Игумновъ (нетерпeливо). - Да чего тебe? (Подходитъ вплотную. Она смотритъ ему въ глаза внимательно и упорно.)
Арiадна. - У тебя глаза сумасшедшiе. Знакомые.
Игумновъ (свиститъ.) - Э вуаля ту?
Арiадна (зажала въ обeихъ рукахъ по цвeтку). - Вынь, Сергeй.
Игумновъ. - Паче и паче Арiадна бeснуется… (Вынимаетъ оба). Ну, хорошо? (Она молчитъ. Онъ отходитъ). Да, передай женe, что я дня три не вернусь. (Уходитъ.)
Арiадна. - Не захотeлъ гадать. (Луна нeсколько поднялась. Ея лучъ играетъ въ струe, бeгущей изъ античной маски). Въ холодной струe блеститъ луна. Я чувствую смерть. Спокойное, великое ничто.
Полежаевъ. - Но тогда ты - не одна.
Арiадна. - Ахъ, не одна?
Полежаевъ. - Смерть тогда не для тебя одной.
Арiадна (холодно). - Этого я не знаю.
Полежаевъ. - Посмотримъ.
ДѢЙСТВIЕ ТРЕТЬЕ
Кабинетъ Полежаева - большая комната, съ дверью на балконъ. Довольно много книгъ. Письменный столъ посреди. На немъ бронзовый бюстъ Данте. По стeнамъ фотографiи: прямо предъ зрителемъ средина фрески Рафаэля "Аѳинская школа". Позднiй вечеръ. День рожденія Аріадны. Въ домe гости. Дверь на балконъ отворена. На столe небольшая лампа подъ зеленымъ шелковымъ абажуромъ. У пiанино Лапинская (аккомпанируя себe, напeваетъ):
Какъ невозвра-атная струя
Блеститъ, бeжитъ и исчеза-етъ,
Такъ жизнь и юность убeга-етъ…
Входятъ Генералъ и Полежаевъ.
Генералъ. - А-а, мы, кажется, мeшаемъ.
Лапинская (прерывая музыку). - Ничего, п’жжалуйста. Если секреты, я уйду.
Полежаевъ. - Какiе секреты.
Лапинская (продолжая наигрывать):
Въ га-аремe такъ исчезну я-а!
Генералъ. - Стихи, полагаю, Пушкина. Но мотивъ-съ?
Лапинская. - "Такъ жизнь и ю-ность убeгаетъ"… Мотивъ - это просто я запомнила, разъ въ Москвe поэтъ стихи свои читалъ… да онъ ихъ не читалъ, а такъ, знаете, пeлъ и раскачивался. (Встаетъ и изображаетъ, какъ раскачивался). Многiе смeялись, а мнe понравилось. Очень, по-моему, пронзительно.
Генералъ. - Я и говорю: для настоящей русской дeвушки непремeнно надо меланхолическое, изволите ли видeть, пронзающее. Об-бязательно!
Лапинская. - Что-жъ, тогда я пупсика изображу (Играетъ)
Генералъ. - Э-э, я противъ крайностей. Est modus in rebus. А-ха-ха… Золотое правило мeры. Я западникъ. Сторонникъ западной культуры.
Полежаевъ (подаетъ ему книжку). - Вотъ вамъ Западъ. Книга, напечатанная въ Луккe, въ 1788 г. (Со вздохомъ). Да, это я, конечно, тоже люблю.
Генералъ (разсматриваетъ). - Гольдони, мило. (Лапинская встаетъ и подходитъ.) А-а, какъ тогда издавали-съ.
Лапинская. - Переплетъ больно хорошъ.
Генералъ. - Позвольте. Къ печати разрeшилъ "докторъ священной теологiи, Франческо Франчески". А-ха-ха-ха! Да, но я, собственно, не о томъ… а больше о нашей отечественной культурe. Истерiя-съ! Нервозность. Вотъ основа души.
Лапинская (отходитъ, садится на диванъ съ ногами). - Сейчасъ генералъ насъ и прохватитъ. (Вздохнувъ). Что называется, съ перцемъ. По-военному.
Генералъ. - Прохватывать незачeмъ-съ. Я самъ, знаете ли, поклонникъ женщинъ, особенно русскихъ… а-ха-ха… но посудите сами: Арiадна Николаевна, милeйшая, эксцентричная наша хозяйка и нынe именниница…
Лапинская. - Рожденница.
