Из машины никто не ответил, и, обеспокоенный, не оставили ли его одного, Сергей встал на подножку и заглянул в кабину Егора Егорыча. Тот мирно спал. Потоптавшись в нерешительности, Сергей заглянул к Вольтановскому. Положив голову на баранку руля, тот тоже спал, по-детски поджав ноги. Храпел и Еремушкин.
"Заснули, - недовольно подумал Сергей, - а за машинами теперь я наблюдай, самый маленький, будто я сам не хочу спать. Я, может быть, еще больше хочу, чем они…"
И стал, как часовой, взад и вперед прохаживаться вдоль колонны, трогая рукой горячие крылья и скаты и тихонько посвистывая для смелости.
"Палку бы надо с собой взять, - пришло ему в голову. - Очень пригодилась бы".
Дома как раз была такая, очень удобная, палка, которой мама всегда выбивала тюфяки и одеяла, и теперь она там зря стоит за дверью кухни. Многие из их вещей после смерти мамы как-то ни к чему нельзя было приспособить…
На улице раздались шаги. Громкий и, как показалось Сергею, злой голос спросил из темноты:
- Это кто тут? В чем дело?
У Сергея перехватило дыхание. На всякий случай он поднялся на подножку отцовой машины и потянулся рукой к сигналу.
- Грузовики… на уборку, - сказал он, вглядываясь в подходившего человека.
- А-а, это хорошо, - тотчас же раздалось в темноте уже гораздо добрее, и чья-то грузная фигура обозначилась рядом. - Это замечательно! Сколько?
- Три полуторки, две трехтонки.
- Очень замечательно! Откуда?
- С Южного берега, - уже гораздо смелее и развязнее ответил Сергей, сходя с подножки. - Жали вовсю, торопились. Сейчас так спят, бомбой не разбудишь.
- Это ничего, это пускай, часа два можно, - добродушно согласился подошедший. - А ты у них заместо дежурного, что ли?
- Ага.
- Толково придумано. Старший кто у вас?
- Емельянов Андрей Васильевич. - Сережа хотел было тут же добавить, что это отец его, но удержался, посчитав, что незачем прикрываться родней. - Пошел к уполномоченному какому-то… за нарядом, - уже вполне независимо добавил он.
- Эх, вот это зря! - крякнул подошедший. - Надо было сразу же до меня! Что вы, порядка не знаете? Я тут председатель, все же от меня, через меня… вот же, ей-богу… и покормил бы и спать уложил… А уполномоченный что? Раз-два - и загонит так, что с милицией не найдешь. Зря, зря.
И заторопился, что-то бурча себе под нос.
- Вода тут у вас далеко? - крикнул вслед ему Сергей, делая вид, что ему безразлично, кто тут старший, но ответа не разобрал.
- Если хочете, я вам принесу воды, - сказал кто-то тоненьким голосом, и, оглянувшись, Сергей заметил девочку лет восьми-девяти, в купальном костюмчике, с короткими, торчащими, как перья лука, косичками. Она стояла у левого крыла отцовой машины, смущенно почесывая одной ногой другую.
- Бадейка есть у вас? Может, свою принести?
- Ведро есть.
И, молодцевато прыгнув в кузов, Сережа вынул из мешка и протянул девочке брезентовое дорожное ведро.
- Смотри не зажиль: казенное, - предупредил он как можно строже.
- Буду я тряпичные ведра зажиливать! - высокомерно ответила девочка. - Сами пойдите - я покажу, где вода.
- Дежурный я, - ответил Сергей. - Колонну нельзя оставить.
- Уй, такой маленький, а уже дежурный! - удивилась и даже как будто не поверила его словам девочка.
- А тебе сколько? - небрежно спросил он.
- Мне десять в мае справили.
- А мне десять в ноябре справили, в самые праздники. Подумаешь!
Взяв ведро, девочка скрылась, и тотчас послышался шум воды из уличного крана. Водопровод был, оказывается, в трех шагах.
- Будете в машину заливать? - И девочка с трудом приподняла ведерко.
Сергей принял от нее ведерко и поставил на землю.
- После, - сказал он, не вдаваясь в подробности. - Наготове чтоб была. Пусти-ка, я попью…
И пил долго, с прихлебом, всем своим существом показывая, до чего он устал на трудной и важной своей работе.
- Ну вот и спасибо, - сказал он, напившись.
Девочка не выражала, однако, желания уходить. Опершись о крыло машины, она играла своими косичками и, позевывая, внимательно рассматривала Сергея.
- А вы на трудоднях или как? - наконец спросила она, подавив очередной зевок.
- Нам зарплата идет, - небрежно ответил Сергей. - Ну, за экономию горючего еще выдают, за километраж набегает кое-чего… Ну, буду своих будить, - чтобы отвязаться от девчонки, сказал он. - Пока до свиданья.
- До свиданья, - ответила та, не трогаясь с места. - А только зачем их будить, когда еще ночь? Мои тоже еще не вставали, хра-пя-я-ят… Мамка у меня в огородной бригаде, отец - завхоз, а хата вся чисто на мне: и с курами я, и с готовкой я… А тут еще черкасовское движение подоспело… У вас тоже бывает?
