IX. Женщины убегают
Мак поднимается и вытаскивает верхний ящик картотеки.
- Вот, до прошлой недели, - говорит он. - Но с тех пор нет ничего интересного. Посмотрите сами, они стоят по порядку. Есть также другая классификация, по алфавиту, если желаете.
- Нет, это то, что нужно, - отвечает Гари. - Иди-ка сюда, Рок.
Мы внимательно просматриваем шесть первых фотографий. На седьмой я сжимаю Гари за локоть.
- Послушай, - говорю я, - очень уж быстро ты это делаешь. Пожалей меня, а то при таком темпе я сойду с ума раньше, чем у меня вырастут зубы мудрости.
Так как девица, мило улыбающаяся с фотографии, вне всяких споров - та самая красотка, что предлагала мне не совсем приличные вещи сегодня ночью.
Да, это она, у меня нет и тени сомнения. Я узнал ее белокурые волосы, хорошо очерченные губы, прямой тонкий нос, большие голубые глаза. Я знаю, что они голубые, потому что видел их так же близко, как сейчас - глаза Гари, которые вопросительно смотрят на меня.
- Это она, - говорю я ему просто.
- Да, старина, тяжелый ты человек, - отвечает он, ничуть не удивившись и восхищенно глядя на смазливое личико этой первоклассной красотки.
- Кто она? - спрашиваю я. Он поворачивает фото и читает:
- Беренис Хэйвен, 19 лет. Исчезла шесть дней назад.
- Ее родители полагают, что она сбежала, - объясняет нам сотрудник бюро. - Она пошла на танцы и не вернулась. У нас есть еще одна, пропавшая на этой неделе при точно таких же обстоятельствах, - он указывает на четвертую фотографию в стопке.
- Цинтия Спотлайт, дочь коммодора У. Спотлайта. Тоже прехорошенькая. Пошла встретиться с друзьями в ночной бар.
- Но ведь газеты, - говорю я, - не упоминали ни о той, ни о другой, тогда как вот фотографии Филлис Барни и Лесли Дэниел, о которых писали в местных ведомостях. Как же так?
- Это сделано нарочно, по просьбе родителей. Можешь быть уверен, что мистер Хэйвен и коммодор Спотлайт - люди весьма состоятельные и заплатили крупную сумму, чтобы избежать скандала.
- Но ведь это глупо, - возражаю я. - А если их похитили?
- В любом случае полиция их разыскивает, - отвечает мне чиновник бюро.
Я жду, пока Гари записывает еще какие-то сведения, и мы выходим.
- Понимаешь, - говорит Гари, - для родителей опасно кричать на каждом шагу, что их дочери сбежали, если они рассчитывают найти им партию в приличном обществе.
- Хорошо, - говорю я. - Что мы будем делать теперь? Не лучше ли было выследить того гнусного негодяя, который заставил меня курить отравленное сено?
- Этого только не хватало! - говорит Гари. - Если ты мечтаешь очутиться в канаве с полным ртом одуванчиков, именно так и следует поступить. Нет, старик, я не собираюсь разыгрывать из себя детектива таким образом. А сейчас иди-ка пообедай, ты, должно быть, голоден. А затем мы встретимся в два часа у меня в бюро, в "Колл". Я же постараюсь узнать, кому принадлежит машина.
- Номер, конечно же, поддельный, - говорю я.
- Не думаю, - отвечает Гари. - Они совершают слишком много глупостей, чтобы подделывать номера на всех машинах. Есть куда более надежный способ водить полицию за нос.
- Какой?
- Иметь настоящие номера и быть важным господином, - говорит он. - Будь спокоен. Информация, которую мы понемногу выудим отовсюду, выведет нас, быть может, на сенатора или даже губернатора, но явно не на какого-нибудь мистера Смита или Брауна.
- Это еще нужно проверить, - парирую я. - У меня лично впечатление, что лучше было бы поехать за ними.
- Не бойся, - говорит Гари. - Даже если я ошибаюсь, мы еще будем с ними встречаться, и гораздо чаще, чем нам бы хотелось… Не забывай одну простую вещь.
- Какую? - спрашиваю я.
- Фотографии-то в наших руках!
Боже мой, он прав, чудовище. Я чувствую, как у меня холодеет спина.
- Что мне с ними делать? - спрашиваю я.
- Положи их в двойной конверт и отправь по адресу, который я тебе дам.
Он что-то царапает в записной книжке, вырывает листок и протягивает мне.
- Но главное… - продолжает он, - не ходи домой. Пообедай где хочешь Пока, Рок.
- Будь здоров, - отвечаю я.
Я знаю, что я сейчас сделаю. Я беру такси. Я еду за своей машиной, которая стоит в целости и сохранности. Я забираюсь в нее и мчусь к Дугласу Тфраку. По дороге останавливаюсь у почты, отправляю письмо и затем вхожу к нему. Час дня.
Он преспокойно дрыхнет.