Генералъ. - Виноватъ! Изящнeйшая рожденница… и тeмъ не менeе… я очень извиняюсь передъ Леонидомъ Александрычемъ, но вeдь это фактъ, что тогда, во время пресловутаго катанья на автомобилe, и она, и мой Алексeй были на волоскe… такъ сказать, отъ весьма непрiятныхъ послeдствiй.
Лапинская. - Да ужъ прямо говорите: чуть не расквасились.
Генералъ. - Это называется - быка за рога. Очень мило, романтично, игра съ опасностью, но согласитесь…
Лапинская. - Арiадна возненавидeла вашего пасынка. Говоритъ, что онъ - трусъ.
Генералъ. - И снова ‑ чисто русскiй взглядъ на храбрость. Человeкъ не желаетъ свертывать себe шеи ни съ того ни съ сего - и онъ трусъ. А между тeмъ…
Въ двери съ балкона показывается гость, сосeднiй помeщикъ.
Перелeшинъ (въ бeломъ жилетe, невысокiй, полный. Видимо, выпилъ. Лицо красное, усы нeсколько взбиты). - Кабинетъ! Это хозяинъ, генералъ, барышня… забылъ, какъ звать, но представленъ. (Неожиданно низко кланяется Лапинской.) Еще разъ! На всякiй случай. (Полежаеву.) Въ поискахъ за содовой. Тамъ, это, знаете, бенедиктинчики, мараскинчики… Ну, и Арiадна Николаевна старается - гостепрiимная хозяюшка у васъ, вполнe такая привeтливая. Да. Сейчасъ и всe сюда идутъ, просятъ Анну Гавриловну спeть… а-а… съ гитарой, цыганщину всякую.
Полежаевъ (указывая на дверь). - Пожалуйста въ столовую. Вамъ дадутъ.
Перелeшинъ. - Па-акорнeйше благодарю! Па-акорнeйше. (Идетъ къ двери, про себя вполголоса.) Тамъ, это, мараскинчики, бенедиктинчики…
Генералъ. - Вотъ вамъ и россiйская фигура-съ. Потомъ впадетъ въ умиленiе, будетъ каяться во грeхахъ… и попроситъ взаймы.
Полежаевъ. - Россiйская. Что касается грeховъ, то каяться въ нихъ… разумeется, не въ пьяномъ видe, можетъ быть, и не такъ ужъ плохо.
Изъ той же двери, что и Перелeшинъ, входятъ съ балкона Арiадна, полуобнявъ высокую, сухощавую Анну Гавриловну, въ рукахъ у той гитара; Саламатинъ, Игумновъ, Машинъ.
Анна Гавриловна (Полежаеву.) - Меня пeть просятъ. Да ужъ какой мой голосъ.
Арiадна. - Знаю, какой. Сюда, на диванъ. (Звонитъ.) Дадутъ намъ кофе, вина.
Анна Гавриловна. - Всетаки стeсняюсь. Да, можетъ, и не въ этой комнатe… (Осматривается.) Тутъ кабинетъ. Все книги.
Арiадна. - Нынче мое рожденье. Что хочу, то и дeлаю.
Полежаевъ (Аннe Гавриловнe.) - Нeтъ, пожалуйста. Я очень радъ.
Арiадна. - Вы видите, онъ радъ. Онъ всегда отъ чего-нибудь въ восторгe.
Полежаевъ. - Я, дeйствительно, радъ, что будутъ пeть… но сказать, чтобы я всегда… (Пожимаетъ плечами).
Арiадна. - Виновата!
Всe садятся на огромный диванъ, гдe Лапинская устроилась съ ногами.
Въ центрe Анна Гавриловна.
Игумновъ. - Стоп-пъ! (Дeлаетъ руками рупоръ, кричитъ.) Арiадна, заднiй ходъ!
Арiадна. - Обидeла поэтическую натуру! Par-rdon. (Вносятъ кофе, вино. Арiадна наливаетъ себe.) Я, генералъ, кажется, васъ шокировала тогда… ну, собою, всeмъ своимъ видомъ и дурнымъ поведенiемъ. Пожалуй, и сейчасъ шокирую. Извините. Но, все равно, выпью.
Генералъ. - А-а, кромe удовольствiя ничего мнe не доставляли.
