После работы Мария направилась к себе, ей пришлось пройти через холл, к этому времени здесь собрался народ. По-видимому, это было место общения. Женщины болтали, сидя на диванах, а мужчины за столами в углу и у окна играли в карты, домино и шахматы. Курильщики собирались дальше по коридору, там, за поворотом, был еще один холл, поменьше, и, как она потом увидела, именно там стоял рояль. Сейчас кто-то на нем прекрасно играл, сюда доносились звуки неизменного полонеза Огинского. Немногочисленные женщины, жившие здесь до их приезда, знакомили вновь прибывших с местными правилами общежития. Мария не стала задерживаться, она смертельно устала. Девчонки не были такими измотанными, как она, ей явно досталось больше работы плюс бесконечные мелочные придирки Шуры, да и возраст сказывался, а главное, на нее удручающе действовала перспектива попасть на лабораторный стол. Эта мысль не выходила у нее из головы.
Ее товарки также сразу прошли в свою комнату, они тоже валились с ног от усталости. Только Наталья чувствовала себя прекрасно, старушка бодренько просидела на кровати, покачиваясь, весь день. Она пояснила, что никогда не выходит вечерами в холл вместе со всеми остальными: никто не хочет общаться со старухой, да и особое "предназначение" жильцов этой комнаты отталкивало от них молодежь, тем было неловко контактировать со смертницами.
- Послушай, Наташа, а почему ты все время говоришь о смерти? Что это за опыты? Что тут делают с женщинами? Олег Аркадьевич говорил о витаминах…
- Какие там витамины! Тут человека опускают в воду и пропускают токи, лучи всякие, смотрят, как они повлияют на организму. Сначала свинью туда, потом бабу… Может, и не сразу помрешь, так их же повторяют, опыты эти, пока не сдохнешь… Да мне все равно тут лучше, чем в стардоме, там бы уже с голоду померла давно. Я сама согласилась поехать. Вот только скучно стало без старух. Вы тоже тут со мной сидеть не будете, вон вас на работу определили… И что Валя рвется туда? Сидела бы со мной…
Комната была небольшая, в ней помещались только четыре кровати и тумбочки возле каждой, даже стульев не было. Все женщины устроились на кроватях и молчали, разговор не клеился, слушали доносящиеся сюда звуки рояля и голоса. Галя вдруг затянула какую-то свою песню, сначала совсем тихонько, себе под нос, потом все громче. Песня была странной, ужасно монотонной, заунывной. Когда она допела, Наталья спросила, о чем песня-то? Та задумалась, похоже, не могла перевести на русский.
- Это чабанская песня.
- Об овцах, что ли?
- Нет, он поет: "На курганчике, на мурганчике, стоит хорцык-морцык, зайчик земляной"…
- А дальше?
- Все.
От изумления у Марии открылся рот…
- Это все?
Вообще-то, Галя пела довольно долго… Спрашивать, что это за зверь такой "хорцык-морцык, зайчик земляной", Мария, конечно, не стала…
Валя прилегла прямо на покрывало и заснула, слушая Галину песню, она даже начала тихонько похрапывать, сама Галя тоже как-то быстро отключилась. Только что пела и вот уже ткнулась в подушку и вовсю посвистывает носом. Одна Наталья все сидела, покачиваясь, на своей кровати, глядя в одну точку. В тусклом свете высохшая, сморщенная, как печеное яблоко, старушка выглядела мумифицированным трупом. Марии стало страшно, она отвернулась и постаралась больше не смотреть на свою соседку.
Да, сегодня она, наработавшись, так устала, что не было сил раздеться и потому, так же, как и другие, не раздеваясь, тихонько опустилась на подушку. Думала, что полежит немного, а потом сходит в душ и тогда уж ляжет спать по-настоящему, сегодня-то она сразу заснет. Но стоило ей только прилечь, и она поняла, что ни раздеваться, ни идти в душ уже не сможет - не было сил пошевелиться. Мария отключилась. Через пару часов ей все же пришлось проснуться - Ира осторожно трясла ее за плечо.
- Ты чего?
- Тетя Маша, мне надо с вами поговорить, - глаза у Ирочки наполнились слезами.
Мария села.
- Что случилось? - шепотом спросила она.
- Я боюсь, сегодня он меня, наверно, возьмет…
- Что возьмет? - спросонок Мария никак не могла понять, о чем говорит Ирочка.
- Вчера он Лику забрал, а сегодня, наверно, меня…
До Маши наконец дошло, о чем говорит этот ребенок.
- Тебе сколько лет-то?
- Девятнадцать.
- Я думала, тебе шестнадцать всего.
- Я боюсь, - у Ирочки по розовым щечкам потекли слезы.
Мария с трудом поднялась, все тело у нее ломило, и, взяв Иру за руку, вышла из комнаты. Из холла доносились взрывы смеха, и громкий Надин голос, она чем-то развлекала аудиторию, похоже, действие укола уже прошло, Надюха опять в форме. Мария огляделась, в конце коридора, рядом с ее комнатой, была небольшая ниша с парой кресел.
