Игумновъ. - Вотъ именно. А она укатила, все такая же счастливая, веселая.
Лапинская. - Ошибка! Она уeхала, и все попрежнему не знала… одного не знала…
Игумновъ (кротко). - Кого бы еще въ себя влюбить.
Лапинская (смотритъ на него внимательно и какъ бы съ грустью.) - Она не знала, любитъ ее другъ, или не любитъ?
Игумновъ. - Конечно, любитъ.
Лапинская (совсeмъ тихо.) - А она сомнeвалась. И все острила, все дурила…
Игумновъ. - Она была… прелестная.
Входитъ Дарья Михайловна.
Дарья Михайловна (раскраснeлась отъ варки варенья, голова повязана платочкомъ, сверхъ платья передникъ. Въ рукахъ держитъ блюдечко). - А вы-таки сбeжали, Татьяна Андреевна. Не дождались вишенъ, да и крыжовникъ безъ васъ дошелъ. Боялись, что пожелтeетъ. А видите, какъ прелесть. Смотри, Сережа, прямо зеленый, точно сейчасъ съ вeтки. (Протягиваетъ блюдце съ горячимъ еще вареньемъ.)
Игумновъ. - Зам-мeчательно!
Лапинская (беретъ ложечку). - Я люблю сладости. Можно?
Дарья Михайловна. - Пожалуйста.
Лапинская быстро и ловко смахиваетъ въ ротъ все варенье.
Игумновъ (смeется). - Только мы его и видeли. Ничего не оставила?
Лапинская. - Что жъ на него смотрeть.
Игумновъ. - Цо-ппъ! И пустое блюдечко.
Дарья Михайловна. - Какъ ты странно говоришь. Будто упрекаешь Татьяну Андреевну. Я затeмъ и принесла, чтобы пробовали.
Игумновъ. - Да, странно. Конечно, странно. (Смотритъ въ сторону.)
Дарья Михайловна (садится). - Тутъ такое мeсто красивое, посидeла бы, да некогда. Мужики говорятъ, нынче молодого сада не выкосить. Трава буйна. И понятно, просятъ еще водки. (Игумновъ молчитъ.) Да, забыла тебe сказать: заeзжали изъ лавки, отъ Сапожкова, въ среду теленка рeжутъ, предлагаютъ телятины. Что жъ, по-твоему, взять?
Игумновъ (не сразу). - Какъ знаешь.
Дарья Михайловна. - Теленокъ хорошiй, поеный. Это ужъ я знаю. А у Аносова опять Богъ знаетъ что дадутъ. Какъ ты посовeтуешь? (Игумновъ молчитъ.) Сережа, ты слышишь?
Игумновъ. - Слышу.
Лапинская. - Ну что жъ, вамъ русскимъ языкомъ говорятъ, брать у Сапожкова или нeтъ?
Игумновъ (рeзко встаетъ). - Да ну ихъ къ чорту, всeхъ вашихъ Сапожковыхъ, Телятниковыхъ, Собачниковыхъ.
Дарья Михайловна. - Чего же ты…
Игумновъ. - Мнe это надоeло. Понятно? Смертельно надоeло. Покупайте телятину, баранину, свинину, я пальцемъ не пошевельну. (Уходитъ.)
Дарья Михайловна. - Разсердился! Что такое? (Смущенно.) Правда, какой нервный сталъ. Изъ-за пустяка вспыхиваетъ…
Лапинская. - Эти великiе визири всe такiе.
Дарья Михайловна. - Какiе визири?
Лапинская. - Ну, мужья. Воли много забрали.
Дарья Михайловна. - У Сережи, правда, характеръ горячiй, но всегда онъ былъ добръ со мной. А послeднее время… Такъ непрiятно. Ему будто все скучно, апатiя какая-то. Говоритъ, мы здeсь страшно опустились.
Лапинская. - Всe они жалкiя слова говорятъ.
Дарья Михайловна. - Конечно, здeсь не столица… И многаго ему нехватаетъ. Онъ очень музыку любитъ… Теперь его интересуетъ новые танцы, вотъ, какъ вы танцуете.
Лапинская. - Наши танцы всe ф-ф, мыльный пузырь.
Дарья Михайловна. - Я его даже понимаю. Да что подeлать? Мы не можемъ жить въ городe.
