- У мужчин последняя минута пошла. Пошли смотреть.
В этот момент на трассе шла ожесточенная схватка. То отец вырывался вперед, то сын. Сотрудники трассы ожесточенно замахали флажком, обозначая, что пошел последний круг. Впереди шел Оська. Он периодически поворачивался, чтобы не выпускать из поля зрения действий отца. Они вышли на финишную прямую. Оська шел слева по трассе, когда отец справа догнал его. Теперь он отставал всего на полкорпуса машины.
- Пропусти! - заорал Юрий Исаакович, перекрикивая рев моторов. - Я тебе личный "карт" куплю.
Они пересекли финишную черту одновременно.
Еремея, увидев все происходящее, посмотрела на девочек, заулыбалась и гордо для себя произнесла:
- Осень будет великим и сострадательным политиком, любимым людьми.
Оська вылез из машины и помог выбраться отцу. Тот смотрел очень строго, Оське стало не по себе. "Правильно ли я поступил", - вертелось в голове.
- Пап, мы ровно пришли.
- Знаю. И что ты сделал?
- Пап, я думаю, нужно советоваться с мамой и спор разрешать голосованием. Так, как мы всегда решаем сложные семейные вопросы.
Поднимаясь по ступенькам, отец зло стягивал перчатки.
- Пап, я вас очень люблю с мамой.
Юрий Исаакович шел молча, не обращая внимания на сына:
- Пап, я твой сын, - не успокаивался Оська.
Старший Барон остановился. Покрутил носом и протянул руку сыну.
- Да, ты мой сын, Оська. Поэтому голосуй так, как я проголосую. Я твой отец!
Оська улыбнулся и крепко сжал отцовскую руку.
* * *
- Я твой отец!!! - закричал на весь клуб Горров на Ричарда, когда тот случайно опрокинул на его штаны бокал с мартини.
- Ну, извини, Гор, я не специально. И какой ты мне отец? Что за лабуда такая?
- А что ты хотел, чтобы я в этом приличном месте закричал? Может, "еб твою мать?!" - точно так же громко проорал Горров.
- Извини, сколько раз мне нужно извиняться?!
- Ладно.
В этот момент девушки из "Виагры" дорабатывали на сцене свою последнюю песню.
- Давай я вытру, - Ричард взял салфетку и попытался вытереть сырое пятно чуть ниже ширинки.
- Да пошел ты, - Горров выхватил салфетку, сел и стал сам промачивать.
- Гор, серьезно, а почему ты закричал "я твой отец", ведь точно так же мог прокричать "вся власть советам"?
- Рич, почему у славянских народов такое стыдливое отношение к сексу?
- Не знаю, может потому, что у многих лидеров народов плохо стоял из-за сильных переживаний о судьбах людей? Поэтому появлялись такие высказывания, как "у нас в стране секса нет".
- Да не смеши меня. Дело в том, что весь русский мат построен на инцестных заявах.
- В смысле?
- Ну, смотри. "Еб твою мать" - что означает?
- Означает "ну, что ты за человек такой, если не можешь чего-то или сделал что-то тупое"?! Например, прищемил ты себе член дверью. Я посмотрел на тебя, дубину, и говорю: "Ну, еб твою мать, дубина!"
- Нет, неправильно.
- А если не я, а ты закричал после того, как прищемил, то это означает раздражение и злость: "А-а-а, еб твою мать, я себе писю прищемил!!!"
- Ты откуда такое слово вульгарное - "писю" - знаешь?! Пошляк! Неправильно…
- Ну, тогда, если бы твоему отцу сказали, что ты член прищемил, то он бы расстроился, сел и грустно схватился бы за голову: "Сын мой, еб твою мать, не видать мне внуков…"
- Все не туда… Скажи, как это можно по-другому произнести?
- Можно так: "Едрить твою тить!"
Горров рассмеялся.
- Слушай, похоже звучит.
- Конечно, похоже, вот еще - ешкин-матрешкин или екарна раскаряка.
Горров валялся уже на полу.
- Давай еще…
- Еперный театр.
- Еще…
- Итить колотить! Интегрить твою матрицу! В нос тебя чих-пых!
- Давай! Умоляю! - Горров был вне себя от восторга. От смеха и боли от смеха приходилось поддерживать скулы руками.
- Ек макарек! Поперек тебе сосиску! Ибть тую мэмэ! Трах ти бидох! Еще?
- Еще… еще!
- Японский городовой! Тудыть твою растудыть! Ядрена Матрена! Траххер муттер! Черт подери!
Горров перестал смеяться, вытер слезы с глаз.
- Слушай, а при чем тут "черт подери"?
- Черт подери, Гор, то же самое, что "еб твою мать". Это эвфемизмы.
- Прикольно, только ты все не туда рулишь. Смотри, "еб твою мать" означает не что иное, как "я твой отец". Понимаешь?
