Второе, доработанное издание
Содержание:
Николай Чаусов - Сибиряки 1
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 11
Глава четвертая 14
Глава пятая 20
Глава шестая 24
Глава седьмая 27
Глава восьмая 32
Глава девятая 35
Глава десятая 40
Глава одиннадцатая 46
Глава двенадцатая 51
Глава тринадцатая 54
Глава четырнадцатая 58
Глава пятнадцатая 61
Глава шестнадцатая 63
Глава семнадцатая 67
Глава восемнадцатая 69
Глава девятнадцатая 73
Глава двадцатая 77
Глава двадцать первая 79
Глава двадцать вторая 84
Глава двадцать третья 90
Глава двадцать четвертая 92
Глава двадцать пятая 96
Глава двадцать шестая 99
Глава двадцать седьмая 102
Глава двадцать восьмая 104
Эпилог 107
Примечания 108
Николай Чаусов
Сибиряки
Глава первая
Коротк и зимние сибирские дни! Особенно коротки они в маленьком Качуге, далеко к северу от Иркутска затерявшемся в снежных глухих просторах, на самом берегу Лены. Спрячется за горой тусклое солнце, быстро сгустятся сумерки - и ночь уже покрывает черным медвежьим пологом рабочий поселок: низкие, с острыми двухскатными крышами избы, высокие кирпичные гаражи, длинные тесовые склады транзитов. Скрипнут сосновые промерзшие ворота, лязгнут железные засовы ставень - и останутся от поселка редкие, кое-где, фонарные огоньки да узкие кривые контуры улиц. Спит Лена. Спят ее хвойные гористые берега. Спит Качуг.
Но вот, еще далеко-далеко, из-за ближайшей сопки показались два острых белых луча, вырвали из темноты спящие окраинные домишки и быстро-быстро заскользили по ровному широкому тракту-улице. Черная легковая машина прошумела поселком и круто остановилась у гостиницы Северотранса. В тихом морозном воздухе пропел звучный сигнал автомобильной сирены, хлопнули железные дверцы - и все смолкло.
Над лысой пологой сопкой встает плоская мраморная луна…
Нюська влетела в избу, выпалила с порога:
- Маманя, бабушка! Ой, что творится-то!
Старушка чуть не выронила ухват, а сидевшие за столом разом повернулись к Нюське. Нюська, сбрасывая с себя борчатку, сыпала:
- Весь автопункт ульем гудит! Шоферов понагнали - ужас! Кто с метлой, кто с тряпкой, а кто с ведром - известку на грязь ляпает - вот смеху! По всему двору рыскают, детали из снегу тащат, а тут мотор испортился, свет погас…
Все рассмеялись, но отец сердито стукнул ложкой о стол:
- Не дури!
Бабушка, ставя на стол еще тарелку, сокрушенно ворчала:
- Вот завсегда ты так, внученька: прискачешь, нашумишь, будто и впрямь где изба сгорела, а послушать… Да поди, поди ты от меня, мороженая! Гостя бы постыдилась, - вырвалась из Нюськиных объятий старушка.
Рублев недовольно покосился на дочь.
- Ума у твоей внученьки… хоть и невеста.
- Скажете тоже, папаня: невеста! - гремя рукомойником, обиделась Нюська. - А что, неправда? Сами про показуху говорят: очковтирательство! А как узнали, что начальство завтра приедет - забегали, зашумели: "Давай! Давай!" Меня тоже посылали в снегу шариться, а что я там увижу, ночью-то? Я ведь не кошка, правда? У меня в раздатке чисто - и все! И потом: начальство уже приехало, у гостиницы легковушка стоит - сама видела, они… Вот смеху! - опять фыркнула Нюська, рассмешив гостя.
Глядя на гостя, звонко рассмеялись младшие Нюськины братья, ухмыльнулся в седую черную бороду дед, подавилась беззвучным смехом мать, пряча лицо от мужа, и только серые, как у Нюськи, отцовские глаза нарочито сурово уставились на дочь.
- Буде трещать, садись!
Нюська с достоинством подошла к сидевшему за столом гороподобному гостю, под пышными усами которого все еще подпрыгивала улыбка, подала ему покрасневшую холодную руку:
- Здравствуйте, дядя Егор. С приездом вас! - И, кинув толстую русую косу за спину, села, потеснив братьев.
- Продолжай, Егор, не обращай на нее, - сказал Рублев после некоторого молчания.
Богатырь ласково поглядел на занявшуюся борщом девушку, погладил пшеничный ус.
