Содержание:
МАРИЯ БУШУЕВА 1
НА СТАРЫХ ДАЧАХ 1
……… 19
Митя выслушивает, не комментируя. 35
ДОМ 46
Но я не удержалась и девушку спросила: 51
А вот и его дверь. 52
И Катерина без всяких сожалений высадила его на Ленинградке. 66
Посмотрев на свою кошку, старик так весело рассме 67
мая губы, чтобы не заплакать. 69
Содержание 72
отчий 72
МАРИЯ БУШУЕВА
роман
Лица его родни шелестели в листве, темнели и светлели в траве, то в одном месте дачного сада, то в другом: вот промелькнул в желтых стеблях правильный профиль отца, Антона Андреевича Ярославцева, его тут же вместе с сухой травой унесло вдаль быстрым порывом ветра, но среди древесных веток успела откликнуться ему солнечным бликом улыбка матери Анны; ей тут же отозвалась мягкая морщинистая рябь - это бабушка Юлия Николаевна посылала с облака свой привет, и за ней пушинкой, в сердцевине которой твердело семя, спустилась в сад легкая тень простой и мудрой бабушки Клавдии Тимофеевны…
Внезапно со звякнувшим щемящим звуком просквозил по выступающим древесным корням острый профиль Сергея и зацепился за поднимающийся из-под сухой земли рыжеватокоричневый сосновый бугор. А среди темно-зеленой хвои вспыхнуло рыжим пламенем яркоглазое лицо деда.
- Чутье, его вело чутье, эге? И кора запестрела цыганской юбкой, и старая королева - хозяйка дачного дома - возникла на миг, как солнечный воздушный столп - тут же распавшийся на золотистые искры, одна из которых уже сверкала в живых и нежных глазах вышедшей на террасу Натальи, сестры.
- Я прочитала недавно один роман, - Наталья смотрела на брата своим тихим взглядом. - Мне очень понравилась книга, но там есть такой эпизод: герой читает старые письма советской эпохи, в которых родня обменивается впечатлениями о рождении детей, о поездках на юг, о своих огородных посадках… И герой бросает письма в огонь, потому что считает, что той жизни уже не существует и не будет никогда. Но это - мужской взгляд. А мне кажется, та жизнь никуда не исчезла, она так же длится и длится. Мы, женщины, ощущаем глубинные течения, связывающие человеческие души. Во внешней жизни меняются декорации и правила игры, появляются новые герои, выбрасываются на свалку старые. Но на самом деле это только майя, только очередная иллюзия… А жизнь внутренняя - жизнь наших бабушек, наших родителей и наша юность - все остается в нас.
Мы такие же - мы так же хотим любви и счастья.
Часть первая
НА СТАРЫХ ДАЧАХ
Узнаю тебя, жизнь, Принимаю…
А. Блок
I
Чутьё, чутьё, его вело чутьё. Место самое обыкновенное, никакого искусственного моря тогда в помине не было, так, приток небольшой, крутые берега, правда, сосны, да, сосны - красиво, особенно вечерами. И несколько домишек, не дачек - обычных домиков со стариками и старухами. Вот здесь, говорит, построю я дачку. И что теперь, ведь всего сорок лет прошло - и здесь самый престижный дачный посёлок: "Волги", "Жигули", а как начались девяностые, сплошные иномарки… И дырявая кастрюля папаши.
Сергея в школе пытались звать Сержем. Отмахнулся: по.шло. Кликуха для банды. Приклеилось другое: граф. Тоже ведь прозвище, но почему-то не отнекивался, не морщился - даже нравилось. Льстило, наверное. Граф сказал, граф пошёл. Не пошёл - побежал. Быстрый, порывистый, смесь холерика с меланхоликом, как про себя любил говорить. Девочкам нравился, лезли все. Кроме скромных. Те влюблялись в других: попримитивней. Это всегда так в юности, как раньше говорили: Лондон - город контрастов, - в том смысле, что, если ты сам сложный, то тянет тебя к примитивам. Сергея ласкали девочки крупнокалиберные, рано созревшие. Было, видимо, чтото притягательное в его чувственности: целовался как-то по-особому, что ли… Ему не было еще пятнадцати, а ей тридцать три. Долго забыть не мог. Учительница первая моя. Так её называл. Ты помнишь, отец? Эге?! Хорошая
баба была, он и сейчас кому угодно это повторит. Хорошая баба. Всегда поможет - только попроси поласковее. На дачке прошёл он свою первую школу. Граф. А она - жена кучера. Муж у неё работал таксистом. Налей, налей бокалы полней. Он ей пел. Муж, говорит, у меня тряпка. И жалко. Жалко у пчёлки, а пчёлка на ёлке - выгляни в окно! Так вот с тобой и пою. На гитаре он, правда, никогда не играл. Не умел. И учиться не пожелал: инструмент для парикмахеров, как бабушка изъяснялась: ещё только гриф алым бантом обвязать, а тебе чуб завить. Дед был, конечно, проще её. Но с чутьём, говорю, с чутьём, а?