Входятъ Машинъ и Полежаевъ.
Машинъ. - Прямо, знаете, Леонидъ Александровичъ… надо бы сказать… посовeтовать. (Кланяется Лапинской, Дарьe Михайловнe.)
Полежаевъ. - Иванъ Иванычъ недоволенъ…
Машинъ (дамамъ). - У меня въ жнеe шестеренька поизмоталась… думаю, у сосeда не нашлось бы. Только, на московское шоссе выeзжаю, изъ-за поворота… да… автомобиль. Вороненькiй мой въ сторону, дрожки совсeмъ было набокъ… я-то удержался, все же. Помиловалъ Богъ.
Дарья Михайловна. - Чей же это автомобиль?
Машинъ. - Генераловъ, какъ есть… генераловъ. И такъ, знаете ли, мчался… просто пыль… тучей. Точно бы мнe показалось - Арiадна Николаевна за управляющаго. Молодой же человeкъ этотъ, господинъ Саламатинъ, сзади, на сидeньe.
Лапинская. - Арiадна покажетъ…
Дарья Михайловна. - Мнe сегодня говоритъ: хочу, говоритъ, попробовать, какъ это сто верстъ въ часъ eздятъ.
Машинъ (Полежаеву). - Да… ну, а насчетъ шестереньки какъ же? У васъ-то, запасная найдется? Машина та же… Адрiансъ-платтъ.
Полежаевъ. - Вeроятно… Конечно. Я думаю, найдется. Хотя, говоря откровенно, и самъ не вполнe знаю, что у насъ есть, чего нeтъ.
Лапинская. - Иванъ Иванычъ, а что вы думаете о любви?
Машинъ (недоумeнно смотритъ не нее). - Я говорю: шестереньки нeтъ ли…
Лапинская. - А я васъ спрашиваю, каковъ вашъ взглядъ на любовь.
Машинъ (Полежаеву). - И номеръ помню: сто семьдесятъ, а.
Лапинская (сбeгаетъ къ водоему). - Прямо, со мной и разговаривать не желаетъ.
Машинъ. - Вы все барышня… а… тово. Я не знаю, какъ отвeчать. (Улыбается.)
Лапинская. - А вотъ я васъ прохвачу за это. (Брызгаетъ водой.) Шестеренька. Разъ! Еще.
Машинъ (смeется добродушно). - Такъ вeдь и выкупаешься, право.
Быстро, въ волненiи, входятъ Арiадна и Саламатинъ.
Саламатинъ. - Нельзя, вы понимаете, нельзя браться за руль, если не умeешь. И пускать машину полнымъ ходомъ.
Арiадна. - Тогда зачeмъ было со мной eхать?
Саламатинъ. - И минуты не думалъ, что вы такъ…
Арiадна. - Хотите сказать, что я сумасшедшая?
Саламатинъ. - Такое слово…
Полежаевъ. - Да позвольте, въ чемъ дeло?
Дарья Михайловна. - Арiадночка, вся бeлая…
Саламатинъ (раздраженно). - А то, что благодаря Арiаднe Николаевнe, мы чуть шею себe не свернули.
Машинъ. - Ужъ очень быстро eздите… господа. Развe же можно?
Саламатинъ. - А вы поговорите съ ней, я васъ очень прошу, убeдите Арiадну Николаевну, что кромe ея причудъ и фантазiй еще кое-что имeется.
Арiадна (Саламатину). - Просто васъ надо было прогнать.
Саламатинъ. - Меня прогнать не такъ-то просто.
Полежаевъ (сидитъ рядомъ съ Арiадной, очень встревоженно). - Да какъ… это все?
Арiадна. - Мы возвращались… совсeмъ и не быстро…
Саламатинъ. - У ней и прiемъ не тотъ, руки не сильны. Машина виляетъ. Чортъ знаетъ что!
Арiадна. - Да вы… вы сами, убирайтесь вы! (Вся дрожитъ отъ гнeва.) Я васъ и не просила со мной eхать. Машина генералова.
Дарья Михайловна. - Что-жъ, наскочили на кого?
Арiадна. - Просто домой возвращались, и на шоссе, на поворотe, я не разсчитала, не успeла. Автомобиль въ канаву… но мы цeлы… только ушиблись.
