Луговые мастера
Небольшая у нас река, а для лугов ядовитая. И название у ней малое - Лесная Скважинка. Скважинкой она прозвана за то, что омута в ней большие: старики сказывали, что меряли рыбаки глубину деревом - так дерево ушло под воду, а дна не коснулось, а в дереве том высота большая была - саженей пять.
Народ у нас до сей поры рослый. Лугов - обилие, скота бывало много и харчи мясные - каждое воскресенье.
Только теперь пошло иное. На лугах сладкие травы пропадать начали, а полезла разная непитательная кислота, которая впору одним волам.
Лесная Скважинка каждую весну долго воду на пойме держит - в иной год только к июню обсыхают луга. Да и в себя речка наша воду начала плохо принимать: хода у ней засорены. Пройдет ливень - и долго мокреют луга, а бывало - враз обсохнут. А где впадины на лугах - там теперь вечные болота стоят. От них зараза и растет по всей долине, и вся трава перерождается.
Село наше по-казенному называется Красное Гвардейское, а по-старинному Гожево.
* * *
Жил у нас один мужик в прозвище Жмых, а по документу Отжошкин.
В старые годы он сильно запивал.
Бывало - купит четверть казенной, наденет полушубок, тулуп, шапку, валенки и идет в сарай. А время стоит летнее.
- Куда ты, Жмых? - спросит сосед.
- На Москву подаюсь, - скажет Жмых в полном разуме.
В сарае он залезал в телегу, выпивал стакан водки и тогда думал, что поехал на Москву. Что он едет, а не сидит в сарае на телеге - Жмых думал твердо. И даже разговаривал с встречными мужиками:
- Ну што, Степан? Живешь еще? Жена, сваха моя, цела?
А тот, встречный Степан, будто бы отвечает Жмыху:
- Цела, Жмых! Двойню родила! Отбою нету от ребят!
- Ну ничего, Степан, рожай, старайся, воздуху на всех хватит, - отвечал Жмых и как бы ехал дальше.
Повстречав еще кой-кого, Жмых выпивал снова стакан, а потом засыпал. Просыпался он недалеко от Москвы.
Тут он встречал, будто бы, старинного знакомого, к тому же еврея:
- Ну как, Яков Якович! Все тряпки скупаешь, дерьмом кормишься?
- По малости, господин Жмых, по малости! Что-то давно не видно вас, соскучились!
- Ага, ты соскучился! Ну, давай выпьем!
И так, Жмых, - встречая, беседуя и выпивая, - доезжал до Москвы, не выходя из сарая. Из Москвы он сейчас же возвращался обратно - дела ему там не было - и снова дорогу ему переступали всякие знакомые, которых он угощал.
Когда в четверти оставалось на донышке Жмых допивал молча один и говорил:
- Приехали! Слава тебе, господи, уцелел! Мавра, - кричал он жене, - встречай гостя, - и вылезал из телеги, в которой сидел уже четвертый день. После этого Жмых не пил с полгода, потом снова ехал в Москву.
Вот какой у нас Жмых: мужик, что надо, но мощного разума человек!
* * *
Позже, в революцию, он совсем остепенился:
- Сурьезное, - говорит, - время настало! Ходил на фронте красноармейцем, Ленина видал и всякие другие чудеса, только не все подробно рассказывал:
- Не твое дело, - говорит.
Воротился Жмых чинным мужиком.
- Будя, - говорит. - Пора деревню истребить!
- Как так, за што такое? - спрашивают его мужики. - Аль новое распоряжение такое вышло?
- Оно самотеком понятно, - говорил Жмых. - Нагота чертова! Беднота ползучая! Што у нас есть? - Солома, плетень да навоз! А сказано, что бедность - болезнь и непорядок, а не норма!..
- Ну и што ж? - спрашивали мужики - А как же иначе? Дюже ты умен стал!
Но Жмых имел голову и стал делать в своей избе особую машину, мешая бабьему хозяйству. Машина та должна работать песком - кружиться без останову и без добавки песка, которого требовалось одно ведро. Делал он ее с полгода, а может и больше.
