* * *
Через час совершенно раздолбанный самолет доставил съемочную группу Ричарда в Камбоджу.
- Это что такое, блядь?! - начал Горров, когда вошел в номер отеля. - Сука, я здесь спать не буду, с такими дверями если не камбоджийцы выебут, то какие-нибудь насекомые.
- Насекомые тебя постоянно ебут, ты просто этого не чувствуешь: мухи, комары, всякая гниль маленькая невидимая. Ты, наверно, имел в виду млекопитающих.
- Рич, мне по хую уже, кто попытается меня выебать - мне просто это в принципе не нравится. Я, блядь, здесь не останусь.
- Ничего, дверь подопрешь стулом.
- Где ты здесь стул видишь?! - Горров провел пальцем по стене. - Я уверен, что здесь какие-нибудь болезни, блядь, как в самых сраных подземных переходах с зассанными бомжовками.
- Ты же всегда любил зассанных бомжовок?! - Ричард увидел разгневанное лицо Горрова. - Ладно, что ты предлагаешь?
Через стенку кто-то кричал от оргазма. Задумавшись, Горров сел в ободранное кресло, потом нервно вскочил. Посмотрел на его грязную обшивку.
- Сука, не удивлюсь, если под матрасом, как в "Четырех комнатах", валяется дохлая шлюха.
- Так что ты предлагаешь, все-таки?!
- Сесть в ебаный "тук-тук" и валить подальше, в цивилизацию.
- Это нереально. У нас здесь съемки завтра назначены.
- А ты что предлагаешь?!
- Подожди меня здесь, я скоро, - Ричард вышел из отеля, по четыре доллара за сутки, и улыбнулся.
Оставшись один, Горров осторожно заглянул под матрас, взял бутылку водки и залез в кресло с ногами. За стенкой продолжительно закричали два голоса, и все затихло. Горров поднял бутылку и, прокричав: "Браво, бис!" - сделал пару глотков.
Вскоре дверь отворилась. Ричард стоял с тремя хохочущими маленькими "морковками", именно так называют девушек стран Азии без определенного возраста. Им могло быть и по 16, и по 36.
Недовольный Горров посмотрел, сплюнул и сделал еще пару глотков. Потом вытер губы и осуждающе посмотрел на Рича.
- Ебать! Рич! Ну, ты в своем уме?!
- Нет, не ебать. Я их купил, чтоб они уборку нам тут произвели.
- Ты думаешь, они это умеют? Они тебе что, саратовские матери-одиночки?! Они, кроме хуя и палочек в руках, никогда ничего не держали.
Рич спокойно посадил девушек на кровать. Те начали раздеваться.
- Нет, - замахал руками Горров, - я этого не вынесу больше.
- Дущь! - неожиданней, чем Шариков в "Собачьем сердце", вякнула одна из камбоджиек.
- Что? - спросил охреневший Рич.
- Дущь! - пискнула вторая и показала рукой на ванную комнату.
- Они тебя в душ зовут, беги, прими с ними джакузи. Только хлорки побольше и внутрь, - улыбнулся Горров.
- Нет, ноу, - замахал руками Рич. "Морковки" переглянулись - подумали, что попали к извращенцам.
Ричард достал свою "ямайскую" рубаху и разорвал ее пополам. Камбоджийки переглянулись. Горров уже валялся от смеха. Ричард зашел в ванную и оттуда поманил девушек. Те уже ничего не понимали, но по дороге в ванную на всякий случай начали раздеваться.
В ванной Рич намочил куски рубашки водой и вылил на них шампунь. Затем он вышел в комнату, подошел к шкафу и стал его протирать. Потом взял за руку самую высокую девушку и вложил тряпку в ее руку. Показал на шкаф. Камбоджийки переглянулись. С тряпкой начала протирать.
Горров и Ричард зааплодировали.
- Ура, Рич, - закричал Горров, - просто Дарвин, мать твою! На, хлебни.
- Подожди, сейчас налажу технологический процесс.
Ричард вручил второй кусок рубашки второй камбоджийке и показал на подоконник и окна. Та оказалась, видимо, самой умной из них, утвердительно кивнула и засмеялась. Третья камбоджийка, видимо самая тупая, не увидев больше тряпок, начала раздеваться.
- Блядь, детский сад, - заржал Горров и, сняв с себя рубашку, кинул ее в девушку. Потом, глядя на ее недоуменное лицо, весело прокричал: - Дущь!!!
Две камбоджийки рассмеялись, что-то, типа "мяу-вай-тяу", сказали ей, и та намочила водой тряпку в душе. Вернулась.
Ричард показал на пол. Та, наконец-то сообразив, начала мыть пол.
Ричард залез на соседнее с Горровым кресло.
- Жизнь налаживается, - улыбнулся Гор.
- Да уж, думаю, что "морковки" потом будут бояться русских туристов и стращать ими своих детей.
- Дущь!!! - хлопнул в ладоши веселый Горров, и "морковки", словно олимпийские чемпионки по синхронному плаванию, повернулись и пошли споласкивать тряпки для очередного захода.
Рич поднял бутылку.
- Спорим, ты заглядывал под матрас, когда я ушел?!
Горров рассмеялся.
- Давай, Дуров!
