Андозерский порывисто поднялся, ушел с веселым ржаньем в кабинет и минуты через две вернулся с пачкою фотографических карточек. Логин просмотрел их с равнодушною усмешкою.
- А? Что? - спрашивал Андозерский. - Ведь пикантно, не правда ли?
- Да, но только все это наивно, элементарно.
- Ну, чего ж тебе еще! - обидчиво сказал Андозерский и собрал карточки.
- Однако, что ж твои невесты? - спросил Логин.
- Невесты? А вот, во-первых, Нюта Ермолина, славная девочка. Жаль только, воспитана странно. А прилагательное изрядное. А, что скажешь?
- Милая девушка, - неохотно сказал Логин.
- Уж ты, брат, сам не втюрился ли?
Андозерский подмигнул Логину и изобразил на своем лице лукавство, что мало шло к его пухлым щекам и невыразительным глазам.
- Смотри, не вздумай отбивать: ты туда что-то повадился.
- Ну, где повадился,
- Она ведь не в твоем вкусе.
- А ты как мой вкус знаешь?
- Да уж знаю. Она не по тебе, - с придурью девчонка и шустрая; ей нужен муж с характером, практический, - а то, дружище, как два мечтателя поженятся, так проку мало.
- Помилуй, с чего я буду отбивать у тебя невест: похож ли я на Дон Жуана!
- Кто вас знает, мечтателей: в тихом омуте черти водятся. Ты, впрочем, и не думай: ничего тебе не очистится, - девочка, я тебе доложу, в меня по уши врезалась, - как встретимся где, так у нее глазенки и засверкают.
- Вот как! Ну, поздравляю, - сказал Логин с усмешкою.
"Глазенки засверкают, - думал он, - да только отчего?"
Андозерский развалился на спинку стула и самодовольно приглаживал пестрый жилет, прикрывающий брюшко умеренно-солидных размеров.
- Да, брат, это уж доподлинно исследовано мною, - продолжал он. - Приходи хоть завтра, - выскочит с руками и ногами. Ну, да я еще посмотрю и посравню. Другие две, пожалуй, попрелестнее будут, хоть и победнее.
Логин торопливо и маленькими глотками прихлебывал из стакана.
"Всякая муха, - думал он, - может карабкаться своими нечистыми лапками всюду, куда ей вздумается!"
- Номер второй, - продолжал Андозерский, - Неточка Мотовилова, - премиленькая барышня, не правда ли?
- Да, мила и Неточка, - лениво ответил Логин. - У нее и призвание есть.
- К чему? - спросил Андозерский с некоторым даже испугом.
- Выйти замуж.
- То-то… Ее папенька, сказать тебе по правде, изрядный плут, - конечно, это между нами.
- Да уж не пойду сплетничать.
- Кстати, они тобою огорчаются.
- Кто?
- Да Мотовиловы. Зачем ты их Петьке двойки лепишь.
- Ну, уж ато…
- У других-то ведь он тянется. Да ато, конечно, твое дело. А все бы лучше… Вот кабы ты за Неточкой приударил, так, небось, и к братцу был бы помилостивее. Славная девочка, черт возьми… У папеньки состояньице кругленькое, хотя и нечисто нажито.
- Жаль только, что на много частей делить придется.
- Ну, это ничего, всем хватит. А ведь помнят старожилы, как лет двадцать пять назад он появился сюда в рваной шинелишке, в истасканных сапожишках, - прохвост прохвостом. Был управляющим одной питерской дуры-та ему вверилась: ведь он и теперь мастер о добродетелях говорить. На словах блажен муж, а на деле всукую шаташася, как говорят семинаристы.
Андозерский захохотал.
- Славный был у нее лесок, - извел начисто, а денежки прикарманил. Потом женился на богатой вдовушке. Что-то уж очень скоро она окочурилась, а капиталы ему завещала. Женился на другой. Много о нем еще скверного толкуют. Говорят, что и завещание-то было подложное. Даже совсем невероятные вещи рассказывают.
- И такого-то человека ты хочешь иметь тестем! И за таким приданым погнался!
Логин встал со своего места и прошелся по комнате. Уже давно чувствовал он к Мотовилову странное отвращение. Лицемерною казалась Логину вся его повадка. И в гимназии, и в городе он намозолил глаза Логину: был он человек заметный и довольно неугомонный, и везде воскуряли ему горожане фимиам почтения. Наконец, самого имени Мотовилова не мог слышать Логин без раздражения.
- Мало ли что! - досадливо говорил Андозерский. - Ведь и ты, небось, не отказался бы от хорошенького кушика? Дочка его ни при чем. Она премиленькая. Вот мы возьмем да за нее и выпьем.
Андозерский принялся перебирать бутылки и глубокомысленно рассматривал каждую на свет. Он приостановил свой рассказ и принял такой вид, будто слова Логина ему не понравились: румяные щеки его вытянулись настолько строго и солидно, насколько позволяла их сытая припухлость; выпуклые глаза сердито поглядывали в ту сторону, где остановился у окна Логин. Он выбрал вино подешевле, маркою пониже, и пробормотал сквозь зубы:
- Вот мы этого попробуем, это - тоже доброе винцо. Логин усмехнулся.
