"На том корабле" - один из последних рассказов Форстера. Работа над ним была завершена, когда автору исполнилось семьдесят девять лет. Действие происходит в течение одной ночи на борту корабля, плывущего из Англии в Индию. И вновь любовная коллизия разворачивается между представителями различных социальных слоев - тема, занимавшая Форстера всю жизнь, и не только в искусстве. Ночной разговор в каюте, приведший к трагическому финалу, критики назвали маленьким шедевром, а угрюмую иронию последнего абзаца - достойным финалом всей прозы Форстера.
Э. М. Форстер
На том корабле
1
- Эй, Кокос, идем играть в солдаты!
- Не могу, я занят.
- Но ты должен. Лайон так хочет.
- Правда, старик, пошли, - сказал Лайонел, подбежав с бумажными треуголками и каким-то кушаком.
Это было очень-очень давно, но и поныне мальчишки смело идут на смерть, надевая на себя всё, что подвернется под руку.
- Не могу я, занят, - повторил Кокос.
- Старик, но чем же ты занят?
- У меня много дел, старик.
- Ну и пусть остается, обойдемся без него, - сказала Оливия. - И Джон с нами, и Ноэл, и Малыш, и лейтенант Бодкин. Кому нужен этот Кокос?
- Заткнись! Мне нужен. И всем нужен. Один он падает, когда его убивают. А вы все продолжаете стоять. Сегодня утром наше побоище было настоящим фаршем. Мама так сказала.
- Ну хорошо, я могу упасть.
- Это ты сейчас говоришь, а как до дела дойдет - так сразу на попятную. И Ноэл тоже не будет. И Джон. А Малыш вообще ничего не умеет - понятно, он слишком маленький. Не лейтенанту же Бодкину падать?
- Я не пойду.
- Кокосина-кокосина-кокосина-кокосина-кокосина-кокосина, - проговорил Малыш.
Мальчуган шагал по палубе и радостно визжал. Ему нравилось, когда его уговаривали эти красивые, воспитанные дети.
- Я должен пойти посмотреть м-м-м-м-м, - заявил он.
- Что-что?
- М-м-м-м-м. Они живут - о, их так много! - в тонкой части корабля.
- Он хочет сказать - на носу, - поправила Оливия. - Ладно, пошли, Лайон. Он безнадежен.
- А что такое м-м-м-м-м?
- М-м.
Он замахал руками и мелом вывел на фальшборте какие-то значки.
- Что это?
- М-м.
- Как это называется?
- Никак не называется.
- А что они делают?
- Они просто ходят так и вот так… всегда.
- Это летучие рыбки? Феи? Крестики-нолики?
- Они никак не называются.
- Мама! - обратилась Оливия к даме, прогуливавшейся под руку с каким-то господином. - Правда же: всё имеет название?
- Разумеется.
- Кто это? - поинтересовался у дамы ее спутник.
- Вечно липнет к моим детям. Я его не знаю.
- Мулат?
- По-видимому, но сейчас, по пути домой, это уже не имеет значения. В Индии я бы не позволила. - Миссис Марч поравнялась с детьми и, не останавливаясь, громко произнесла: - Кричите, сколько влезет, но не визжите, только не визжите.
- Они должны называться, - сказал Лайонел, что-то вспомнив, - потому что в самом начале Библии Адам нарек всех животных.
- Их не было в Библии, м-м-м-м-м. Они все время жили в тонкой части корабля. Только ты оттуда уходишь, они тут как тут.
- Он имел в виду Ноев ковчег, - поправила Оливия.
- Ноев ковчег, Ноев ковчег, Ноев ковчег, - заладил Малыш, и все запрыгали и заорали.
Потом, не сговариваясь, они переместились с палубы первого класса на нижнюю, а с нижней спустились по лестнице, что вела на бак. Они дрейфовали, словно водоросли и медузы в тропических морях. Об игре в солдаты позабыли, хотя Лайонел сказал, что треуголки все же надо надеть. Они возились с фокстерьером, которого опекал один матрос, и расспрашивали самого матроса, доволен ли он своей бродяжьей жизнью. Потом, опять пустившись в дрейф, они забрались на носовую часть корабля, где, как было сказано, как раз и обитали м-м-м-м-м.
Здесь им открылась славная страна - лучшее место на корабле. Никто из маленьких Марчей прежде сюда не заглядывал, но Кокос, почти беспризорный, превосходно знал этот мир. Колокол, что висит на самом верху - это корабельный колокол. Если в него позвонить - судно остановится. Эти толстые канаты завязаны узлами - двенадцать узлов в час. А здесь краска еще не высохла, но только в этом месте. А вон из той дырки вылез ласкар. Но об "м-м-м-м" он ничего не сказал, пока не у него не спросили. Потом он нашелся и объяснил, что они появляются, когда вас нет, поэтому нечего рассчитывать на встречу с ними.
