- Инка! - удивился Леша. - Нам это не будет стоить ни копейки - Поплаков все оплатит, не пикнет! Посмотрит в мои честные глаза - и оплатит… все оплатит: и балаган в гостинице, и Толстого Моти, и мои нервы, и мой убитый выходной… Думаю, счет увидит и враз протрезвеет… Может, еще и пить бросит.
- Ну-ну, - с сомнением протянула Инна, вновь застегивая пуговицы официальных отношений, - насчет "бросит пить" - это вы, Алексей, погорячились… Из какого коэффициента оплаты строить счет?
- Если частный самолет и все дела… - Лешка снова вытянул губы трубочкой. - Один и три десятых. - Он вновь подумал о безжалостно отнятом у него выходном дне и коварно улыбнулся: - Вот так будет правильно!
- Ого! - уважительно охнула Инна, и он представил себе, как она подняла свои тонкие, выщипанные брови под аккуратной ровной челкой. Волосы у нее были необычайно густые, иссиня-черные, она их стригла и укладывала пышным каре, которое шло необыкновенно ее тонкому лицу обаятельной стервочки.
- Дальше поехали… Мой тревожный саквояж! Он в офисе, сами знаете. Убедитесь лично…
- Мне что, в офис сейчас мчаться? - упавшим голосом спросила Инна.
- Убедитесь лично, - проигнорировал вопрос Леша, - что в нем лежат АМБУ, интубационные трубки размера семь с половиной и восемь, ларингоскоп с набором клинков…
Мысленно представил себе Поплакова - тучный, конечно, как это водится у российских чиновников, но если придется принимать экстренные меры, интубация не должна быть тяжелой.
- Бросьте из холодильника пару литров раствора Хартмана без кровяного фильтра, шприцы всех размеров, иглы, венфлоны, конечно… Что еще? Атропин, адреналин, мидазолам, пропофол… Спросите у Левона, что ему может понадобиться… Вы еще дома?
- Да нет! - язвительно ответила Инна, ее голос звучал гулко - так бывает, когда телефон ставят на громкоговоритель, чтобы освободить руки. - С вами разве дома усидишь? - Вздохнула, зазвенели ключи на связке. - Уже оделась наспех, как на войну, честное слово, выхожу… скоро буду в офисе.
Инесса, за глаза прозванная сотрудниками "Исцеления" за свою преданность хозяину и общему делу и вместе с этим цепной нрав Кане-Корсо, или попросту Канька, жила одна в съемной трехкомнатной квартире неподалеку - в пяти минутах неспешного шага - от новой престижной резиденции фирмы.
Понять, насколько серьезна фирма, занятая святым и богоугодным делом лечения иностранных граждан в Израиле, можно было по нескольким внешним признакам, один из которых - близость офиса к флагману израильской частной медицины, сверкающему стеклом и металлом громадному зданию Paracelsus Medical Centers, Ltd. - "Парацельс Медицинский Центр, Лтд", сокращенно ПМЦ.
Больница без всяких оговорок была великолепна. Прежний ее генеральный директор строил это новое здание, сменившее старое, обветшалое, вошедшее в строй задолго до того, как в лихих, кучерявившихся рыжим руном молодых еврейских головах зародилась "Ха-Тиква" - гимн независимости Израиля.
Идея спланировать и организовать внутреннее пространство здания так, чтобы оно меньше всего напоминало больницу, удалась и оправдала себя на все сто.
В огромном, полном воздуха прозрачном вестибюле неслась негромко из невидимых динамиков классическая музыка, а вместо запаха карболки и хлорки стоял крепкий аромат свежесваренного кофе и вкусной ванильной выпечки.
Пациент, входя в двери клиники, не чувствовал себя больным человеком, считал: заскочит на секунду и сразу на море с друзьями… Иногда так действительно и случалось.
Вышколенный младший и средний медицинский персонал, прекрасные анестезиологи, одним из которых был Алексей Романов, и современное оборудование - все это вместе взятое позволяло больнице справляться, пока успешно, с негласно поставленной перед ней задачей догнать и перегнать "Мэйо Клиник" в далеком и ничем более не примечательном Кливленде.
Имидж ПМЦ на постсоветском небе разгорался ярче с каждым днем, и поток иностранных граждан, а на деле бывших соотечественников, захлестнул коренных израильтян, вдруг ощутивших себя иностранцами в одной отдельно взятой больнице.