Лапинская (Машину.) - Дяденька, Иванъ Иванычъ, сядьте ко мнe поближе.
Машинъ (беретъ стулъ, придвигаетъ его къ краю дивана). - А вы что же нынче… не тово, не щебечете?
Лапинская. - Это птицы щебечутъ, а ужъ мы просто разговариваемъ.
Машинъ. - Я понимаю, да вeдь такъ… какъ вы барышня… и выразился.
Лапинская. - Голубчикъ, Иванъ Иванычъ. По-старинному, съ изяществомъ!
Саламатинъ. - Вниманiе, господа.
Анна Гавриловна, аккомпанируя себe на гитарe, начинаетъ цыганскiй романсъ. У нея голосъ небольшой, низкiй, но прiятный. Въ срединe романса прiотворяется дверь изъ залы. Тамъ стоитъ Перелeшинъ, слегка дирижируетъ. Онъ очень увлеченъ, и вполнe серьезенъ. По окончанiи - аплодисменты.
Перелeшинъ (тоже аплодируя). - Ручку! (Подходитъ). Старый цыганъ Илья привeтствуетъ. (Цeлуетъ руку Аннe Гавриловнe). Эхъ, Москва, голубушка, Яръ, Стрeльна. Что деньжищъ! ахъ, что деньжищъ!
Анна Гавриловна. - Вы вeдь сами поете?
Перелeшинъ. - Масло, молочишко изъ имeнiя - все тамъ осталось… Векселишки, то-се… А теперь не пою. Былъ голосъ, но до свиданiя. Меццо-сопрано пропит-то… Тамъ мараскинчики, бенедиктинчики…
Арiадна (Аннe Гавриловнe.) - Еще спойте!
Перелeшинъ. - Вотъ, напримeръ: "Мой костеръ въ туманe свeтитъ".
Арiадна. - Гадость!
Перелeшинъ. - Не нравится? Виноватъ. (Наливаетъ себe ликеру.) Своихъ ошибокъ не скрываю. (Пьетъ.) И не стыжусь. Виноватъ.
Анна Гавриловна. - Я спою романсъ. (Задумчиво.) Давно, когда еще я моложе была, меня научилъ, т. е. при мнe пeлъ, одинъ мой знакомый. Тоже помeщикъ.
Беретъ гитару и начинаетъ. Перелeшинъ опять слегка дирижируетъ. Въ комнатe очень тихо. Романсъ кончается словами: "Когда-бъ я смeлъ, когда бы могъ я умереть у милыхъ ногъ". Окончивъ, Анна Гавриловна быстро встаетъ и выпиваетъ рюмку коньяку.
Никто не аплодируетъ.
Генералъ. - Очень мило, хотя и… раздирательно. (Слегка похлопываетъ въ ладоши.)
Анна Гавриловна. - Сказать правду, меня эта вещь волнуетъ.
Лапинская (Машину.) - Дяденька, отчего такъ жалостно?
Машинъ. - А… да… вы, какъ барышня.
Лапинская. - Цыганщина проклятая! (Ударяетъ кулакомъ по ручкe дивана.) Возьму, и зареву сейчасъ. На весь домъ.
Игумновъ. - А! Вотъ мы какъ.
Лапинская. - Да, такъ и такъ, господинъ Игумновъ, Сергeй Петровичъ.
Арiадна. - Чушь это все. (Передразнивая) "И умереть у милыхъ ногъ". Скажите, пожалуйста. (Рeзко). Сказки, басни! Никто ни у чьихъ ногъ не умираетъ. Необыкновенно изящно, поэтически: прiйти - и тутъ же умереть, у самыхъ ногъ. Ахъ, все это вранье. Кто дeйствительно хочетъ умереть… (Замолкаетъ.) Да и чортъ съ ней, съ любовью. Все навыдумали. Ничего нeтъ.
Лапинская. - Ар-рiядна, не завирайся.
Арiадна. - Молчи, Лапа. Ты дeвченка.
Лапинская. - Не такъ, чтобы очень.
Арiадна. - Ничего нeтъ. (Встаетъ. Лицо ея блeдно и измучено.) Когда узнаешь это, страшно станетъ. (Озирается). Все куда-то уходитъ, и вокругъ… призраки. (Приближается къ письменному столу, гдe сидитъ Полежаевъ.)
Полежаевъ. - Арiадна, больна? Что съ тобой?