Какой обман! И какое разочарование! Но детские мысли столь неустойчивы, что дети не успевают огорчиться. Оливия, в которой уже пробуждались женские инстинкты, может, и сказала бы несколько тщательно отобранных слов, но, увидев, что братья совершенно счастливы, забыла тоже и поставила малыша на швартовную тумбу, как тот ее просил. Визжали все. Ласкар расстелил между ними на палубе мат для послеполуденной молитвы. Он молился так, словно все еще был в Индии - обратившись к востоку и не ведая, что корабль уже обогнул Аравию и святые для него места находятся теперь за его спиной. Дети продолжали визжать.
Миссис Марч со своим спутником оставалась на верхней палубе, наблюдая, как судно приближается к Суэцу. Два континента сходились в грандиозном великолепии гор и равнин. Там, где они смыкались, были различимы дымы и деревья города. Вдобавок к более личным проблемам миссис Марч живо заинтересовалась Фараоном.
- Где именно утонул Фараон? - спросила она капитана Армстронга. - Я должна показать детям.
Капитан Армстронг не знал, но посоветовал спросить у мистера Хотблэка, миссионера из Моравии. Мистер Хотблэк - уж он-то знает. И в самом деле - он знал много, очень много. В первые дни вояжа несколько отодвинутый в сторону военными, теперь он всплыл на поверхность, стал важным и назойливым. Он взялся разбудить отпрысков миссис Марч, когда корабль будет проплывать мимо того самого места. Он рассуждал о происхождении христианства таким образом, что миссис Марч засомневалась в его познаниях. В частности, он сказал, что канал - это одна сплошная иллюстрация к Библии, что тут по-прежнему можно увидеть осликов, везущих в Египет святые семейства, и что обнаженные арабы по-прежнему входят в прибрежные воды для ловли рыбы. "Петр и Андрей на берегу моря Галилейского, что ж, это как раз о них". Дочь священника и офицерская жена, миссис Марч не могла примириться с мыслью, что христианство столь ориентально. Что доброго может исходить из Леванта, и разве возможно, чтобы в жилах апостолов текла туземная кровь? Все же она поблагодарила мистера Хотблэка (ибо, попросив его об одолжении, она считала себя обязанной ему) и постановила для себя здороваться с ним ежедневно, пока они не приплывут в Саутгемптон, где их пути разойдутся.
Затем она заметила на фоне приближающейся суши своих детей, которые играли на носу корабля без головных уборов. Солнце в те давние дни обладало огромной и враждебной властью над Правящей Расой. Офицеры начинали пошатываться от прикосновения его лучей, солдаты - те просто подыхали. Когда полк стоял лагерем, никто не снимал шлемы, даже в палатке, куда солнце проникнуть не могло. Миссис Марч кричала своим обреченным отпрыскам, жестикулировала. Кричали капитан Армстронг и мистер Хотблэк, но ветер возвращал их слова назад. Покинув спутников, миссис Марч поспешила на носовую палубу одна. Дети были очень возбуждены и перепачканы краской.
- Лайонел! Оливия! Оливия! Что происходит?
- М-м-м-м-м, мама - это новая игра.
- Уйдите отсюда немедленно и играйте под навесом, здесь слишком жарко. Можно получить солнечный удар. Иди ко мне, Малыш!
- М-м-м-м-м.
- Не хочешь же ты, чтобы я несла такого большого мальчика на руках?
Малыш обнял швартовную тумбу и заревел.
- Всегда так заканчивается, - сказала миссис Марч, отдирая его от тумбы. - Вы ведете себя глупо и эгоистично, а Малыш начинает плакать. Нет, Оливия, не помогай мне. Мама справится одна.
- Извини, - грубовато проговорил Лайонел.
Воздух наполнился криками Малыша. Непослушный и капризный, он продолжал хвататься за невидимую тумбу. Когда миссис Марч придала ребенку удобную для переноски форму, случилась еще одна неприятность. Матрос - англичанин - вынырнул из люка с куском мела в руке и очертил вокруг остолбеневшей женщины небольшой круг. Кокос взвизгнул:
- Он вас поймал. Успел!
- Вы в опасности, леди, - почтительно произнес матрос, - это мужская половина судна. Разумеется, все зависит от вашей щедрости.
Уставшая от долгого плавания и криков детей, тревожась о том, что она оставила в Индии и что ждет ее в Англии, миссис Марч впала в оцепенение. Она тупо уставилась на меловую линию, не в силах ее перешагнуть, а в это время Кокос плясал вокруг и тараторил:
- Мужская половина - соблюдайте старинный обычай!
- Я не понимаю.
- Пассажиры нередко оказываются так добры, что платят выкуп, - объяснил матрос, испытывая неловкость. Хоть и жадный до денег, он ценил свою независимость. - Разумеется, вас никто не понуждает. Леди и джентльмены поступают так, как им подсказывает совесть.
- Я не хочу нарушать то, что не мною заведено… Малыш, успокойся же!
- Благодарю вас, леди. Мы поделим то, что вы дадите, между командой. Разумеется, кроме этой братии, - и матрос кивнул на ласкара.
- Деньги вам будут посланы. У меня нет при себе кошелька.