- А как же! - солидно ответил Сергей и хотел было рассказать, как они со школой ходили на разбивку приморского сада, но девочка, не слушая его, продолжала:
- А тут еще пионерская организация, будьте любезны, на уборку колосков вызывает! Прямо не знаю, как и управиться!
Она говорила, подражая кому-то из взрослых, наверное матери, с некоторым как бы раздражением на свою занятость, на тысячи обступивших ее дел, но в то же время явно гордясь тем, что она такая незаменимая.
- А тут Яшка Бабенчиков вызов мне через "стенновку" сделал - на шесть кило колосков. Ну, вы хотите верьте, хотите нет, а я шести кило за все лето не соберу. У нас так чисто убирают, прямо на удивление…
Она приготовилась рассказать еще что-то, но Сергей прервал ее. Девочка ему, в общем, понравилась, и чтобы закрепить знакомство, он спросил:
- Тебя как зовут?
- Меня? - удивилась она. - Зина, - и кокетливо улыбнулась, почувствовав в его вопросе интерес к себе. - А фамилия наша знаете какая? Чумаковы. А хата наша - вот она, номер четырнадцатый, самый центр.
Вдали послышался голос отца.
- Ну, пока до свиданья, - как можно решительнее произнес Сергей. Ему совсем не хотелось, чтобы о его новом знакомстве стало сразу известно отцу.
- До свиданья пока, - ответила Зина, продолжая стоять у крыла и почесывать левой ступней правую голень.
- Люди добрые, спите? - издали крикнул отец.
- Нет. Я дежурю, папа. Мне тут одна девочка воду принесла, - я думал, может подольем в радиатор… Вот ведро, - скрывая некоторое смущение перед отцом, скороговоркой доложил Сергей.
- Ты, я вижу, сынок, тут без меня не растерялся, - сказал отец, не без удивления разглядывая Зину и одновременно гулко сося воду из ведра, поднесенного им к самым губам. - Ффу!.. Правильная установка. Здравствуй, хозяюшка!
- Какая же я хозяюшка, я просто девочка! - ответила Зина Чумакова. - А вот ваш мальчик, знаете, мне даже свою фамилию не сказал, а про меня спрашивал.
- Что ж ты, сынок, не представился?
- Да ну! - Сергей стеснялся девочек, знакомых среди них у него никогда не было. - Еще представляться… Ну, Сережа я… Емельянов… пожалуйста.
Отец, залив воду, распорядился будить водителей. Тут Зина поняла, что сейчас уже не до нее.
- Пойду и я своих будить, - сказала она, зевая. - А ты, мальчик, завтра приходи с нами колоски собирать.
Сергей не решился вслух ответить ей.
"Колоски еще собирать! - подумал он недовольно, хотя, в сущности, ничего не имел против того, чтобы пойти с ребятами на сбор колосков. - У меня своей работы хватит". Он услышал, как отец крикнул Чумаковой:
- А ты зайди за ним, хозяюшка! Он же новый у вас, не найдет ничего.
- Как с хатой приберусь, зайду, - тоненько донеслось издали.
Водители просыпались нехотя.
- Хорошо бы еще часиков шесть поработать над собой, - хрустя суставами и гулко зевая и отплевываясь, бурчал Вольтановский. - Что там, Андрей, какие новости?
Отец наскоро объяснил, что вся их колонна остается в здешнем колхозе, что тут плохо с транспортом, а урожай гигантский, и завтра начнут сдавать первый хлеб.
- Значит, будет гонка, - сокрушенно заметил Еремушкин. - Нет тяжелее - первым хлеб возить.
Включив фары и сразу далеко осветив спящую сельскую улицу, машины тронулись к току, где предполагалось переспать до утра. Когда машины, поднявшись на косогор, свернули к току и свет фар блеснул на лицах работающих у веялки девушек, раздались голоса:
- Браво, шоферы! Спасибо! - и кто-то захлопал в ладоши.
На ворохе соломы была уже разостлана длинная клетчатая клеенка, и две молодые колхозницы при свете нескольких "летучих мышей" расставляли на ней съестное. Россыпью лежали дыни, помидоры, лук и чеснок, в тарелках - творог, в баночках - мед; сейчас расставляли сковородки с яичницей.
Председатель колхоза, тучный человек с узко прищуренными и оттого все время будто улыбающимися глазами, усаживал гостей:
- Дружней, ребята, дружней! На обеде все соседи!.. Муся, Пашенька, что ж вы? Приглашайте! Берите бразды управления!
Сережа думал, что председатель его не узнает, но тот если и не узнал, сразу догадался, кто перед ним.
- А-а, товарищ ответственный дежурный! - как знакомого, приветствовал он Сергея. - Садись, садись!.. Твой, значит?
- Мой, - сказал отец, немного дивясь осведомленности председателя. - Когда же познакомились?
- Первую ориентировку я от него получил!.. Бери, товарищ дежурный, самую большую ложку и садись рядом с Мусей, вон с той, с красавицей нашей… - И он подтолкнул Сергея к невысокой худенькой девушке, устало, развязывающей белый платочек, которым было закрыто от солнца ее лицо.
Видно, забыв о нем, она проходила в платке до ночи, и теперь, когда она развязала его, глаза казались темными, точно глубоко запавшими внутрь на светлом, почти не знающем загара лице.