- Не совсем…
- Когда ты кому-то говоришь "еб твою мать", то этим человеком подсознательно воспринимается информация, что ты его отец. Отсюда и страх перед сексуальными отношениями у всего народа.
В зале наступили продолжительные аплодисменты. "Виагра" закончила свое выступление. Ольга подбежала к столику.
- Ребят, мы сейчас переоденемся и к вам. ОК?
Увидев сырое пятно на ширинке Горрова, хотела было спросить, но Рич перебил:
- Да-да, Оленька, он кончил, когда ты взяла ноту фа-мажор.
Ольга засмеялась, махнула рукой и уковыляла в гримерку. Горров хотел нагрубить Ричарду, но тот опередил и его:
- Да, знаю. Ты мой отец.
Горров махнул рукой, а Ричард взял стакан негазированной воды и вылил себе на ширинку. Горров удивленно посмотрел, глазами заулыбался. Ричард распахнул объятия и театрально-вычурно продекламировал:
- Иди, что ль, обниму тебя, мой отец.
С мокрыми ширинками, два друга крепко обнялись. Какая-то детская простая радость жила сейчас в них. Они были счастливы, хоть и не понимали этого. Они переживали один из тех моментов, которые никогда не забываются. Даже в преклонном возрасте, вспомнив такие мгновения, можно вернуть хотя бы маленькую часть того состояния. И сделать себя чуть лучше.
- Я ж тебе говорила, что они педики, - невозмутимо сказала Вера. Девушки из "Виагры" незаметно вернулись и встали около столика. Ребята разжали объятия и, спокойные, пребывая в радостном состоянии, сели на свои стулья.
- Предлагаю идти купаться голыми, - констатировала Вера, - нам вас бояться нечего. Так что бегом, - она покосилась на сырые штаны, - так что бегом, зассыхи.
* * *
Металлические двери камеры опять заскрипели. Два охранника втащили обмякшее в крови тело Мейерхольда и бросили на пол. Вагон бросился к нему.
- Шакалы, блядь, - только и успел прорычать, как словил по удару дубинкой от каждого охранника. Повалился рядом с Мейерхольдом.
Охранники победоносным взглядом осмотрели камеру.
- Может, еще кто на липоксацию желает в наш центр пластической хирургии? - дешево заржали. Вышли.
Заключенные подняли Мейерхольда и Вагона. Посадили на нары. Мейерхольд пришел в себя и осматривал свои раны. Трогал ребра, нос, челюсть.
- За что они тебя? - проверяя свои ребра, спросил Вагон.
- За игру в молчанку.
- Это как?
- Я сказал, что с обвинением в избиении Верника и нанесении ножевых ранений, в состоянии аффекта, согласен. С обвинением "покушение на жизнь Верника" - нет. Сказал, что больше разговаривать с ними не буду. Тут и понеслась жара. Они впятером накинулись с дубинами своими. Начали меня месить. Ну, я тоже о кого-то стул сломал, а ножку от него кому-то в спину вогнал…
- Ну, все, тебе пиздец, брат. Умножай срок в два раза.
- Пошли они на хуй.
- Будут еще бить.
- Я им скажу, что не собираюсь больше жить на воле. А сколько их, ментов ебаных, порублю и калеками оставлю, пока здесь нахожусь, одному Богу известно.
- Крут. Только смотри, много парней во время этапирования были пристрелены "при попытке к бегству". Как бы они и тебя в график не внесли.
- Не внесут. За меня сейчас общество солдатских матерей вступится. Будут контролировать этих пидорасов.
- Как знаешь, но ты мне нравишься. Помогу, чем могу.
- Спасибо.
- Жрать хочешь?
- Просто пиздец как…
- "Челюскин", принеси жратвы, - крикнул куда-то в угол Вагон.
- Что нести? - пробуровил хозяйственный Челюскин из-за угла.
- Все неси.
Какой-то зэк засуетился.
- Почему "Челюскин"? По имени полярного исследователя?
- Нет, он - домушник, его когда брали, то он - мосол и слабак - драться не умеет, конечно, но представь… Четверых ментов искусал. Один в реанимации лежит. Сначала ему хотели погоняло "Зубастик" дать, но потом сжалились - назвали "Челюскин".
- Весело.
- А у нас тут, брат, не соскучишься…
- Как на войне.
- Нет, брат, страшнее.
- Мне пока нравится, - сказал и вытер очередной поток крови из носа.
Вагон посмотрел и заржал:
- Мне пока нравится?! - Вагон посмотрел по сторонам, ища поддержки своему удивлению. - Ему пока нравится?! - протянул руку Мейерхольду: - Я тебя уважаю!
Вагон вскочил с нар и заорал всем:
- Слушать сюда. Кто хоть пальцем тронет Мейерхольда, проснется мертвым. Поняли. И все по зонам передайте. Мейерхольд - наш брат.