- Ну, как, Жмых? - спрашивали мужики в окно. - Закрутилась машина? Покажь тогда!
- Уйди, бродяга! - отвечал истомленный Жмых. - Это тебе не пахота - тут техническое дело!
Наконец, Жмых сдался.
- Што ж, аль песок слаб? - спрашивали соседи.
- Нет - в песке большая сила, - говорил Жмых, - только ума во мне не хватает: учен дешево и рожден не по медицине!
- Вот оно што! - говорили соседи и уважительно глядели на Жмыха.
- А вы думали што? - уставлялся на них Жмых. - Эх вы, мелкие собственники!
* * *
Тогда Жмых взялся за мочливые луга.
И действительно - пора. Избыток народа из нашего села каждый год уходил на шахты, а скот уменьшался, потому что кормов не хватало. Где было сладкое разнотравие - одна жесткая осока пошла. Болото загоняло наше Гожево в гроб.
То и взяло Жмыха за сердце.
Поехал он в город, привез оттуда устав мелиоративного товарищества и сказал обществу, что нужно канавы по лугу копать, а саму Лесную Скважинку чистить сквозь.
Мужики поломались, но потом учредили из самих себя мелиоративное товарищество. Назвали товарищество "Альфа и Омега", как указано было в примере при уставе.
Но никто не знал, что такое Альфа и Омега!
- И так тяжко придется - дернину рыть и по пузо копаться, - говорили мужики, - а тут Альфия. А может она слово какое законное, а мы вникнуть не можем и зря отвечать придется!
Поехал опять Жмых - слова те узнавать. Узнал: "Начало и Конец" - оказались.
- А чему начало и чему конец - неизвестно? - сказали гожевцы, но устав подписали и начали рыть землю: как раз работа в поле перемежилась.
Тяжела оказалась земля на лугах: как земля та сделалась, так и стояла непаханая.
Жмых командовал, но и сам копался в реке, таская карчу и разное ветхое дерево.
Приезжал раз техник, мерял болота и дал Жмыху план.
Два лета бились гожевцы над болотами и над Лесной Скважинкой. Пятьсот десятин покрыли канавками, да речку прочистили на десять верст.
И, правда, что и техник говорил, луга осохли.
Там, где вплавь на ладье едва перебирались, на телегах поехали - и грунт, ничего себе, держал.
На третий год все луга вспахали. Лошадей измаяли вконец: дернина тугая, вся корневищами трав сплелась, в четыре лошади однолемешный плужок едва волокли.
На четвертый год весь укос с болот собрали и кислых трав стало меньше.
Жмых торопил всю деревню - и ни капли не старел ни от труда, ни от времени. Что значит польза и интерес для человека!
* * *
На пятый год травой-тимофеевкой засеяли всю долину, чтобы кислоту всю в почве истребить.
- Мудер мужик! - говорили гожевцы на Жмыха. - Всю Гожевку на корм теперь поставил!
- Знамо, не холуй! - благородно отзывался Жмых. Продали гожевцы тимофеевку - двести рублей десятина дала.
- Вот это да! - говорили мужики. - Вот это не кроха, а пища!
- Скоты вы! - говорил Жмых. - То ли нам надо? То ли Советская власть желает? Надобно, чтоб роскошная пища в каждой кишке прела!..
- А как же то станется, Жмых? И так добро из земли прет! - отвечали посытевшие от болотного добра гожевцы.
- В недра надобно углубиться! - отвечал Жмых. - Там добро погуще! Может, под нами железо есть, аль еще какой минерал! Будя землю корябать - века зря проходят!.. Пора промысел попрочней затевать!
- В нутро, это действительно, - ответил Ёрмил, один такой мужик. - Снаружи завсегда одна шелуха!
- Ну ясно: пух и прыщи! - подтвердил Жмых. - А прочное довольствие в нутре находится!
- Да будя, едрена мать, языки чесать! - с резоном выразился Шугаев, ходивший в председателях. - Нам теперча сепараторы надо завести, а то продукт сбывать нельзя, а тут сухостойным делом займаются: как бы поскорей в нутро забраться! Вот ляжешь в могилу - тогда там и очутишься!..