Киноповести В. М. Шукшина, известного писателя, кинорежиссера и актера, помимо уже известных широкому читателю произведений "Живет такой парень", "Позови меня в даль светлую...", "Брат мой...", "Печки-лавочки" и "Калина красная" включают ранее не публиковавшиеся сценарии: "Ваш сын и брат", "Странные люди" и "Я пришел дать вам волю". Написанная ярким, образным языком, книга рассчитана на самые широкие круги читателей.
Содержание:
Киноповести 1
Живет такой парень 1
Ваш сын и брат 9
Странные люди 16
Позови меня в даль светлую... 24
Брат мой... 34
Печки-лавочки 42
Калина красная 55
Я пришел дать вам волю 69
Комментарии 97
Киноповести
Живет такой парень
Есть на Алтае тракт - Чуйский. Красивая стремительная дорога, как след бича, стеганувшего по горам.
Много всякой всячины рассказывается, поется, выдумывается о нем. Все удалые молодцы, все головорезы былых лет, все легенды - все с Чуйского тракта.
Села, расположенные вдоль тракта, издавна поставляли ему сперва ямщиков, затем шоферов. Он (тракт) манит к себе, соблазняет молодые души опасным ремеслом, сказками, дивной красотой. Стоит разок проехать от Бийска до Ини хотя бы, заглянуть вниз с перевала Чике-таман (Чик-атаман, как зовут его шоферы) - и жутковато станет, и снова потянет превозмочь страх и увидеть утреннюю нагую красоту гор, почувствовать кожей целебную прохладу поднебесной выси...
И еще есть река на Алтае - Катунь. Злая, белая от злости, прыгает по камням, бьет в их холодную грудь крутой яростной волной, ревет - рвется из гор. А то вдруг присмиреет в долине - тихо, слышно, как утка в затоне пьет за островом. Отдыхает река. Чистая, светлая - каждую песчинку на дне видно, каждый камешек. И тоже стоит только разок посидеть на берегу, когда солнце всходит... Красиво, очень красиво! Не расскажешь словами.
И вот несутся они в горах рядом - река и тракт. Когда глядишь на них, думается почему-то, что это брат и сестра, или что это - влюбленные, или что это, наоборот, ненавидящие друг друга Он и Она, но за какие-то грехи тяжкие заколдованы злой силой быть вечно вместе... Хочется очеловечить и дорогу и реку. Местные поэты так и делают. Но нельзя превозмочь красоту земную словами.
Много, очень много машин на тракте. День и ночь гудят они, воют на перевалах, осторожно огибают бомы (крутые опасные повороты над кручей). И сидят за штурвалами чумазые внимательные парни. Час едут, два едут, пять часов едут... Устают смертельно. В сон вдруг поклонит. Тут уж лучше остановиться и поспать часок-пол-тора, чтоб беды не наделать. Один другому может так рассказывать:
- Еду, говорит, и так спать захотел - сил нет. И заснул. И заснул-то, наверно, на две секунды. И вижу сон: будто одним колесом повис над обрывом. Дал тормоз. Проснулся, смотрю - правда, одним колесом повис. Сперва не испугался, а вечером, дома, жутко стало...
А зимой, бывает, заметет Симинский перевал - по шесть, по восемь часов бьются на семи километрах, прокладывают путь себе и тем, кто следом поедет. Пять метров разгребают лопатами снег, пять - едут, снова пять - разгребают, пять - едут... В одних рубахах пластаются, матерят долю шоферскую, и красота вокруг не красота. Одно спасение - хороший мотор. И любят же они свои моторы, как души свои не любят. Во всяком случае, разговоров, хвастовства и раздумий у них больше о моторе, чем о душе.
Я же, как сумею, хочу рассказать, какие у них хорошие, надежные души.
Такой суровый и такой рабочий тракт не мог не продиктовать людям свои законы. Законы эти просты:
Помоги товарищу в беде.
Не ловчи за счет другого.
Не трепись - делай.
Помяни добрым словом хорошего человека.
Немного. Но они неумолимы. И они-то определяют характеры людей. И они определяют отношения между ними. И я выбирал героя по этому признаку. Прежде всего. И главным образом.
В хороший осенний день шли порожняком по Чуйскому тракту две машины "ГАЗ-51". Одну вел молодой парень, другую - пожилой, угрюмый с виду человек с маленькими, неожиданно добрыми глазами.
Парень задумчиво, с привычным прищуром смотрит вперед - это Пашка Колокольников. Пожилого зовут Кондрат Степанович.
На тракте в сторонке стоит "козлик". Под "козликом" - шофер, а рядом - молодой еще, в полувоенном костюме, председатель колхоза Прохоров Иван Егорович.
Надежды, что "козлик" побежит, нет. Прохоров "голоснул" одной машине, она пролетела мимо. Другая притормозила. Шофер откинул дверцу - это Пашка.
