- Она мне в каждом письме пишет: "Приезжай скорее".
- А что же ты не едешь? Ты ей напиши, она тебе денег вышлет на дорогу.
- Я гордый, - сказал мальчик. - Раз я решил, что приеду сам с деньгами, я уж у ней не попрошу… Вот к лету заработаю и тогда поеду.
Уже засыпая, матрос спросил:
- А тебя как зовут? Ты говорил, но я забыл.
- Томми.
- Ну, будем спать?
- Давай.
Они заснули. Ночью мальчик просыпался три раза и подолгу кашлял. Один раз ему пришлось даже встать и закурить, чтобы приступ кончился.
С этого дня так и пошло. Матрос и мальчик стали вместе работать на помойке. Хотя заработки были очень небольшие - платили не больше двух долларов в день, - Майк решил перебиться там до того времени, когда схлынет основная масса безработных в порту и можно будет попасть на судно.
Теперь у матроса была возможность ходить в ночлежный дом, но ему не хотелось отрывать от своей зарплаты по 50 центов в день. Да и на трубах было спокойнее, чем во всегда переполненной ночлежке.
Матрос и Томми почти не расставались. Рано утром они поднимались и шли умываться к колонке. Умывшись, завтракали в закусочной и там же брали по бутерброду, чтобы съесть во время перерыва на работе. Вывозка мусора длилась всегда до темноты, потому что платили сдельно, и рабочие старались полностью использовать дневное время. Поздно вечером матрос с мальчиком шли в кафетерий и возвращались затем к себе.
Томми обычно болтал всю дорогу. У него была способность выдумывать истории. Когда они шли по улице, он говорил:
- Видел сейчас вот этого в сером костюме, который прошел?
- Видел. Ну и что?
- Хочешь, я расскажу, куда он идет?
- Ну давай.
- Ну вот, - начинал Томми. - Он идет к сестре. Но на самом деле она не его сестра. Она позвонила сейчас к нему и сказала, что с ним хочет поговорить его сестра, которую он не видел десять лет. Он очень удивился, потому что его сестра умерла в сентябре прошлого года. Но он всё-таки пошел. Ты видел у него в галстуке булавку?
- Нет.
- А я видел. Она его просила взять эту булавку и сказала, что по ней его узнает…
После этого шел рассказ с погонями, похищениями, утаенными завещаниями и сыщиками. Рассказ длился долго, иногда переходил на следующий вечер. Потом герои этого рассказа вдруг всплывали в новом.
- Подожди, - говорил матрос, лежа на верхней трубе, - это тот самый, который выиграл скачки в Нью-Йорке?
- Ну конечно, - отвечал мальчик.
- Но ведь он же утонул в бассейне. Помнишь, когда та женщина, как ее звали…
- Элла, - подсказывал Томми.
- Когда Элла приказала отнести его сонного туда.
- Ну и что! Я забыл тебе тогда сказать, что его потом откачали. Уже думали, что он совсем умер, но потом оказалось, что сердце еще бьется.
- Ага. Значит, это он. Ну и что дальше?
Иногда случалось, что человек, вокруг которого сплетались эти удивительные приключения, попадался им снова. Тогда мальчик останавливался, как громом пораженный. Он хватал матроса за руку:
- Смотри.
- Что?
- Смотри. Видишь, пошел Фергюсон.
- Где?
- Ну вот. Возле автобусной остановки. Разве ты его забыл? - Лицо мальчика принимало озабоченное выражение. - Значит, он вернулся сюда, - говорил он задумчиво. - Выходит, он сразу сел на пароход. Что же теперь будет делать Мэри Сати?
Тот, кого Томми называл Фергюсоном, садился в автобус, не подозревая, что только вчера ему пришлось выдержать страшную схватку с дикарями возле озера Чад, которое мальчик перенес из Африки в Австралию.
Майка поражала эта способность. Он сам бывал во многих странах, но ничего не умел рассказать о них, Иногда Томми пытался выспрашивать его.
- А ты был в Турции?
- Был.
- Ну как там?
- Ничего… Жарко…
- Ну, а что там интересного?
Матрос задумывался.
- Да всё, как везде, - говорил он недоуменно. - Жара.
- А на каком языке там вывески?
Матрос старался вспомнить.
- Пожалуй, на английском.
- Но ведь они же крючками пишут. Знаешь, такой алфавит. Называется арабским.
- Не помню… Я помню, что жарко.
- А там слоны есть?
- Не помню. Кажется, есть… Мы там всё время водой обливались на вахте. У одного кочегара был солнечный удар. Чуть не умер.
- Раз жарко, - значит, слоны должны быть, - говорил Томми.
После этого в новом рассказе фигурировала Турция, в которой было очень жарко и где по улицам ходили слоны. Лежа на трубе и глядя в узкий просвет ночного неба между двумя кирпичными стенами, он пускался в далекие путешествия на пароходах, самолетах или верблюдах.
