- Ну, до рукописных еще далеко, а с печатными кое-как справляемся. Правда, только один шрифт, точнее, гарнитура. Считывающая головка сканирует поле знака...
Нешатов слушал вполуха. Все это было вполне тривиально.
- А рукописные? - бестактно повторил он.
- Пока плохо. Можно, конечно, заставить человека писать по трафарету, но все понимают, что это не то. Саша Фабрицкий неосторожно подписал задание, а нам расхлебывать... Я очень надеюсь на вас.
Нет, не буду я с вами этого расхлебывать, думал Нешатов. У меня своя идея. Если выйдет - стоило приходить в институт.
"Лаборатория" оказалась даже не отдельным помещением, а просто выгородкой в машинном зале. Какая-то перебранка слышалась за шкафами, о каких-то сверках и тестах, кто-то орал: "Не пудрите мне мозги!" Дятлова постучала кулаком по фанерной стенке, поднялось облачко пыли, спор продолжался, но тише. "Это из нечаевского отдела, - сказала она, - у нас такого не бывает. А где Илюша? Ау!"
Из-за стойки вышел Илья Коринец, тот самый удлиненный юноша с синим пятном на губе, которого Нешатов уже знал в лицо.
- Знакомьтесь, это Юрий Иванович Нешатов, мой бывший ученик, а это Илюша Коринец, ученик теперешний, даже не мой, он аспирант Александра Марковича, так сказать, приемный ученик...
- Мы встречались, - сухо сказал Нешатов.
- Тем лучше. Илюша, продемонстрируйте Юрию Ивановичу читающий автомат.
На лице Коринца выразилось презрение, синее пятно дрогнуло;
- Чего там демонстрировать, один стыд. Позавчерашний день техники. Да и сама задача сегодня неактуальна. Вопрос был моден несколько лет назад...
- "Моден"! - передразнила Дятлова. - Наука не джинсы. А по-моему, последний вариант вполне сносен. Читает внятно, отчетливо...
- По складам, - вставил Коринец. - Буки-аз-ба.
- Не все сразу. Дайте время - научится.
Она напоминала бабушку, при которой ругают за тупость ее любимого внука.
- А голос? - спросил Коринец.
- Голос действительно неприятный. Еще повозимся и изменим тембр. Все в наших руках.
- А мне его тембр даже нравится, - это сказала Даная, внезапно возникшее из угла ржановолосое видение, улыбающееся глазами, губами, даже бедром. - Тембр властный, сразу видно - мужчина.
- Вот видите, Илюша, у нашего автомата есть даже поклонницы. Все признаки человека.
- Не все. У него нет, например, совести, а у меня, к сожалению, есть.
- Бросьте, Илюша. Мировая скорбь вам не к лицу. Давайте демонстрируйте.
- Вам же хуже. - Коринец удалился в один из углов выгородки. Возникли какие-то скрипы, пиликанье, птичий щебет, и вдруг на фоне шума зазвучал нечеловеческий, безобразный голос. Он произносил один за другим отдельные звуки:
...н-о-с-т-и - к-и...
- Стоп, - сказала Дятлова, - убавьте звук. И сколько раз вам говорить: не начинайте с середины фразы!
Короткое молчание, и снова нечеловеческий голос, правда чуть потише. Он скандировал по буквам:
н-е-о-г-р-а-н-и-ч-е-н-н-ы-е - в-о-з-м-о-ж-н-о-с-т-и - к-и-б-е-р...
Внезапно звук оборвался.
- Черт! - раздалось из угла.
После синтетического живой человеческий голос, даже ругающийся, был отраден, как зеленая лесная лужайка после продымленного шоссе.
- Что случилось? - спросила Анна Кирилловна.
- Пропал звук.
- Слышу. Восстановите.
- Пробую. Все на соплях.
Несколько писков, всхлипов и скрежетов, и звук пропал окончательно.
- Неограниченные возможности кибернетики, - резюмировал Коринец, выходя из угла.
- Не иронизируйте. Еще вчера он отлично работал.
- Это проделки Картузова, - сказала Даная. - Вчера в конце рабочего дня он все тут вертелся и говорил об энтээр.
- Ладно, спишем неудачу за счет Картузова. Я думаю, Юра, вам все понятно?
- Непонятно - зачем? Уж не говорю о тембре.
- Тембр - дело наживное. А вообще читающий автомат очень может быть полезен. Например, для слепых. Даже этот несовершенный образец...
Коринец мефистофельски засмеялся:
- Неужели вы всерьез думаете, что можно каждого слепого снабдить даже таким несовершенным образцом?