- До Баклани подбрось.
- Ты один?
- Один.
- Садись.
Прохоров крикнул своему шоферу:
- Прислать, что ль, кого-нибудь?!
Шофер вылез из-под "козлика".
- Пришли Семена с тросом!
Пашка с Прохоровым поехали.
...Летит под колеса горбатый тракт. Мелькают березки, мелькают столбики...
- Ты куда едешь?- поинтересовался Прохоров.
- В командировку.
- В колхоз, что ли?
- Мгм. Помочь мужичкам надо.
- А куда?
- Деревня Листвянка.
Прохоров внимательно посмотрел на Пашку,- видно, в начальственной его голове зародилась какая-то "мысля".
..Летит машина по тракту. Блестит, сверкает глубинной чистотой Катунь.
...Прохоров и Пашка продолжают разговор.
- Тебя как зовут-то?- как бы между прочим спрашивает Прохоров.
- Меня-то?- охотно отвечает Пашка.- Павел Егорыч.
- Тезки с тобой,- идет дальше Прохоров.- Я по батьке тоже Егорыч. А фамилия моя - Прохоров.
- Очень приятно,- говорит Пашка любезно.- А я - Колокольников.
- Тоже приятно.
Машина остановилась - перед ними целая очередь из бензовозов и лесовозов. Пашка вылез из кабины.
- Что там?- спросил Прохоров.
- Завал. Счас рвать будут.
Прохоров тоже вылез. Пошел за Пашкой.
- Поехали ко мне, Егорыч?- неожиданно предложил он.
- То есть как?
- Так. Я в Листвянке знаю председателя и договорюсь с ним насчет тебя. Я - тоже председатель. Листвянка - это вообще-то дыра дырой. А у нас деревня...
- Что-то не понимаю. У меня же в командировке точно сказано...
- Да какая тебе разница! Я тебе дам документ, что ты отработал у меня - все честь по чести. А мы с тем председателем договоримся. За ним как раз должок имеется. Что, так не делают, что ли? Сколько угодно.
- Я же не один.
- А кто еще?
- А он...- Пашка показал на Кондрата, который прошел мимо них.- Старший мой.
- А ты поговори с ним. Пусть он - в Листвянку, а ты - ко мне. Я прямо замучился без хороших шоферов. А? Я же не так просто, я заработать дам. А?
- Не знаю... Надо поговорить.
- Поговори. На меня шофера никогда не обижались. Мне сейчас надо срочно лес перебросить, а своих машин не хватает - хоть Лазаря пой.
- Ладно,- сказал Пашка.
Так попал Павел Егорыч в Баклань. Вечером, после работы, уписывал у Прохорова жирную лапшу с гусятиной и беседовал с его женой.
- Жена должна чувствовать,- утверждал Пашка.
- Правильно, Егорыч,- поддакивал Прохоров, стаскивая с ноги тесный сапог.- Что это за жена, понимаешь, которая не чувствует?
- Если я прихожу домой,- продолжал Пашка,- так? усталый, грязный, меня первым делом должна встречать энергичная жена. Я ей, например: "Привет, Маруся!" Она мне весело: "Здорово, Павлик! Ты устал?"
- А если она сама, бедная, намотается за день, то откуда же у нее веселье возьмется?- замечала хозяйка.
- Все равно. А если она грустная, кислая, я ей говорю: "Пирамидон!" - и меня потянет к другим. Верно, Егорыч?
- Абсолютно!- поддакивал Прохоров.
Хозяйка притворно сердилась и называла всех мужиков "охальниками".
В клубе Пашка появился в тот же вечер. Сдержанно веселый, яркий, в белой рубахе с распахнутым воротом, в хромовых сапогах-вытяжках, в военной новенькой фуражке, из-под козырька которой вился чуб.
- Как здесь население... ничего?- поинтересовался он у одного парня, а сам стрелял глазами по сторонам, проверяя, какое произвел впечатление на "местное население".
- Ничего,- неохотно ответил парень.
- А ты, например, чего такой кислый?
- А ты кто такой, чтобы допрос устраивать?- обиделся парень.
Пашка миролюбиво оскалился.
- Я ваш новый прокурор. Порядки приехал наводить.
- Смотри, как бы тебе самому не навели здесь.
- Не наведут.- Пашка подмигнул парню и продолжал рассматривать девушек и ребят.
Его тоже рассматривали.
Пашка такие моменты любил. Неведомое, незнакомое всегда волновало его.
Танец кончился. Пары расходились по местам.
- Что это за дивчина?- спросил Пашка у того же парня: он увидел Настю Платонову, местную красавицу.
Парень не пожелал больше с ним разговаривать, отвернулся.
Заиграли фокстрот.
Пашка прошел через весь зал к Насте, слегка поклонился и громко сказал:
- Предлагаю на тур фокса.