Таким был и магазин "Темп", куда доставили в этот раз бутылку-"чебурашку". Ближе к вечеру ее купили два подростка, одетые по моде, принятой у шпаны тех лет: армейские тулупы нараспашку, донельзя ушитые отечественные джинсы, венгерские сапоги-"дутыши" и на головах вязаные шапочки-"петушки" с гордым лейблом "Adidas". Шапочки вязали на местной фабрике, еще ничего не зная о правах на товарный знак. Перед тем как купить пару бутылок пива и пачку сигарет "Опал", подростки около часа промышляли возле культурного центра Читы - кинотеатра "Удокан". В нем крутили франко-итальянский боевик "Спасите "Конкорд"". На экране бандиты преследовали стюардессу с погибшего лайнера и журналиста, били шикарные машины, стреляли, падали и тонули. Когда крупный план показал обутую в кроссовку ногу журналиста, топящую педаль газа, по залу пронесся многократный шепот: "О, адидас, адидас". Изделия немецкой фирмы в СССР априорно считались культовыми.
Двое несовершеннолетних грабителей выбирали в потоке сверстников, направляющихся в кассу, того, кто по внешнему виду относился к "чмошникам", подходили и задавали традиционный вопрос:
- Откуда?
Если, невзирая на внешность, перед ними оказывался правильный пацан, он с ходу отвечал: "С Острова", "С Запчастей", "С ЗабВО" - и перечислял, кого он там знает. Неправильный же мялся и говорил - отсюда. После этого его отводили в сторону и бесцеремонно выворачивали карманы. Практически никто не сопротивлялся и тем более не пытался привлечь внимание.
Эти двое жили на Острове, в самом криминальном районе Читы, застроенном лабиринтами деревянных домов еще в конце XIX века. Большая часть мужского населения Острова прошла через колонии и тюрьмы и успешно передавала опыт подросшему молодняку. С островскими старались не связываться - на разборки они приходили с кастетами, велосипедными цепями, самопалами и прочим оружием. А иногда драться за Остров приходили и старшие братья - вспомнить молодость и размяться.
Возле кинотеатров, на площади Ленина во время ледяных горок, у зала игровых автоматов - везде правили бал островские. И в любом районе города они чувствовали себя хозяевами.
Настреляв мелочи у кинозрителей, они пили "Бархатное" во дворе общежития политехникума.
- Как Дюша?
- Лежит, хлебало разбито.
- А того поймали?
- Не, он с "Телецентра", туда ехать надо. Да так-то нормальный чувяк, Дюша первый дергаться начал.
- Чего делать будем вечером?
- К Ленке пошли?
- Да ну… чего там делать-то?
- Натаха придет
- И че?
- В очё! Посидим. Или полежим.
- Натаха не даст.
- С херов ли? Свечнику давала и Дрюне…
- Да ну?
- Я те говорю! Гребется, как швейная машинка "Зингер". У Ленки сегодня мать в ночь.
- Так чего-то хоть взять надо. Хоть один пузырь.
- Ну, пошли, сейчас натрясем, скоро сеанс в "Удокане".
Бутылка осталась стоять на заснеженной спортплощадке, возле крашенного синей краской "рукохода". Бежали мимо двое первоклашек, один с разбегу двинул ногой, но двинул неумело. Бутылка не разбилась, а пролетела пять метров и ткнулась в сугроб возле мусорного ящика. Там и подобрал ее дворник, которого окрестная студенческая братия звала Сизый нос.
Сизый нос пил, но был не алкоголиком, а просто пьяницей. Пил всегда один, ощущая удовольствие не от результата, а от процесса. Сдавал бутылки, покупал в гастрономе бутылку портвейна (водку не переносил, мучила изжога), приходил в свою комнатку на первом этаже общежития и запирался на ключ. Сдергивал пробку, взрезав ее кухонным ножиком с засалившейся деревянной рукояткой, наливал в стакан, принесенный из студенческой столовой, коричневую жидкость, какое-то время смотрел на нее, потом неторопливо выпивал и тут же жевал кусок хлеба, положив сверху половинку плавленого сырка. Закуривал. Смотрел перед собой. Может, вспоминал тарахтение дизелей на полигоне, где мыл он когда-то золото, сидя за рычагами бульдозера, толкая перед собой на стол промприбора кубометры породы. Отпахав сезон, гордый, приезжал домой с большими деньгами. За день тяжелой, грязной работы старатель зарабатывал больше тридцати рублей - как член ЦК КПСС. Правда, платить приходилось здоровьем и нервами - по восемь месяцев вдали от дома, в зимовьюшках, без выпивки и женщин. И ежедневный двенадцатичасовой тяжелый труд без выходных и праздников. Однако, отработав сезон, можно было купить кооперативную квартиру или, если позволял блат, "Жигули".
А вот последнее возвращение праздничным не получилось. Приехал, как положено, с крупным аккредитивом, с таежными гостинцами жене и любимице дочке. А дома… дома дочки не было, а был некто Кирилл Васильевич. И забегавшие, заметавшиеся глаза жены - приехал мужик раньше назначенного срока на две недели.
