За годы работы на "скорой" Данилов привык работать при зрителях, но роддом - совсем другое дело. Если в той, прошлой жизни чересчур назойливого или откровенно хамоватого родственника можно было попросить заткнуться и не мешать бригаде работать, то поступать так с родственниками "платных" рожениц было нельзя. Люди платили деньги и оттого чувствовали себя вправе вникать во все, что касалось их прямо или косвенно, а то и вовсе не касалось. Просьба замолчать и перестать мешать персоналу обернулась бы здесь серьезным скандалом.
У женщины не было никаких противопоказаний к эпидуральной анестезии: ни прыщей в месте предполагаемой пункции, ни пониженной свертываемости крови, ни неврологических заболеваний, ни предлежания плаценты. Закончив осмотр, Данилов подошел к раковине и начал тщательно мыть руки. При этом он говорил, обращаясь к обоим супругам сразу:
- Суть эпидуральной анестезии заключается в том, что обезболивающий препарат вводится в непосредственной близости от нервных корешков, которые "собирают" болевые ощущения от промежности, матки и органов малого таза вообще и передают их дальше - в головной мозг. Беря начало в спинном мозге, эти корешки проходят через плотную оболочку из соединительной ткани, защищающую спинной мозг, и выходят наружу из позвоночного столба в местах соединений позвонков. Пространство между стенками позвоночного канала и твердой оболочкой спинного мозга называется "эпидуральным". Именно сюда, а не в спинной мозг, как думают некоторые, и вводится обезболивающий препарат. После проведения местного обезболивания я при помощи иглы введу тоненький катетер в это самое эпидуральное пространство. В области поясницы. Иглу уберу, а сам катетер закреплю у вас на спине. По нему будет медленно поступать обезболивающее. Вы не будете ощущать боль, хотя в то же время полностью останетесь в сознании. Это очень удобно как для вас, так и для нас…
Большая часть этих подробностей была непонятна людям, далеким от медицины, но Данилов был уверен, что пациенты должны знать или хотя бы иметь представление о том, что он будет делать, как и для чего. Информированное согласие на эпидуральную анестезию, подписанное пациенткой, было уже вклеено в историю родов (постарался заведующий отделением анестезиологии и реанимации), но Данилов всегда проговаривал вслух то, что считал нужным, особенно если в воздухе пахло конфликтом, чтобы не слушать потом: "а нам не сказали" или "нас не предупредили".
- Мы заплатили столько, что в первую очередь вы должны позаботиться о нашем удобстве! - перебил его муж. - А о своем - в последнюю очередь!
О выражении его лица, скрытого под марлевой повязкой, можно было судить по недружелюбному, колючему взгляду.
- Все наши усилия в первую очередь направлены на благо наших пациентов, - ответил Данилов ровным голосом, глядя прямо в глаза собеседнику, а затем протер руки тампоном, смоченным в спирте, и обратился к медсестре:
- Ира, будьте любезны.
Анестезист подвинула к доктору столик с инструментами, сняла с него стерильную салфетку-покрывало и распечатала упаковку одноразовых перчаток.
- Тряпье! - хмыкнул муж роженицы, взглянув на салфетку.
Стерильные салфетки и простыни и впрямь выглядят неаппетитно - совсем не как в кино, где все белье или снежно-белого, или пастельно-салатового цвета. В жизни же стерильные простыни серо-бурые и покрыты разномастными пятнами - этим они внешне отличаются от белых нестерильных.
Дело в том, что при стерилизации белье обрабатывается горячим паром, отчего ткань окисляется, темнеет и приобретает "грязный" вид, будучи при этом абсолютно чистой.
Акушерка тем временем сняла с роженицы рубашку и помогла ей усесться на краю кровати, свесив ноги вниз, согнув спину, опустив голову и плечи и положив руки на колени.
- Маша, тебе удобно? - забеспокоился муж.
- Беременной женщине в таком положении удобно быть не может, - вздохнул Данилов, надевая перчатки, - но удобного положения для пункции еще не придумали.
Доктор взял у Иры еще один тампон со спиртом и протер перчатки сверху, затем принял металлический зажим, похожий на ножницы с изогнутыми лезвиями - в них был зажат тампон, смоченный йодом. Данилов принялся тщательно обрабатывать место пункции, забирая широко вокруг. После йода обработал кожу семидесятиградусным спиртом, затем снова йодом и опять спиртом. Привычку к старому методу обеззараживания кожи Данилов приобрел во время интернатуры по анестезиологии и неукоснительно следовал ему, игнорируя новомодные асептики.
- Как это "не придумали"? - после непродолжительной паузы "взбух" муж. - А разве лежа пункцию не делают?
"Начитанный", - подумал Данилов с раздражением, переходящим в головную боль.