- Ну вот. Собрался я, значит, в капиталку сдавать свою ласточку, а тут… - он ткнул вилкой в соленый огурец и, целиком отправив в рот, долго и смачно жевал. - А тут, значит, Гордеев вышагивает, а с ним Перфильев и этот, новый-то, вместо Перфильева… как его…
- Поздняков, - подсказала Нюська.
- Точно. Поздняков. Да я сразу понял, что он, потому как Перфильев то справа, то слева ему заходит и ручкой на все показывает. Ничего мужчина. Представительный. Видный. Нельзя сказать - молодой, но и не старый. И обличие не совсем, чтобы наше, а так: полугрек, полурусский. Видал я греков-то, красивый народ, мелкий только. А этот ничего, видный…
- А ты ближе, Егор, все вокруг водишь.
- Эх, была - не была, думаю! Вылез я из кабинки и прямиком к нему, к Позднякову: так и так, говорю, вот велят мне мою ласточку в капиталку гнать, по графику, значит, а я бы на ней еще ездил да ездил…
Гость, словно поддразнивая Рублева, подцепил ворох мороженой капусты и долго расправлялся с ней белыми, что фаянс, зубами. Весело подмигнул примолкшей за столом Нюське.
- "А вы кто, товарищ? - спрашивает. - И по какому такому случаю прямо ко мне?" А сам не глядит - сверлит! Ну все равно как этот…
- Гипнотизер, - снова помогла Нюська.
- Вот. А я ему: шофер, говорю. Качугский. Николаев - моя фамилия. А почему к вам, говорю, что жалко мне мою ласточку в ремонт отдавать. Сами можете взглянуть: ни вмятинки на ней, ни царапинки. И моторчик и прочее все работает - зачем же ее в ремонт? Да и что мне с того ремонта, если я сорок восемь тысяч на ней набегал и еще двадцать, а то и больше набегаю. Разбросают ее в мастерских по косточкам, керосинцем побрызгают да и соберут: ноги от Петра, голову от Ивана. Без вас, говорю, товарищ начальник, нам этой задачи не решить, потому как график начальником управления утвержден.
- Хитер ты! - вставил Рублев. - С подходом. И Гордеева не обидел.
- А разве не так?
- Так, так, - усмехнулся Рублев и, видя, как Нюська без конца тормошит то братьев, то сестренку, поднял младшенькую из-за стола, опустил на пол: - Иди, доча, спать. Все равно она тебе покою не даст.
Девочка убежала в горницу, и Рублев, проводив ее добрым взглядом, повернулся к приятелю.
- Ну?
- Вот я и говорю: прошу мне разрешить в ремонт мою машину не ставить. А Гордеев, главный инженер, тут же стоит, петухом на меня смотрит. А то очки с носу долой и трет, трет их…
- Пенсне, - поправила Нюська. - Он пенсне носит.
- Не твое дело! - отрезал отец.
Нюська встала.
- Спасибочка вам, бабаня. Пойду прогуляюсь я.
- С кем? - вырвалось у матери.
- И почему это, маманя, обязательно с кем? Со всеми… На Лену сходим, на круговушке покрутимся. Да я часик, а то и меньше… До свиданья, дядя Егор! Счастливо вам! - и не успела мать собраться с мыслями, возразить, - чмокнула ее в щеку, тиснула на ходу старушку и, подхватив со стены борчатку, исчезла в сенях.
- Бойка! И красавица тоже, - добродушно улыбнулся гость. - Хохотунья!
- То-то что бойка да смазлива. Как бы не нахохотала чего, - свел густые брови Рублев.
Николаев опрокинул в рот налитую хозяйкой стопку, заел.
- Ну вот, Поздняков все это, значит, выслушал и к инженеру: "Как, Игорь Владимирович, разрешим товарищу Николаеву еще двадцать тысяч наездить?" А тот, вижу, сам не в себе: очки трет и зло так: "Одному, говорит, разреши - все запросят. Не могу допустить, говорит, чтобы технику до хламья довести"…
- А Поздняков?
- А тот право руля - и подался. Вот, думаю, штука! Ну хоть бы словцо обронил…
- Ловко он с тобой! - удивился Рублев.
- Ай-ай, как же это? - осторожно возмутилась жена. - С рабочим человеком и говорить не схотел?
- Верно, - подтвердил Николаев. - Ух, и зло меня тут взяло! Взял бы, кажись, вот так…
Огромные желваки вздулись на лице гостя, в железных руках выгнулась дугой вилка.
- Вот да-а! - в один голос вскричали мальчики.
Улыбнулся и Рублев.
- Не обидел тебя бог силенкой, Егор. А вот начальнички с тобой, как ты с вилкой…