Отец молча слушает. У него вообще такая манера: как можно меньше себя проявлять. Многие вопросы до него просто не долетают. Шум жизни, точно поток, огибает его и уносится вдаль. Жена Сергея, Томка, уверяет, что в конце отечественной войны, когда Сергеева отца, девятнадцатилетнего парнишку, тяжело контузило, у него отвалился какой-то загадочный винтик, отвечающий за душевные переживания.
Эге! Анекдот старый: стоит человек на остановке, а у него в ушах бананы. Подходит другой, видит, обращается к первому: гражданин, у вас в ушах бананы. А?! У вас в ушах бананы. Что?! Не слышу?! У вас в ушах бананы. Не слышу! Не слышу! Говорите, пожалуйста, громче, поскольку у меня в ушах бананы. Сергей криво смеётся. Он всё делает быстро, криво, рывками.
А что? Не так? Не права я? Томка встаёт, пожимает плечами, отворачивается от супруга. А что же делает супруга одна в отсутствии… Она бровки поднимает, выщипывает пинцетом. Не так? Первая жена Антона Андреевича ушла, годовалую дочь Наташку забрала, тебя, сына своего, оставила. Скучал он по дочери? По жене? Ещё чего! И тебя прям-таки завоспитывал, заласкал. Наплевать ему было на всех… Бабушка тебя вырастила. Бабушку Томка уважала. Старая интеллигентка была. Сдержанная, деликатная, всегда в хорошем костюме, даже чулочки в цвет. Подозрительная, правда, - плохо с людьми сходилась. Антон Андреевич сразу тогда женился вторично.
Сергею уже десять лет было. Но вторая жена погибла, остался трёхлетний сын. И что - умер с горя Антон Андреевич?! Страдал? Мучился? Как бы не так!
Ей-то, Томке, и лучше, что Антон Андреевич такой: вся её родня на даче живёт. Братец и сестрица раньше часто наведывались - теперь что-то не очень. И слава Богу. Приедет, бывало, Наталья, сядет на веранде на бабушкин стул, физю вытянет - глядите-ка на меня, принцессу.
- Какие у Натальи губы красивые! - как-то сказал Сергей восхищённо.
- Красит, вот и всё, - отрезала Томка. И всё ей не так - то кровать не там стоит, то телевизор спать мешает. А теперь вдруг Антон Андреевич задумал дачу поделить между детьми. Наглость какая! Сергей на ней всегда жил, потом с ней, с Томкой и Томкиной мамашкой
- молодящейся старухой - бывшей актриской оперетки. Красотки, красотки, красотки кабаре! Не ори, Сергей, своим козлиным голосом. Обиделся. И за сестру тогда обиделся. Нет, красивые губы и всё. Ну ладно, Наталья хоть родная сестра, а этот, Митька, сводный - а главное, типичный тунеядец. Его Томка ненавидит особо. Чем он лучше Сергея, что все о нём языками чешут: говорят, Митя там, слышали, что Митя у вас так-то, рассказывают, что у Мити… Встретишь дачного соседа - сейчас все они тихонькие - неохота зады-то от насиженных кресел отрывать, а время смутное - и первый вопрос: а младший сын Антон Андреича где?.. Авантюрист и тунеядец. Но не ответишь так. Ах, не знаю, давно не был, что вы, мы так всегда рады, когда он приезжает, да, конечно, удивительный, но сложный, сложный, сейчас-то таким проще будет, вы считаете?.. Ох, молодость, сокрушается сосед. И мы в его годы такими были. Пообломали. Привет Антон Андреичу. Поклон супруге. И потащился коряга.
Дачу ему - подавится!
Себя Томка считает несчастливой, и это как бы даёт ей право требовать у судьбы компенсации - ну хотя бы качестве места для отдыха себе и сыну. А что, такой муж, как Сергей - счастье? Все знают - он запивается. Знают,
но молчат. А её мать?! Ох, уж не повезло тебе, Тамарочка, такая ты невзрачненькая, одно тебе остаётся - учиться, учиться и учиться. Отец был, конечно, хороший мужик. Подполковник. Инженер военный. Мебель и ту - своими руками. Крестьянский сын. Но тоже стал попивать к пенсии. Тихо, сам с собою. А что: от супруги такой - запьёшь. Клюнул в молодости на смазливость. Губы, правда, у Томки яркие, пухлые, Сергей в первые ночи всё целовал, целовал
- рот на поллица расползался. Нет. Враньё. Нежный, ласковый он. Это другой - садист. Женись, говорит, граф, на Томке, отличная она девка, не ошибёшься. В тот раз она от Сергея и забеременела.
А эта красит - точно красит.
Томка стала инженером. Денег мало. А теперь у честных людей денег и не может быть. На юга не наездишься. Водку Сергей жрёт - только десятки летят.
- Чутьё, у него чутьё было! А твою вторую жену, ты же помнишь, наш дед не любил…
Отец морщится слегка: об умерших дурно не говорят.
- …Хоть и красивая была, полногрудая. Слышу - плачет Митька, я в его комнату - он один, описался весь, а мне-то - одиннадцать, я к вам в спальню, она поднялась
- грудь огромная, голая, рукой машет - не мешай.