Содержание:
Возвращенье на родину - (отрывки из повести) 1
На Северном море 1
Биография 2
Миг 3
Перед Бергеном 5
Три года назад 5
Берген 6
Площадь 7
Сумасшедший 8
Снова в поезде 8
Биография 9
Шопен 9
Мой "Путь Посвящения" 10
"Казимир-Кузмичи" 11
В обратном порядке 12
Льян 13
Примечания 14
Андрей Белый
Возвращенье на родину
Возвращенье на родину
(отрывки из повести)
На Северном море
Немецкое море оплотневало туманами; неопределенности моего положения в мире клубимыми дымами призрачных островов и земель подплывали ко мне из тумана; как рой привидений; и - чудилось: -
- саженях в полтораста от нас обрывается море; развейся туман, - мы бы были, казалось, затиснуты землями.
Нос парохода, врезаясь в прыжки серых волн, поднимая фонтаны пузырчатой пены, бежал на туман: -
- и туман распадался; и земли, от нас отстоящие саженях в полтораста, бежали по правую и по левую сторону парохода - в расстоянии саженей полтораста от нас; собрались они за кормой; и - жались вслед за нами: в расстоянии каких-нибудь саженей полтораста, врезаясь в прыжки серых волн и поднимая фонтаны пузырчатой, бисерной, белогрохотной пены; мне думалось о покинутой Англии; думалось: Англия, или - вселенная - этот кусочек последней оставшейся почвы, кидаемый плясками волн и туда, и сюда, как кидаемый шарик вселенной в безвещности Вечности; мы - "мистеры" - раскидались туда и сюда перед тем, как расстаться, раствориться навеки; -
- ревело, гремела волна за кормой парохода; перекидывалась за борт; и - лезвием мокроты пробегала по палубе; нос парохода взлетал; и потом круто падал; корма поднималась; и полосы мокроты с нее быстро бежали на нас; -
- а под нами, быть-может, уставясь в бока парохода, как рыба, немецкая мина летела:..
- "Прощай моя Нелли!"
. . . . .
Около вечера расступился туман, пооткрылися шири, а около парохода заплавали бревна, нелепо взлетавшие; видно потоплена была шхуна неподалеку отсюда; нелепо взлетающий пробковый пояс увидел товарищ на гребне волны.
- "Посмотрика-ка?"
- "Что?"
- "Пробковый по…"
И - запнулся: то полная дама (из Харькова) с мальчиков укоризненно показала глазами на мальчика.
Я - замолчал.
Заговорили мы о России, о Харькове; о - посторонних предметах; о бревнах потопленной шхуны, взлетающих в пене, о пробковом поясе не говорили мы вовсе.
Но все мы, ручаюсь, подумали: так же вот мы чрез минуту могли здесь заплавать; и мы озирались; и нет: перископ не выторчивал (в качке выторчивать трудно ему);
Это - смерть.
Длилась ночь.
Посредине пространства летающей палубы я прислонился к трубе парохода; летали пространства рыдающим гудом: направо, налево, вперед и назад; нападали на нос, на корму, на бока парохода; дробилися пенами, шипами, плесками, блесками; над трубою взлетев, стая искр опадала; и - гасла: в рыдающем гуде; и пены, и плески валились чрез борт; опадали струею воды; перелетали по палубе; и - заливали калоши.
Меня одолела безвещность летающих далей: в роем и плеском; вот нос, зарываясь в безобразность брызг, меня мчал - в никуда и в ничто: никуда и ничто - думал я - не осилить; стояла горластая молвь всех наречий - английского, русского, шведско-норвежского, датского! - в визге хлеставшей безмерности, в выхлестах ночи; прошел молчаливо суровый матрос на коротеньких ножках, держа над собою фонарик - мигавшее око; мелькнули в столбе неживого какого-то света мне прочертни мачты, канат и высоко приподнятый мостик, откуда кренилась в пространство фигура; мелькнули - и нет ничего, кроме говора выхлестов пьяно плясавших за бортом вихрастыми гребнями и - упадавших за борт, приподнявши его; хлестко шлепались гребни о деревянную палубу; перелетая за борт, отдавали соленые брызги на просвистни ветра; все - просвистни, просвистни; в просвистни несся фонарик на мачте средь рваных туманов: ничто наступало, ничто обступало, ничто отступало: в ничто.
. . . . .