- Ну, так как же, однако, твои дела в этом пункте?
- Известно, дружище, девочка на меня уже давно засматривается.
- Ого, да ты победитель!
Андозерский опять оживился и весело заговорил:
- Тут, брат, из-за меня барышни чуть не дерутся, маменьки тоже так и думают, как бы в женихи изловить. Другой давно бы испекся, да я, брат, сноровку знаю, - меня не обманешь… Ну, а что до Неточки, - так здесь и папенька очень бы рад со мною породниться, - ему это пригодилось бы.
- Да?
- Есть дела… Ну, да что тут… Наконец, есть и третий номер. Тоже невеста хоть куда, - Клавдия Кульчицкая. Энергичная девушка и неглупая.
- Да, поумнее нас с тобою.
- Ну, где там, - важно ответил Андозерский, - но очень неглупая. Она мне на днях сказала: с вами можно жить, вы не злой. Очень страстная барышня, - боюсь, как бы не сбежала.
- От тебя?
- От меня не убежит! Боюсь, как бы ко мне не сбежала с бухты-барахты. Уж слишком фантастическая девица!
Того гляди, явится, скажет: твоя навеки. А я еще не решил, кто лучше.
- Вот оно что! Но, однако, с чего же бы ей бежать? Ведь она совершеннолетняя?
- Да так, взбалмошная такая: вздумает, да и весь сказ. Свой капиталец имеет, - от отца осталось. Маменька опекуншей была и порастрясла дочкины денежки. С Палтусовым спуталась. Он ей такой же брат, какая ты мне жена.
Андозерский радостно засмеялся своему сравнению.
- Он, - продолжал Андозерский, - из нигилистов. И хвост у него замаран. Говорят, ему скоропалительно пришлось оставить службу: не то проврался, не то проворовался. Впрочем, успел сколотить копеечку. Сперва широконько пожили, по заграницам околачивались. Теперь сократились. Он за аферы принялся, - в большом секрете, - и очень практично ведет дела, хоть и не совсем чисто. Ума-палата.
- А "умный человек не может быть не плутом"?
- Само собой! Нос у него собакой натерт… И по амурной части малый не промах. Врезался в Клавдию, - маменька-то ему уж понадоела. Мать ревнует, а дочка их обоих злит напропалую. Вот ты мне что, дружище, скажи-чем это Клавдия прельщает? Ведь не красавица: зеленоглазая, бледная, волоса какие-то даже не черные, а синие, - что в ней?
- Что в ней? - задумчиво переспросил Логин. - Прелесть неизъяснимая, манящая, что-то загадочное и гибкое.
- Именно, гибкая, как кошка. И презлая.
Просидели далеко за полночь, беседуя то о настоящем, то о прошлом, - больше о настоящем: общих воспоминаний было немного. Логин больше слушал, Андозерский рассказывал, больше о себе, а если и о других, то всегда так, что он сам стоял на первом месте. Он принадлежал к числу людей, которые скучают, когда речь идет не о них, и которые сердятся, когда их не хвалят или когда хвалят не их.
Была теплая и светлая ночь, когда Андозерский вышел на крыльцо за Логиным. Их шаги и голоса звучно раздались в чуткой тишине улицы. Андозерский доволен был своим внимательным слушателем и интересным для него самого разговором, а маленькие шероховатости забылись под влиянием того особого прилива приязни, который всегда ощущают хозяева, когда провожают засидевшихся гостей.
- Проводил бы тебя, - говорил он, - погода славная, и покалякать с тобой приятно, - да налимонился уж я очень. Поскорей спать завалиться.
От излишне выпитого вина Логин чувствовал легкое головокружение. Неясные очертания домов, заборов, деревьев колебались, как бы зыблемые ветром. Но прохлада ночи ласково обнимала его и успокаивала горячую голову; ласково смотрел склонившийся на запад месяц, над крушением диких мыслей возникший сладким веянием восторга. Логину становилось необычайно легко и весело: новые силы закипали, в сердце тихо звенели неведомые, таинственные струны, словно прозрачная песня рождалась в нем, наполняя его очарованием голубой мелодии.
Логин прошел длинный и шаткий мост. Тонкие устои жалобно роптали на что-то речным струям. Логин повернул по высокому берегу, где тянулись заборы садов и огородов. Задумавшись, миновал он поворот на ту улицу, по которой следовало ему выйти к своему дому, - и шел дальше.
Здесь было совсем пустынно. Огороды и сады еще продолжались на этом берегу, а за рекою начинались нивы и леса. В воздухе были разлиты теплые и влажные благоухания. Река журчала по кремнистому руслу, мелкому и широкому. Издали доносился шум и плеск струй у мельничной запруды, где жили, таясь на дне, зеленоволосые и зеленоглазые русалки. В безоблачно-светлом, синем море небес сверкали архипелаги звезд. Ночной полумрак сгущался вдали и ложился мечтательными очертаниями, а туман за рекою окутывал нижнюю часть рощи, из которой выступали вперед и темнели отдельные кусты.
Логин заметил, что зашел далеко. Осмотрелся и сообразил, что стоит у сада Кульчицкой. Высокие деревья из-за забора смотрели внимательно, и ветви их не шевелились.