Так и началась его новая жизнь. Деньги - дочке на книжку, а сам - назад в тайгу, да только долго там не проработал, стало темнеть в глазах, и накатывала периодически слабость - так что ни сесть, ни встать. В районной больнице нашли шумы в сердце и запретили тяжелый труд. Спасибо, свояк бывший устроил в общежитие. Тут он и дворник, и плотник, и слесарь-сантехник. И крыша над головой. А как потянет после выпивки поговорить по душам, так идет он на вахту к бабе Вале. Она и домашним угостит, и выслушает, и про свое расскажет. Хорошо делается Сизому носу. Уютно. Как у матери. Но мать далеко - в Нерчинске. Только раз в месяц шлет он ей переводом пятьдесят рублей с короткой припиской - все хорошо, жив-здоров.
Вот и сидит Сизый нос у бабы Вали, смотрит, как работают ее короткие толстые пальцы спицами. Вяжет Баба Валя свитер внуку, который придет через год с армейской службы. Вяжет и боится, что маловат будет свитерок - парень за три года на флоте вымахает, поди.
Сизый нос слушает ее рассказы о внуке, смотрит, как свет настольной лампы отражается в толстом стекле, которым прижат к столу список телефонов директора и преподавателей техникума, местного ЖЭКа и центрального отдела милиции. На стекле - желтый грязноватый телефон, трубка обмотана изолентой. Щелкают спицы, продолжается рассказ. Но бдительности баба Валя не теряет.
- Игорь! Куда девушку повел?
- Я быстро, баб Валь, учебники отдать!
- Пусть ждет, а ты сам сбегай принеси!
- Ну, баб Валь…
- Ну, хорошо, давай документ, девушка. До одиннадцати!
В это время звонит телефон
- Аллой! Общежитие! Когой? Какого Валеру? К трубке не зовем! - И хлоп саму трубку на рычажки из прозрачного пластика.
- Ой, Коля-Николай (так, оказывается, зовут Сизого носа), жениться тебе надо. Ты ж молодой еще! Что это за жизнь у тебя?
- Молодой! - усмехается Николай.
И правда, никто и не подумает, что этому багроволицему мужику с седой щетиной всего сорок два года.
- А что, конечно молодой. Запустил сам себя вон как. Да и винцом припахивает от тебя опять. Сопьешься!
На следующий день сдал Сизый нос накопившиеся бутылки и впервые за долгое время купил не портвейн. В промтоварном купил станок для бритья и коробочку лезвий "Нева" с желтым корабликом на синем фоне.
***
На этот раз в моечном цехе было особенно невесело.
- Ну и что адвокат-то говорит?
- Ну что-что, - женщина явно недавно плакала или собиралась плакать. - Говорит, то, что пьяный был, это не смягчает вину, а наоборот. Да ну его. Ничего он не сделает… Ой, что ж это, а? Я ж как чувствовала, когда с чертовыми ее родителями знакомилась, - сожрут они парня! Вот так и вышло.
- Теща-то сама как?
- Да кого этой манде будет старой? Он же только два раза и хлопнул ей по голове-то, там больше того разговоров… артистка хренова. На допрос приходит еле-еле. Тыква-то забинтована вся, а на рынок-то еще как летает.
- Ты б поговорила с ней или чего…
- Так хотела. Они меня и на порог не пустили.
- Ну, дела. И что только на твоего сына нашло?
- Да довели они парня, довели! Учится он. Нет, заставили еще и подрабатывать. Жадные до денег-то. А как ни придет он домой, и начинают, начинают. В этот-то раз он не выдержал, ну, выпил винца в гостях. Так эта сука: "Вот на вино деньги есть, а на куртку жене нету". Там соседка-спекулянтка куртку приносила какую-то, не нашу. Аж двести рублей!
- Иди ты!
- Вот те крест. Ну, стерва-то его и разохотилась. А откуда у него? Стипендия сорок да сторожем в садике семьдесят. Ну и эта, теща дорогая, тут как тут. Пьяница, все такое. А потом начала, вроде как не по делу, дочке своей суходырой рассказывать: "Видела сегодня Светочку, ой, так живет хорошо, ой, такой муж у нее! Хозяин! Машину купили недавно, дачу строят в Карповке, ну, прямо вот везет же некоторым, не то что моей. Я уж ей сказала - там если у твоего мужа-то какой приятель есть, ты мою-то познакомь!"
- Так и сказала?
- Так и сказала!
- Ой-е… Ну, а дочка-то чего?
- А она - ха-ха-ха-ха-ха. Ты, мам, скажи только чтоб посимпатичнее! Как будто Лешки-то и нет тут. Ну и не выдержал парень, подскочил да лупанул по жбану-то…
- А я вот что скажу - ты все напиши про них самих-то в милицию. И что спекулянты они, и что дочка у них помаду продает в училище, и то, что воруют.
- А толку то? Сама знаешь, у кого деньги, тот и прав. Она, говорят, уже следователю ондатровую шапку принесла в подарок. Ой, сядет мой Лешка! Он же пропадет там… он домашний такой… ой…
- Зииин! - крикнула напарница. - Подмени нас, видишь, чего тут!
***