Знаю: в брызгами льющий, в холодный, в соленый простор низлетаю извечно из брызг рокового простора; в кают-компании я проживал, как и все, - там: под малою палубою, отделяющей жизнь от ничто; я сошел под покровы телесности; и - под палубой жил, путешествовал, мыслил, боролся, любил; после - умер: поднялся по лесенке - посмотреть на действительность, от которой под малою, палубой прятались мы; и - попал в после-смертное; в брызгами льющий, в темнотный, взлетающий мир из… такого же точно холодного мира: мое пребыванье в кают-компании - в жизни - момент.
. . . . .
Этот брыжжущий просвистень - присвистень мира, в который опущено - тело; я - вышел из тела, которое оттолкнул от меня еще в "Лондоне" - сёр!
Это тело теперь, разлагаясь, качается в зыби томсоновых вихрей; в неизъяснимость иных измерений растает оно: я блуждаю по телу, которое, разлагаясь, качается в зыби томсоновых вихрей; в неизъяснимость иных измерений растает оно:
- "В необъятном…"
- "Один…"
- "Навсегда…"
- "Ничего!.."
- "Никого!"
- "Не осилить!"
- "Ничто!"
Уж прошел молчаливый матрос, подымая рукой круглоглавый фонарик; мелькнули в луче невысокие прочертни мачты, канаты, фигуры:
- "Нас много!"
- "Мы ползаем…"
- "Как и ты!"
- "Мы с тобою!"
- "Всегда!"
И я понял, что эти фигуры-лемуры…
. . . . .
Они появились давно: в год войны; провожали повсюду меня - на прогулках, в трамвае; гонялись по Базелю; Дорнаху; я, ухватившись за Нэлли, не раз озирался, спускаясь с холма:
- "За деревьями прячется кто-то!"
- "Оставь: это-глупости…"
- "Кто за деревьями прячется?"
- "А какое нам дело…"
Шептали деревья:
- "Нас - много!"
Я видел фигуры: фигуры лемуров.
. . . . .
Я - умер; не здесь - еще в Лондоне; не было Лондона! смерть от разрыва - мгновенная смерть! - была в Гавре; и даже не в Гавре…
Я умер на бернском вокзале; мой труп отвезли уже в Дорнах; и Нэлли, и Бауэр, и Штейнер хоронят меня; возвращенье на родину - в до-рожденное, в старое - в то, что забыл, но что было, что помнилось через первые миги сознания: бредом глядела в меня моя родина:
- "Ты - в неживом!"
- "В необъятном!.."
Я спорил:
- "Я - в Берген".
Но мне отвечало:
- "Нет Бергена"
- "Нет ничего!"
- "Никого!"
. . . . .
. . . . .
В первый миг после смерти сознание, продолжая работу, сосредоточилось в мысли о том, что мой путь есть: Париж, Лондон, Берген… Но мысли вне тела есть жизнь: и вот жизнь путешествия до (Немецкого моря) расставилась в образах мысли: эфирное тело, разбухнув туда и сюда, было схвачено роем лемуров, в сознании проступающих силуэтами странных фигур, окружавших меня; и припомнилась репетиция в Дорнахе сцены из "Фауста": сцены с лемурами. Штейнер поставил ее предо мною, как знак предстоящего: смерти!
И не было Лондона: мысль о Париже и Лондоне в миг умиранья держалась; и наконец мысль затаяла: образы многомерных пространств, закипающих гудами, шипами, блесками, всплесками и создающих в сознанье, привыкшем цепляться за сгустки из чувственных образов, впечатление моря, - восстали: -
- Зарывшись в безубразность брызг, я летел от Ньюкäстля до Бергена; шлепалось о деревянную палубу, перелетая за борт…. все, что есть -
- сознаванье хватается за сообщенья духовной науки, которые помогают осилить: -
- пространство вселенной - внутри сознавания, -
- первое время иллюзия ощущений живет, как огромное тело, в котором любой кожный пункт ощущает себя отстоящим от ближнего пункта на расстоянии, равном пространству, положенному от земли до луны; и все пункты, тоскуя, себя сознают голосящими:
- "О!"
- "О!"
- "О!"
- "Навсегда: ничего, никого!"
- "О!"
- "О!"
- "О!"
Если бы сознавания ощущений растущего тела собрать в смутный образ, то он походил бы на грозный ландшафт океана; -
- видение моря загробной стихии впоследствии погасает, спадая, как кожа, перчатки спадает с руки; и -
- проносится прошлая жизнь, но в обратном порядке до мига рожденья; и - дорожденный, бушующий мир, возникает: сливаются миги сознанья вне тела (до нисхожденья сознания в тело младенца) с последними мигами (после выхода сознаванья из тела).