "Дип Пёпл", "Криденс", Элтон Джон, "Машина времени", "АББА", "Бони М", дуэт "Баккара". Такая вот разновкусица…
- Да, мама рассказывала: увлекались "битлами", "роллингами", слушали "Би Джиз", "Локомотив ГТ". Пели песни под гитару, делились музыкальными записями. Студенческие компании объединяли ребят самых разных профессий и интересов.
- Я знаю, что в энергетическом институте был очень известный в то время клуб. Там играли и "Скоморохи", и "Машина времени"… И, кажется, даже одновременно.
- В самом МЭИ, между прочим, тоже было много групп и ансамблей. В основном пели "под битлов", но были и довольно оригинальные. Например, "Искатели", которые исполняли студенческие песни. Ну, а кроме того, существовали ещё студенческие спортивные лагеря под Алуштой и в подмосковной Фирсановке - там тоже выступали музыканты.
- Кстати, у меня есть очень, как мне кажется, редкая запись - концерт Александра Градского в Алуште в 1978 году. Качество звука, конечно, никудышнее, но можно составить впечатление, как это было.
- А что он там исполняет?
- "Наш старый дом", "Птицеферма", "Джордано Бруно", "Испания", "Заповедник"… песен шестнадцать. Не знаю, о том ли мы времени говорим.
- Мама окончила институт раньше, в семьдесят втором. Обычно в Алушту приглашали играть какой–нибудь популярный ансамбль. В семидесятом году, например, там играла группа из МЭИ "Скорпионы". И приехал туда поработать Градский, он как раз поступил в Гнесинский институт. Музыканты жили в отдельной палатке и выступали перед студентами.
- Сколько же ему было тогда?
- Лет девятнадцать. Мама вспоминает, что худощавый, с огромными зелёными глазами и прекрасными каштановыми волосами, Градский потряс студентов своими вокальными данными. У него уже тогда был "вагнеровский тенор".
- Судя по записи, он, наверно, пел только собственные песни?
- А вот и нет! Западные тоже исполнял. И поэтому за ним всегда тянулся шлейф скандала. И до него тоже музыканты пели песни "Битлз" и "Роллинг Стоунз" - где–нибудь в конце представления, на "бис". Всё сходило с рук. Но исполнение битловского репертуара певцом с такими вокальными возможностями придавало ситуации фатальную идеологическую неотвратимость, за которой обычно следовала расплата: громкие разборки у руководства. Характер у Градского неуступчивый, "прогибаться" он не умел. Мог послать кого угодно, даже в микрофон во время концерта. Естественно, он был кумиром целого поколения молодых людей, которые сами "послать" не смели.
Миннелли вдруг говорит: "Если ты русский, скажи мне durty words!" То есть, мол, скажи мне грязные слова на русском языке. Я её отматерил, она как закричит: "Да–да, Барышников мне то же самое говорил!" Это было очень весело…
Из интервью А. Г.
- Ваша мать как–то была связана с этими концертами? Допустим, помогала их организовывать или, скажем, оформлять соответствующим образом…
- Что вы имеет в виду?
- Ну, не знаю… Конферанс, подпевка, акробатические этюды…
- Шутите? Вовсе нет. Они с подружкой занимались оформлением лагерных альбомов и стенгазет. Хорошо рисовали, писали красиво. У мамы общительный характер. Наташа Смирнова дружила со всеми…
- Наташа Смирнова?
- Так зовут мою маму. Она вообще не была фанаткой Градского. Они с ним были просто друзьями из одной студенческой компании.
- Интересное время: вот так, запросто, в одной компании с музыкантами, которые потом стали легендами… Да и время было легендарное: сегодня оно кажется романтичным, необыкновенно одухотворённым, полным творчества и значимых событий… Неужели это только кажется? Неужели же "ностальгирование" и впрямь занятие "постыдно–интимное"?.. Да нет, неправда. Человек, не помнящий прошлого - пустышка… Теперь даже трудно вообразить себе, какими были эти музыканты в молодости, много лет назад. Чем они дышали, чем увлекались помимо музыки? Почти никто не пишет об этом, и мало кто вспоминает…
- Ну почему же? Моя мама вспоминает… Мы говорили с ней об этом. У неё сложились интересные, почти литературные характеристики тех, с кем свела её судьба в молодости. Полонский - очень добрый, порядочный, необыкновенно артистичный… золотоволосый принц из сказки. Буйнов: колоритный брюнет, весёлый, склонный к розыгрышам и каламбурам. Любил розыгрыши и Шахназаров: низкорослый, безмерно обаятельный, с мягким спокойным характером… голубоглазый Лель. Саульский - приятный талантливый мальчик из интеллигентной семьи. Фокин… как все гении, человек из другого измерения… глаза лани, самоуглублённость - выдающийся барабанщик! Лерман: прекрасные вокальные данные, писал стихи, знал историю разных стран, литературу, хорошо разбирался в религии, говорил на нескольких языках и постоянно изучал новые. Необыкновенно одарённый, красивый человек.