Саламатинъ (окружающимъ). - Нeтъ, вы понимаете, я, какъ спортсменъ, я долженъ протестовать противъ подобнаго отношенiя къ дeлу.
Лапинская. - Охъ, эти мнe спортсмены.
Дарья Михайловна. - Ну, ну, Арiадночка, ты мнe потомъ спокойнeе разскажешь. А то дeла мои… (Уходитъ.)
Арiадна. - Алексeй Николаевичъ, вы со мной дерзки.
Саламатинъ. - Не знаю, кто дерзокъ…
Арiадна. - А я знаю. И не хочу съ вами разговаривать.
Саламатинъ. - Ахъ, пожалуйста… (Быстро уходитъ.)
Арiадна. - Мальчишка! Туда же!
Лапинская. - Называется, Арiадна распалилась.
Арiадна (вдругъ устало). - Ахъ, оставь, Лапа. Право, ну что это такое…
Машинъ. - Да… ничего. Вотъ и шумъ вышелъ. (Арiаднe.) Хорошо еще, ножку себe не зашибли. А то недeльки бы двe похромали… какъ лошадка закованная. (Полежаеву.) Такъ какъ же насчетъ шестереньки? Стало быть, къ вашему приказчику?
Полежаевъ. - Конечно, конечно.
Машинъ. - Такъ-съ. А засимъ, мое почтенiе. (Подаетъ Арiаднe руку.) Всякихъ благъ. (Отходя, какъ бы про себя.) Я и номерокъ помню… сто семьдесятъ, а…
Арiадна (вполголоса). - Блаженни чистiи сердцемъ. (Минуту сидитъ молча, какъ бы въ глубокомъ утомленiи. Полежаевъ встаетъ, дeлаетъ къ ней шагъ.) Ай, не наступи! Наступишь.
Полежаевъ. - На кого… на что?
Арiадна. - Вонъ Божья коровка ползетъ, по хворостинкe. (Показываетъ пальцемъ.) Дай сюда. (Полежаевъ подаетъ ей прутикъ). Ты бы и раздавилъ. А это, можетъ, у нихъ все равно, что Иванъ Иванычъ. Тоже, можетъ, по прутику ползетъ и про какую-нибудь шестереньку думаетъ. Но не нашу, а какъ у нихъ тамъ полагается.
Полежаевъ (наклоняется, цeлуетъ ея руку). - Все такая же, Арiадна.
Арiадна. - Нeтъ, не такая. Я теперь не такая. Когда мы путешествовали… ну, раньше, ты мнe разъ читалъ, какъ святой Францискъ всeхъ птицъ любилъ, звeрей. И разъ даже пожалeлъ волка, изъ Губбiо. Я вотъ теперь - этотъ самый волкъ. Одичалый. Очень одичалое существо. (Пауза). Божья коровка, божья коровка, гдe мой милый живетъ? Смотри… полетeла. (Съ горечью). Къ нашему дому. Такъ что выходитъ, этотъ милый - ты. (Бросаетъ прутикъ).
Полежаевъ (серьезно). - Да, я.
Арiадна. - Такъ было. Но не теперь.
Полежаевъ. - Ты нарочно… ты… изъ автомобиля… нарочно?
Арiадна молчитъ. Въ пруду гаснетъ розовая заря. Надъ паркомъ, блeдно-фіолетовая, обозначилась огромная луна. Арiадна оперлась подбородкомъ на перила, смотритъ въ прудъ.
Арiадна. - Меня куда-то уноситъ. Я лечу… И все дальше, отъ тебя дальше. (Встаетъ и опускается къ водоему). Мнe самой страшно. Что же мнe дeлать? Пусто очень, холодно. Точно вонъ въ тeхъ небесныхъ пространствахъ я мчусь…
Полежаевъ. - Ты улетаешь? Но тогда, знай…
Арiадна. - Я видeла нынче образъ смерти. Какъ близко! Какъ желанно!
Полежаевъ. - Арiадна, остановись!
Быстро входитъ Игумновъ.
Арiадна. - А, вотъ кто. Поди сюда. (Игумновъ приближается). Далекó идешь?
Игумновъ. - Далéко.
Арiадна. - Ближе стань.