Рядом на улице капало с крыш, шлепал по грязи одинокий прохожий, в воздухе висела едкая городская сырость, а Томми, блестя глазами, увлеченно говорил:
- Тогда они решили пробиваться к океану. Проводник убежал, но Джон умел определять направление по солнцу…
Мальчик был сообразительнее матроса, и Майк скоро это понял. Обычно Томми был в курсе всех городских новостей и дел. В закусочной он слушал радио, и, если ему случалось найти брошенную кем-нибудь газету, он всегда прочитывал ее, не пропуская даже столбцов биржевых курсов.
Иногда, возвращаясь вечером вместе с матросом с работы, Томми останавливался.
- Вот в этом доме живет мисс Эдна Смит.
- Какая?
- Ну, которая на прошлой неделе вышла замуж. Помнишь, мы в газете читали, на той странице, где свадьбы?
- А откуда ты знаешь?
- А вот посмотри.
Он подходил к стеклянной доске, на которой значилось: "Американская ассоциация железных дорог. Вашингтон. Александр Смит - представитель".
- А откуда ты знаешь, - спрашивал матрос, - что это та Смит? Смитов, знаешь, как много.
- А там же было сказано, - отвечал мальчик, - что ее муж - мистер Фредерик Тпитч работает в ассоциации железных дорог. Они через отца и познакомились.
Однажды на помойку пришла жена грузчика, на месте которого работал Майк. Она жаловалась, что фирма отказалась платить за увечье мужу, лежавшему теперь в больнице. Томми посоветовал ей рассказать обо всем в газете "Голос народа".
- Вы только до суда не доводите, потому что это долго будет, а согласитесь на компенсацию. Если адвокат фирмы увидит, что газета вас защищает, он вам предложит немного денег.
Женщина так и сделала и потом приходила благодарить мальчика. От фирмы она получила 200 долларов.
Рабочие на помойке любили Томми. Несмотря на маленький рост и хилое сложение, он был проворен и не отставал от других за транспортером. Работа была однообразной и монотонной, и мальчик скрашивал ее своей болтовней и шутками. За транспортером он тоже рассказывал свои истории.
Матрос удивлялся памяти Томми. Мальчик почти наизусть помнил то, что прочитывал.
Идя вечером с Майком по улице, он показывал ему на витрину магазина искусственных шелков.
- "Нейлоновый маркизет "сокол", - начинал он, полузакрыв глаза, - ослепительно чист и мягок, как вата"… нет, "и мягок, как облако. Хорошо стирается и не выгорает".
Он проходил мимо витрины, где был выставлен кленовый шкаф, и без заминки монотонно произносил:
- "Клен - любимое дерево многих поколений американцев- приобретает новую красоту в мебели фирмы "Крукс". Изящные линии и удобная конструкция нашей мебели приносят ее владельцам вечное, неувядающее удовольствие".
Пораженный матрос с уважением смотрел на своего спутника.
- Как ты всё это запоминаешь? Мне бы ни за что не выучить.
- Я раз прочту, - отвечал Томми с гордой улыбкой, - и у меня оно всё так и стоит перед глазами.
- Тебе учиться надо, - говорил матрос. - А ты на помойке работаешь.
Томми оправлял свой грязный, изорванный пиджак.
- Я и буду учиться. Обязательно. Заработаю денег и буду учиться.
Одной из постоянных тем разговора у мальчика были его родные во Флориде.
После трех недель совместной ночевки на трубах матрос знал уже столько о сестре и родителях Томми, как если бы они несколько лет были его соседями.
Однажды во время пятнадцатиминутного обеденного перерыва Томми сказал матросу:
- Сходим сегодня на почту. Наверное, уже есть что-нибудь от Фриды.
После ужина они отправились в почтовое отделение недалеко от труб.
Почтовый чиновник уже знал мальчика. Когда тот с матросом робко вошел в просторное помещение с кафельным полом, он издали кивнул мальчику.
- Есть.
Томми с радостным волнением взял письмо и принялся рассматривать конверт.
- Она теперь в голубых посылает. Значит, желтые кончились. Она всегда покупает по, десять штук.
- Ну читай, - сказал матрос.
Томми покачал головой.
- Придем к себе, тогда прочту^
- Там же темно.
- Ничего, зато дома.
Он вежливо попрощался с почтовым чиновником.
- Это опять из Сан-Франциско, - сказал тот.
- Да, - кивнул мальчик. - Значит, она с кем-нибудь отправила, а он здесь опустил.
Матросу он объяснил:
- Она часто с кем-нибудь из туристов посылает, а тот бросает в ящик здесь на вокзале. Там у нас поблизости ящика нету. Приходится ходить километров за двенадцать.
На трубах Томми распечатал письмо и, подняв его к самым глазам, принялся читать при тусклом свете электрической лампочки наверху. Майк слушал его, свесившись с трубы.
Чтение письма мальчик сопровождал комментариями:
- "Дорогой брат. Я тебе давно не писала, потому что дома сейчас много забот. Капусту сняли, скоро нужно будет сажать табак, потому что к лету на него будет цена.."