- Пойдем туда. Ну, рассказывай, чего ты так боишься? Что, Лика жаловалась? Хан издевается, бьет, он жестокий извращенец? Вроде бы она утром веселая была, даже хвалилась, я слышала… И почему ты думаешь, что теперь твоя очередь, может быть, Рита пойдет?
- Нет, он сказал, пока спина не заживет, Рита в конкурсе не участвует… Наверно, он в нее влюбился: вчера, как только вошли в его номер, сразу велел ей раздеться, и Лика еще раз смазала ссадины, а он сам разжег камин, чтобы Рита не мерзла. Сказал, что ей нельзя одеваться, потому что мазь должна впитываться в кожу, а не в одежду, и что она лучше действует на воздухе. А Рита говорит ему: "Дайте аннотацию, я сама почитаю, что это за мазь, надо ли мне стоять раздетой". А Хан сказал, что сам подбирал ингредиенты и потому лучше всех знает, как она действует. И еще спросил: "Что тебя так беспокоит нагота? Такой красавице, как ты, Рита, нечего стыдиться, сиди голая". И ушел с Ликой в свою комнату.
- Я думала он вас там избивает… Чего же ты боишься? Может, Лика потом жаловалась?
- Нет, она утром только пришла и сказала: "Мужик - супер!"
- Ну вот, в чем же тогда дело?
- Я же еще ни с кем никогда не была…
- Перестань хныкать, обидно, конечно, первый раз вот так, без любви… Но ты уже взрослая, понимаешь, что тут ничего страшного нет. А как же раньше замуж отдавали? Бывало, невеста жениха и в глаза не видела? И всякие браки по расчету… А на Кавказе воровали невест… Не бойся, может быть, тебе даже понравится, Лике-то понравилось…
- Да-а-а, - недоверчиво протянула Ира, - только мне все равно страшно.
- А тебе не пора наверх? Не будет он за это ругать?
- Нет, он сказал, чтобы в одиннадцать мы были на месте, а вообще, если он уходит отсюда, то мы тоже должны идти к себе. Тут для всех отбой в двенадцать, потом в своей комнате еще можно поболтать, но по коридорам уже нельзя бегать и шуметь. Мне еще полчаса можно посидеть.
- Да я тут засну тогда! Устала сегодня страшно, загоняла меня эта Шура. Завтра приходи, расскажешь, как все прошло. Иди к молодежи, видишь, как там, в холле весело, такой хохот стоит, и не подумаешь, что девушек насильно сюда привезли…
Галя во сне что-то бормотала, Валя похрапывала, Наталья постанывала. А ей Ирочка перебила весь сон. Мария так же, как и в прошлую ночь, долго лежала с открытыми глазами, слушая вздохи усталых пожилых женщин. Ее все еще не отпускало нервное напряжение, иногда она вроде бы и засыпала, но при каждом новом всхрапывании соседок, просыпалась. И мешал шум из коридора: все это время сюда долетали музыка, голоса, смех Надюхи. Мария еле дождалась, пока в здании смолкли все звуки, похоже, народ разошелся по своим комнатам. Глянула на часы - первый час ночи. Тихонько встала и все-таки пошла в душ - санузел был напротив их комнаты, через коридор. После купанья ей стало немного легче, но спина и руки все равно ныли. Спать совсем не хотелось, и она пошла в холл, решила посидеть в одиночестве на диване, пока высохнет голова. С детства помнила старое правило: если не спится - встань, не лежи в кровати, кровать должна служить только для сна. Хотя вчера их всех строго предупредили: в холле, столовой, библиотеке, музыкальной комнате в халатах не появляться, она не стала заходить в свою комнату переодеваться, а так, как была, в халате, с мокрой головой и полотенцем на плечах прошла по полутемному коридору до кожаного дивана. Странно, в этой тюремной зоне (иначе не скажешь) все переодевались к обеду и ужину, как в благородном дворянском семействе.
Оказывается, женщины тут могли даже заказывать для себя одежду по различным каталогам, платили за это их мужчины, так как и работающим женщинам ничего не начислялось. Лена на кухне сообщила ей об этом, она с самого утра радостно предвкушала, как будет вечером выбирать себе наряды. Молодежь сразу получила такую возможность, хотя, конечно, все зависело от положения "мужа". За Марию платить было некому, таким женщинам был положен минимальный набор одежды, и ей уже выдали дешевое белье, пару ситцевых ночных рубах, джинсы и футболку, столько же вещей дали и ее сожительницам.
Мария недолго сидела одна, следом за ней в холле появился Хан. Он словно ожидал встретить ее здесь, сразу кивнул в сторону кухни - неси, мол, молоко, сам уселся на диване. Когда Мария вернулась с кружками, приказал сесть рядом.
- Расскажи-ка мне что-нибудь интересное, а то настроение плохое…
- Вы хотите, чтобы я подняла вам настроение? - изумилась Мария.
- Мне надо отвлечься, у меня мозг так устроен, что я не могу сразу отключаться от работы. Обычно у людей проблема как раз в другом - не могут сосредоточиться на работе, а я вот такой… Но отдых ведь требуется… Рассказывай любую ерунду, можешь доверить мне любые секреты, я не болтун, они навсегда останутся секретами…
- Предлагаете исповедаться палачу?