X. Я много флиртую
Если вы никогда не были у Дугласа, то вы и представления не имеете, что такое беспорядок. Он живет в отеле на площади Пуансеттиа, на примерно одинаковом расстоянии от всех студий Голливуда, что позволяет ему очень поздно вставать и тратить минимум времени на писанину своих идиотских статей. Пуансеттиа - это между клубом "Уилшир" и стадионом "Гилмор" - уголок ничем не беспокойнее остальной части этого чертова города. Добраться сюда вы можете, если свернете со 2-й улицы на бульвар Беверли. Что же до Дугласа, то я застаю его в постели. Он лежит, скорчившись в три погибели, при этом его рука зажата между правой щиколоткой и левым коленом, что, видимо, навевает весьма впечатляющие сны. На улице невероятно жарко, и, несмотря на открытое настежь окно, трудно представить, что поблизости океан.
Полагая, что Дуглас уже достаточно выспался, я иду в ванну и набираю стакан воды. Поскольку я человек беззлобный, ограничиваюсь водой из-под крана, а не из холодильника; затем я возвращаюсь, чтобы вылить эту воду ему на голову, ничуть не сомневаясь в правильности своего поступка. Он делает чудовищную гримасу и просыпается, производя невероятно много шума.
- В этом виски слишком много воды, - бормочет он и наконец замечает меня. - Ах, это ты, грязная скотина!
- Почему ты на меня сердишься, Дуглас? - спрашиваю я - Я ведь мог вылить тебе все это в другое место, пониже.
- Бесполезно, - бормочет он. - Ты можешь мне поверить, я испробовал все, в том числе и холодную воду. Который час?
- Я приглашаю тебя позавтракать, - говорю я.
- Хорошо. - хрипит он. - Я бы съел бифштекс с луком и яблочный пирог.
Хочу вам признаться, зачем я пришел к Дугласу. Может быть, вы уже догадались.
- Послушай-ка, - говорю я небрежно, - нам вдвоем пожалуй что будет скучно. Что, если ты звякнешь Санди Лав?
Он смотрит на меня.
- За кого ты меня принимаешь? - говорит он. - За торговца человеческой плотью? Я не позволю этому невиннейшему созданию служить твоим развратным инстинктам.
Тем не менее он берет аппарат и набирает номер; четверть часа спустя мы все трое встречаемся в просторном кафе.
Дуглас ест свой бифштекс, а я обращаюсь к яичнице - чувство у меня такое, будто я не принимал пищи уже года полтора.
Санди Лав просто восхитительна, она тут же меня атакует.
- Почему это вы так быстро убежали вчера вечером?
- Во-первых, не вчера вечером, а сегодня утром. У меня была срочная встреча.
Она недоверчиво смотрит на мою голову. Я совсем забыл, что шишка все еще там.
- На вашем месте, - говорит она, - я бы так не торопилась. Это опасно.
- Это же скандалист, - уверяет Дуглас. - Рок всегда был скандалистом и навсегда им останется. Поверьте мне, любовь моя…
С полным ртом жареного лука он нежно склоняется к Санди Лав, но та отталкивает его.
- Не думайте, что меня может соблазнить этот ужасный луковый запах, - говорит она. - Я предпочитаю шанель.
Дугласа не так-то просто смутить. Он поглощает бифштекс с заразительным удовольствием, и я едва успеваю обогнать его с яичницей.
Я смотрю на Санди Лав, она смотрит на меня; в атмосфере, бесспорно, происходят какие-то изменения, так как столкновение наших взглядов вызывает заметное повышение температуры. Я роняю на пол бумажную салфетку и, наклонившись за ней, убеждаюсь, что под столом можно увидеть много любопытных вещей, в особенности когда их вам хотят показать, и что на Санди Лав нет ничего такого, что помешало бы ей широко расставить ноги или поиграть в классики.
- Я не скандалист, - говорю я. - Мне пришлось покинуть вас, но против своей воли. Приношу вам искренние извинения. Как вы можете заметить, - тут я указываю на свою голову, - я шел не для того, чтобы поразвлечься на стороне.
Санди Лав улыбается, и я вижу, что она совсем на меня не сердится, и это побуждает меня заказать двойную порцию бифштекса со шпинатом. Пока официант записывает заказ, я оглядываюсь по сторонам, и в то время как я поворачиваю голову направо, кто-то хлопает меня по левому плечу. Я поворачиваюсь так резко, будто меня ужалила гремучая змея. Но это всего лишь другой официант.
- Вас спрашивает какая-то дама, - говорит он.
- Где она? - спрашиваю я, не шелохнувшись.
- Вон там.
Он указывает мне на стоящую в дверях высокую худощавую девицу.
- Что ей от меня нужно?
- У нее к вам личное дело, если не ошибаюсь, - отвечает официант и уходит.
- Готово дело: еще одна несчастная, не так ли? Бедное мое дитя, - продолжает Дуглас, повернувшись к Санди Лав, - судя по всему, вам придется еще раз удовольствоваться моей компанией.
Я поднимаюсь. Снимаю свою руку с бедра Санди Лав, но она пытается удержать меня: вероятно, массаж, которому она подверглась, ей настоятельно рекомендовали врачи.
- Не бойтесь, - говорю я. - Я вернусь.
Я предстаю перед незнакомкой, и она начинает довольно быстро говорить. Она не очень симпатична, у нее крупный рот и большие неприятные глаза.
- Фотографии у вас? - спрашивает она.
- Какие фотографии?