Поэтому, чем ближе к больнице находился офис фирмы - организатора лечения, тем больше закреплялась у пациента ассоциативная связь между ней и клиникой ПМЦ и тем больше росло его доверие к фирме.
- Гриша сейчас подъедет к офису. - В телефоне раздался усиленный эхом лестничной клетки хлопок закрываемой двери, гулко застучали каблучки по лестнице: Инна не стала дожидаться лифта. - Сказать, чтобы забрал саквояж и ехал за вами?
Гриша был разъездным водителем фирмы. Фирма "Исцеление" держала двух постоянных водителей, в том числе "престижного", которому Леша отдал свой "кадиллак", продав его фирме.
"Престижным" водителем был Ави Кутник - молодой улыбчивый парень, только закончивший службу в армии и решивший заработать денег на учебу в универе.
Честно говоря, мог бы и не работать - не из бедной семьи. Но такие желания надо поощрять, и Авин папа, Лешкин друг и классный ортопед, нашел сыну непыльную и неплохо оплачиваемую работу. Леша положил ему очень нехилый оклад, а Авин папа, в свою очередь, делал большую скидку всем Лешкиным ортопедическим больным.
В официальные обязанности "престижного" водителя входила и встреча и проводы в аэропорт после лечения, вежливость, обаятельность с соблюдением должной дистанции.
Главными, однако, были его неофициальные обязанности. Ави родился в Израиле, был смугл, кучеряв и черноглаз, говорил на иврите без акцента - никто из пациентов и не подозревал в нем свободного владения русским языком.
Соответственно, говорили при нем о фирме и о Романове что думали и как хотели. Все это незамедлительно передавалось Леше и помогало воссоздать истинную картину работы компании.
(Тут мы подмигнем лукаво и заметим, что из сотрудников фирмы об этой особенности знали только Леша и Инесса и хранили ее в секрете по тем же соображениям.)
В обязанности разъездного водителя входили поездки с пациентами на обследования и с обследований в гостиницу, по делам фирмы - работы хватало.
Гриша переехал в Израиль из Питера в середине девяностых, и поэтому от него исходил легкий криминальный флёр, как и от большинства россиян, даже никаким боком не связанных с криминалом (если таковые еще оставались).
Алексею с большим трудом удалось отучить его запускать на полную громкость русский шансон, курить в машине и добавлять "нах" через каждые два слова. Честно говоря, он бы Гришу уволил, если бы не его уникальное чутье на "пробки" в сочетании со знанием всех до единого закоулков Тель-Авива много лучше своих пяти пальцев. Гриша мог дать фору любому навигатору и точно рассчитать время прибытия из одной точки в другую в любое время суток! В их напряженной работе, когда необходимо совместить доставку одного больного на обследования с госпитализацией второго и выпиской третьего, - качество совершенно незаменимое. Поэтому Гришу приходилось терпеть, но Леша находился в перманентных поисках замены - все-таки криминальный аромат, окружавший Гришу, не мог быть таким терпким совершенно беспричинно…
- Алло, Алексей! Леша, вы меня слышите? - Инна запыхалась, голос звучал прерывисто.
- А? Да-да! - Леша стряхнул раздумья. - Отдайте ему саквояж, и пусть едет за мной.
- Окей. Тогда всё… - Голос звучал глуше, отстранение. - Я должна ключи найти в сумочке… попробуйте отыскать что-нибудь в женской сумочке…
- Инна! Подождите! - вскинулся Лешка, неизвестно почему пронеслась мысль о Сережке. "А вдруг?"
- Не надо! Не надо Грише за мной заезжать! - крикнул он в трубку. - Я сам поеду! Вы меня слышите?
- Слышу, Алексей, слышу хорошо, даже ключи перестала искать. - Недоумение звучало в ее голосе. - Гриша поедет сразу в Сде-Дов… - Помолчала немного: - У вас все в порядке, Алексей?
- Да, все в порядке, Инна, - ему стало неловко за свой выкрик. - Большое спасибо. Ночью вас будить не буду, позвоню завтра. Не забудьте про Левона!
- Не беспокойтесь, Алексей. Живым или мертвым!
- До свидания!
- Удачи вам, босс!
Как он и думал, Сережка ждал его в машине.