- Думаю, - храбро ответила Анна Кирилловна.
- А главное, не предпочтет ли этот слепой сам читать книгу пальцами, по старинной системе Брайля? Это по крайней мере не терзает слуха. Вы спрашиваете: для чего это? - обратился он к Нешатову. - Не для чего, а почему. Задание не обсуждают, его выполняют. По возможности досрочно. А нужно это или нет - судить не нам, а начальству.
- Илюша, давайте без демагогии. Вы преувеличиваете. И в конце концов нельзя успешно работать, если не веришь в идею.
- Можно. Все зависит от того, как понимать "успешно". Можно выполнять и перевыполнять план, висеть на Доске почета, получать премии...
- Видели? "И ничего во всей природе благословить он не хотел". Вот и работай с такими людьми. Пока был Толя, все шло хорошо. Идея была его, и он в нее верил.
- А кто это Толя? - спросил Нешатов.
- Толя Зайцев, наш инженер. Перешел в академический институт, где больше платят. Обычная история - утечка мозгов. Без него как без рук.
- Может быть, мне попробовать? - неожиданно для себя сиплым голосом спросил Нешатов.
- Ой, Юрочка, золотко, будьте отцом родным!
- Есть у вас схема?
- Где-то есть.
Нашли схему. Нешатов погрузился в нее. Даная стояла рядом, заглядывая ему через плечо; он коротко сказал: "Отойдите". Она послушалась. Он подошел к установке, тронул один, другой тумблер, поиграл сопротивлениями, емкостями... Наконец-то он чувствовал себя на месте. Через малое время писки и чириканья прекратились, и опять возник синтетический голос, вещавший о неограниченных возможностях кибернетики...
- Хватит, - сказал Нешатов и выключил голос.
- Юрочка, вы гений.
- Просто грамотный инженер. Даже не инженер, а техник. С этой неполадкой мог бы легко справиться Картузов, если бы соответствовал своему назначению.
Тут отворилась дверь, и вошел молодой человек в голубой джинсовой паре, худощавый, впалогрудый, - общее впечатление доски, чуть прогнутой в верхней части. Лицо красивое, хотя и немужественное. Синие глаза, смуглая кожа, мягко вьющиеся полудлинные волосы.
- Анна Кирилловна, вы меня вызывали. К вам можно?
- Конечно, Гоша. Заходи, рассказывай.
Нешатов хотел уйти, но Анна Кирилловна его остановила:
- К вам у меня отдельный разговор. Подождите, мы скоро.
Нешатов присел поодаль, рядом с автоматом. Считывающая головка напоминала клюв большой птицы. Гоша с Анной Кирилловной сели за стол. Вид у нее был воинственный, у него - виноватый.
- Ну, что принес? Покажи. Переделал доказательство, как я говорила?
- Нет еще.
- Почему?
- Некогда было.
- Чем же ты был занят, милый друг?
- Ну так, разными делами. Читал Кауфмана...
- Ты уже месяц его читаешь, пора бы и кончить. А статью Миропольского достал?
- Нет еще.
- Бить тебя некому. А почему такой тощий? Ешь ли досыта?
- Отлично ем. Превосходно.
- Где?
- Где придется. В столовой, дома...
- В каком доме?
- В родительском. Или в другом.
Анна Кирилловна вздохнула:
- Эх, Гоша! Глазами ты в мать, смуглотой в отца. А беспутством ты в кого?
Гоша молчал, крутя завиток волос.
- Ну, что мне с тобой делать? Срок аспирантуры кончается, а у тебя еще конь не валялся. Думаешь, диссертацию за тебя напишет кто-то другой?
Гоша все так же молча крутил прядь волос.
- Отвечай: почему ничего не сделал?
- Некогда было, - тупо повторил Гоша.
- Что значит "некогда"? Ты аспирант. У тебя только и дела, что заниматься.
- Я буду, Анна Кирилловна, честное слово. Со следующей недели начну.
- Надо не со следующей недели, а с сегодняшнего дня. Жду тебя в понедельник. Доказательство теоремы исправь. Там у тебя ошибка на ошибке, я на полях отметила. Множить надо не справа, а слева. Матрицу "А" транспонировать. Индексов не путать: первый - номер строки, второй - столбца. Ясно?
- Ясно, Анна Кирилловна.
Гоша ушел. Дятлова жестом указала на место рядом с собой. Нешатов сел на неприятно нагретый стул.
- Вы теперь своих аспирантов на "ты" называете? - почти враждебно спросил он.