- Давай, Дарвин!
* * *
- Пап, мы тебя заждались уже, - начала с порога Славка.
- А что-то важное происходит? - разуваясь, спросил Юрий Исаакович.
- Короче, пап, все началось с того, что мы поругались с Оськой.
- Помирились? - улыбнулся он входящей жене и выбегающему сыну.
- Мама помирила, - сказала Еремея, целуя мужа смачно в губы.
- Так в чем история?
- Предлагаю всем надеть вечерние костюмы, ужин готов, но перед этим мы проведем тебе презентацию нашей сети кондитерских, - улыбнулась Еремея.
- Пока я не выслушал, предлагаю говорить "презентацию твоей сети".
- Хорошо. Через пятнадцать минут внизу, - повернулась к детям Еремея.
- Ты думаешь, мы успеем? - улыбнулся в самое ухо Юрий Исаакович.
Через двадцать минут все собрались в столовой.
- Я бы хотел, чтобы презентацию провел младший Барон, - объявил Юрий Исаакович.
- Давай, старичок, не обоссысь только, - шепнула Слава брату, так чтобы родители не услышали.
- Дамы, господа… - Оська посмотрел на Славу, - и простолюдинка. Представляю вам сеть булочных "Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ". Представьте себе Францию начала века. Небольшой городок. Вечерняя прохлада. Городская площадь. Дети катаются на велосипедах, двое целуются, старушки ворчат по-доброму и улыбаются, голуби подъедают что-то за старушками, а вы возвращаетесь домой. По дороге заходите в любимый магазинчик со стеклянными окнами и деревянной дверью. В окнах мужчина в фартуке и усах пишет обычным мелом на черной табличке: "Сегодня специально для вас хозяйка булочной привезла очаровательный испанский хамон Pata Negra, "черная нога", при покупке которого вас обязательно угостят только что поступившим искрящимся и отдающим радость "Beaujolais Nouveau", который сделан из прекрасного черного винограда "гамэ". И тут вы не можете уступить соблазну. Вы заходите в булочную, и, как это происходило всегда в булочной, мир склоняется к вашим ногам. Вы вдыхаете аромат Франции, как придумывает ваше воображение… с Версалем и Елисейскими полями…"
- Так, проматай пленку, а то есть хочется, - посоветовал Юрий Исаакович.
- В булочных "Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ" не только хлеб. Здесь есть все. Поехали, - Оська встал в деловую позу. Достал бумагу и начал быстро читать список:
- 1) Вкусный хлеб - это основа и фундамент.
2) хорошее вино,
3) хорошая столовая вода,
4) хороший сыр,
5) хамон, ветчина, колбасы,
6) зеленый салат,
7) оливки,
8) маслины,
9) анчоусы,
10) каперсы,
11) помидоры.
Оська перевел дыхание.
- Надеюсь, это все? - улыбнулся отец.
- Нет, еще зеленый салат с рукколой, моцареллой ди Буффало и сыровяленым окороком Парма, потом - камамбер, запеченный с прованскими травами во французском тесте… - не останавливался Оська.
- То есть мы из булочной переходим в ресторанный бизнес? - прервал Юрий Исаакович.
- Нет, но делаем выставочные "пробники" того, что они смогут дома приготовить быстро и очень вкусно. Стоимость "пробников" заложим в стоимость вина.
- Все, надоел, - Юрий Исаакович встал и хлопнул в ладоши. - Можешь не продолжать, скажи мне только одно.
- Что одно? - удивился Оська.
- Одно слово, ЧТО это за булочные? - Юрий Исаакович еще раз потер ладоши. - Подумай. К концу ужина я жду ответ.
- А сейчас прошу всех к столу, - пригласила Еремея. Она понимала, что мужу история понравилась. - Ну, тушеные сливы с мороженым и малиновым вареньем я пока не предлагаю, но голодными не останетесь.
Откупорив за столом бутылку белого вина Шабли Гран Крю Валмюр (Моро и сыновья) 1998 года, Юрий Исаакович сделал важное лицо.
- Сейчас будет важное заявление, - он торжественно достал из портфеля конверт и открыл его. - Кредит на сумму 500 000 евро вручается вашей маме, моей жене и кормилице замерзших и голодных.
Все начали кричать, веселиться, куда-то пропало то напряжение, которое было во время презентации. Если бы презентация не произвела должного впечатления, Юрий Исаакович мог конверт просто не достать, и все это прекрасно понимали.
- Я тогда тоже хочу сделать важное заявление, - остановила всех Еремея. - Малыш бесценный вручается вашему отцу, моим детям и людям. Я беременна.
Юрий Исаакович подошел к Еремее и встал на колени, Оська и Слава сделали то же самое.
- Я люблю тебя, моя милая Еремушка, моя хитрая и верная жена. - Он целовал ее руки и обнимал глазами, полными слез радости.
- Пап, я придумал то слово…
- Какое?
- Про булочные… Они должны быть УЮТНЫЕ.
Юрий Исаакович поцеловал и обнял Оську.
- Все, все за стол праздновать! Я приказываю! - весело-грозно сказал Юрий Исаакович и встал к столу.
Славе стало немного обидно, что ее вклад в концепцию булочных не заметили. Заметил Оська.