- Глеб Май, - подсказал я.
- Глеб Май… Складный, подтянутый, с военной выправкой: семь лет Суворовского училища и одиннадцать парадов на Красной площади бесследно не проходят. Всесторонне образованный, талантливый композитор.
Я опять ненадолго замолчал, а потом спросил:
- И что же, Градский и Наташа Смирнова - дружили, дружили, а потом - как вспышка молнии, любовь с первого взгляда, бурный роман?
- Никакой "вспышки" вообще не было. Эта история с женитьбой - скорее импульсивный поступок, ошибка, которую они быстро исправили. Просто им нужно было оставаться друзьями.
- А что, этот брак и вправду длился две недели?
- Две недели - это, скорее, в переносном смысле. Брак длился чуть дольше, несколько месяцев. Как бы они успели так оперативно развестись? Градский всё время был в разъездах, она его почти не видела.
- Он, судя по всему, человек бескомпромиссный и резковатый…
- Понимаю, на что вы намекаете… Нет, он ни разу ничего плохого о моей маме и этой женитьбе не сказал. Однажды он высказался примерно так: "Я дружил с девушкой, а думал, что люблю. И женился потому, что хотел удержать дружбу". Он всегда хорошо относился к моей матери.
- Градский - композитор необычный (чувствуется хорошая школа) и, мне кажется, не для всех понятный.
- Когда–то он учился на курсах композиции у Тихона Хренникова. А потом вступил в Союз композиторов.
- А как стал профессиональным композитором ваш отец?
- Я говорила уже, что он окончил консерваторию. Первым крупным его сочинением была рок–поэтория "Исповедь".
- Может быть, вы что–нибудь знаете о том, как создавался этот альбом?
- Конечно, знаю. В 1978 году отец работал в ВИА "Лада". Их музыкальные программы вёл известный чтец Сергей Чистяков. В его репертуаре было много стихотворений, в том числе и Евгения Евтушенко. Однажды Чистяков предложил Глебу Маю сделать музыкальное сопровождение стихотворения Евтушенко "Одиночество". Им обоим этот замысел показался очень удачным. Созрела идея создать большое музыкально–поэтическое произведение. Сергей сделал литературную композицию на стихи Евтушенко. Чистяков надеялся, что Глеб Май просто придумает инструментальное сопровождение. Но у отца вдруг возникла идея сочинить ораторию. Работал очень быстро и легко. Получилась что–то вроде поэтории. В то время было известно только одно сочинение этого жанра. Я имею в виду "Поэторию" Родиона Щедрина на стихи Андрея Вознесенского.
- Я, кажется, слышал это: "Поэтория" для симфонического оркестра, чтеца и женского голоса. Вокальную партию исполнила Людмила Зыкина.
- Сначала руководство Росконцерта приняло решение о сценической постановке поэтории Глеба Мая силами ВИА "Коробейники". Но потом что–то не получилось. Отец решил действовать самостоятельно. Нужно было найти Евтушенко. Это оказалось очень сложной задачей. Отцу помог знаменитый бард Виктор Берковский. Он прослушал рабочую запись "Исповеди" и дал Глебу Маю домашний телефон Евтушенко. Но поэт не сразу согласился на встречу. Прошла полгода. В феврале 1980 года Евтушенко вдруг пригласил Глеба Мая к себе в Переделкино. Там композитор показал эту запись поэту и его друзьям. Евгению Евтушенко она сразу понравилась, и он спросил, чем можно помочь Глебу Маю.
- Чем же тут можно помочь? Нужно записать диск, только и всего, - пожал плечами я.
- В то время это было так же сложно, как, например, опубликовать свою книгу. Тогда ведь было как: если записал диск, значит ты суперзвезда.
- Это я знаю.
- Отец завёл речь о записи диска на фирме "Мелодия". Через две недели ему позвонил Евтушенко и сказал, что отца ждёт руководство фирмы "Мелодия". Диск записывался с мая по август 1980 года. Рок–поэторию исполнила группа "Аракс" с солистом Алёшиным. На гитарах играли Голутвин и Рудницкий, на ударных - Хащенко. Отец взялся исполнить партии флейты и клавишных. В записи принял участие струнный ансамбль Большого театра. Текст читал Евгений Евтушенко. Пластинка была выпущена в свет лишь через три года…