- Ваша супруга имеет несколько избыточную массу тела, - стараясь говорить ровно и убедительно, начал Данилов, - ввиду чего оптимальный доступ, страхующий от осложнений, возможен лишь в положении сидя. Но если вы настаиваете, то я могу сделать пункцию в положении лежа.
- Мне нормально… - негромко сказала роженица в паузах между протяжными стонами.
Врач и акушерка заботливо поддерживали ее с обеих сторон.
- Значит, при проведении пункции в сидячем положении вы гарантируете нам отсутствие осложнений? - посуровел муж. - Я вас правильно понял, доктор?
"Вот кретин! - мысленно выругался Данилов. - Накаркает". Вслух же он спросил, стараясь придать своему голосу побольше мягкости:
- Можно я буду работать молча? Извините, но я так привык. Разговоры мешают мне сосредоточиться.
- Игорь! - Роженица попыталась обернуться к мужу, но ей не дали этого сделать.
- Никаких движений! - строго сказал Данилов. - Сидите, как сидели, только согнитесь побольше. Сейчас я произведу местное обезболивание, которое может вызвать кратковременное чувство жжения или распирания. Это быстро пройдет, не волнуйтесь. Вы меня поняли?
- Да.
- Очень хорошо. Начинаем…
Данилов уселся на табурет рядом с кроватью, получил от Иры шприц с раствором лидокаина и начал обкалывать место пункции. Встревоженный "козел" встал у него за спиной и шепотом поинтересовался у Иры:
- Что за препарат?
- Лидокаин, - так же тихо ответила Ира.
"Как он тут еще на камеру весь процесс не снимает? - подумал Данилов. - Но диктофон у него в кармане точно есть, к гадалке не ходи".
Покончив с местным обезболиванием, Данилов подождал немного, чтобы подействовал лидокаин, а затем вооружился шприцем со специальной иглой для пункции, длинной и толстой. В шприце был физраствор. Данилов ввел иглу между позвонками и осторожно, не торопясь, продвинул ее вперед до тех пор, пока игла не перестала встречать сопротивления. Ощущение "провала" означало, что игла оказалась в эпидуральном пространстве.
Юртаева и Пангина держали роженицу и одновременно говорили ей что-то успокаивающее. Та односложно отвечала им в промежутках между стонами. Вокруг царила бы гармония - если бы не присутствие мужа.
Данилов отсоединил шприц и ввел через иглу тонкий пластиковый катетер. В этот момент роженица закричала - ее стоны никак не могли быть связаны с действиями Данилова, поэтому он спокойно вынул иглу, положил ее в лоток для использованных инструментов, принял у Иры шприц с обезболивающим раствором и несказанно удивился, услышав в свой адрес:
- Коновал! Нельзя ли поаккуратнее?!
Данилов почувствовал, как в висках надсадно застучали невидимые молоточки. Захотелось встать, взять хама за шкирку и разок-другой приложить лицом о стену. Или даже об железный угол кровати. "Спокойствие, только спокойствие, - напомнил себе Данилов. - Пропускаем мимо ушей идиотский комментарий и делаем свое дело".
- Сейчас я введу через катетер пробную дозу пре парата, - сказал Данилов, обращаясь к пациентке. - Сообщайте мне обо всех своих ощущениях. Это очень важно. Дурнота, тошнота, звон или шум в ушах, онемение какой-то части тела, появление привкуса во рту, чувство тепла, холода, мурашки…
- Нельзя ли побыстрее? - снова встрял муж. - Сказали - сообщайте обо всех ощущениях, и все тут! Чего рассусоливать? Ей же больно!
- Я поступаю так, как считаю нужным, - коротко и жестко ответил Данилов, начиная вводить препарат.
- Вы должны поступать так, как нужно нам! - ярился мужчина. - Мы вам платим, а не наоборот!
Доктор Юртаева одарила Данилова сочувственным взглядом, но вслух ничего не сказала и к порядку мужа пациентки не призвала - похоже, уже успела понять, что это бесполезно.
- Что чувствуете? - поинтересовался Данилов у пациентки, введя первую порцию обезболивающего.
- Живот тянет, как и тянуло, - ответила та, - и больше ничего.
- Значит, надо увеличить дозу! - "посоветовал" муж. - Чего время-то терять?
- Роды - это вообще долгий процесс, - успокаивающе сказала Юртаева. - Особенно первые. А Владимир Александрович - очень опытный и знающий врач…
- Ворон ворону глаз не выклюет! - грубо оборвал ее муж роженицы. - А то я не знаю! Вы всегда своих покрываете, как в Самаре…
Данилов усмехнулся, благо под марлевой повязкой все равно не было видно: "Интернет - зараза почище чумы". Случай, то ли произошедший с пациенткой одного из самарских родильных домов, то ли полностью или частично выдуманный, за считаные часы стал известен всей стране. Рассказ о мытарствах несчастной женщины в родильном доме вывесила в своем блоге одна из ее родственниц. Этот текст больше походил на воспоминания узников гитлеровских концлагерей.