Первый миг - насквозь память: о чем? содержание памяти возникает впоследствии: папа и мама, и няня, и дядя, и тётя, и - прочее… Но нет здесь ни папы, ни мамы, ни няни… квартира, в которой мы жили? Она - возникает поздней; ощущения роста? Но здесь, в ощущениях беспредметности нахожу я предметами - "память": о круге предметов, которые после не встретились мне ни в кошмарах, ни в снах, ни в реальности прозы; к утраченным образам памяти сны - как бы органы зрения, потерявшего дар созерцать: так слепые, расширив зрачки, видят муть. Мои сны ощущаются мутью угасшего взора, который еще по привычке старается видеть.
И - нет: он не видит уже.
Эти сны указуют: содержание памяти; но содержание это - опять таки память. Так на дне своих снов нахожу память памяти: первого мига, сон сна.
С изумленьем вижу позднее, что память под памятью (молнии, нас осеняющие безо всякого содержанья), культурою мысли и тем что в учебниках йоги зовется путем медитаций, - крепнут из молнии, превращаяся в наблюдаемый пункт; а способности в нас дотянуться до пункта протянутой мыслью, - развертывают убегающий пункт в прихотливый линейный орнамент; мы - за ним следуем; мифами небывалых; орнаментов и раскидается пункт, процветая, как колос; и факты сознания, о котором забыли давно мы, - поят: свои были.
В орнаменте убегающей линии - от первого мига в миганье до-первое - учимся мы путешествовать в мир дорожденного и познавать прилегание "я" в мир дневной и обратно: читаем события жизни души после "мига", который наивное знание называет нам смертью.
. . . . .
С особою ясностью передо мной среди дня возникали орнаменты: в Льяне! и содержание памяти бессодержательной прежде - росло,
Говорил себе: в Льяне!
- "Все это я видел уже"…
- "Это все открывалось уже мне в до-сонном"..
- "И стало быть: жило за снами и явью, как - сон на яву".
- "Я забыл этот сон, погружаяся в тело"…
- "Теперь; только вспомнил".
Перемещенья сознания посещали и Нэлли; и мы рисовали орнаменты, сознавая отчетливо их: содержанием памяти; знаки нам не были сказкой драконов, а явью когда-то живых птеродактилей мира.
Странно: орнаменты процветающей мысли, которые заносили в альбомы, переживались, как детские сны, но с сознанием, приобретенным впоследствии: это не сны, а действительность.
Странно: иные узоры орнамента мы высекали из дерева на Иоановом здании; припоминали их ритмами -
- из которых в разгоне времен вытыкались телесные органы наши, - остывшие ткани; и мы оживив первый миг, оживляли и далее: содержание первого мига, летя в нем из органов тела в рои ритмо-плясок; своей ритмо-пляскою духи спрядали из образов: камни, цветы и живые тела: -
- первый миг - столкновенье до-тельного с тельным, где тельное есть окрыленный полет, а вне-тельное - стылость морозов пустотного мира; и тельное переживает бестельное, будто оно есть улет в никуда; а бестельности переживают тела, - точно дыры, через которые упадают они в никуда.
. . . . .
Мои первые миги, как сны: сны во сне; мои миги вторые - кошмары, в которых живет память прежнего; и лишь впоследствии зажигаются миги, которые мне становятся воспоминаньями о бывавшем; они вытесняют мне первые миги, которые сны прорезают, как молнии памяти.
. . . . .
Где критерий оценки события снов?
В утверждениях:
- "Сон…"
- "Никогда не бывает…"
- "Фантазия…"
- "Мы живем на земле…"
- "Не летаем…"
- "Родимся естественным образом…"
- "Кушаем…"
- "Вырастаем…"
- "Рождаем:"
- "Стареем…"
- "И вновь рассыпаемся прахом…"
И я, попугай, повторяю за взрослыми, позабыв факты памяти:
- "Сон…"
- "Не летаем…"
- "Родимся естественным образом…"
Очень поздно потом происходит со мною то самое, что старцем, увидевшим изображенье дракона:
- "Я - видел: такая, же гадина на меня нападала"…
Так - я: опрокинувши ложные догматы, я стою, потрясенный:
- "Я - вспомнил!"
- "Я - вижу себя: я - лечу, пересекая пустоты и вспоминая, что я оторвался от родины…"
Вот - первая данность сознания; прочее вздор; когда тело разорвано, части, его, раскидавшись вокруг, продолжают кричать:
- "Никогда не бывает…"
- "Родился естественным образом…"
- "Кушал…"
- "Умрет…"
Но "Я" отвечает:
- "Неправда…"
- "Все - было!"
. . . . .
Под брызгами, в выхлестах ночи два мига скрестились во мне: пребыванье на палубе парохода "Гакона Седьмого", и - пребыванье в разлетах загробного, где летел, огибая телесную жизнь, в правду первого мига; стихии, как звездное небо, объемлют рожденье и смерть; и из смерти видна нам тропа наших странствий до мига рождения.
Пароходик: корма - миг рожденья, нос - заострение в смерть; я забегал по палубе: от рожденья до смерти; и - повернулся назад: но за кормою, я видел, что -
- пены плевались, слагался в белоусые гребни; и - шлепались в палубу; дали за ними ходили: рыдающим гудом и мощными массами; из туманов бежала луна: фосфореющим блеском узоры орнаментов строились -
- Эти орнаменты мы рисовали когда-то, как просветы через миги сознания -
- строились жизни загробных и до-рожденных миров: на страницах альбома хотелось воскликнуть:
- "Все это я знаю…"
- "Оно - не фантазия…"
- "Возникало в фантазии это все - после…"
Сперва была память: -
- о том, как я бегал по палубе взад и вперед, созерцая огромные, мощные массы; -
- и бешеным фосфором, перелетая чрез борт, целовали мне губы горчайшие, едкие соли - до мига рождения; ритмо-пляскою ткали все блески на палубе, мачте, на старых брезентах, спасательных лодках, трубе парохода "Гакона Седьмого", а тени, слагаясь у блесков, поставили перед летающим оком, рельефы иллюзии, где слиянье дотельного стельным образовало: мой вылет из тела, стоящего у пароходной трубы, или - влет чрез дыру (мое темя) в ничто, облеченное в шляпу с полями; соединение моментов сеть дым пароходной трубы, изображавший мгновенными клубами: появленье писателя Ледяного на пароход в миг рождения из Ничто, именуемого странным словом "Ньюкäстль", в сопровожденье шпиона, державшего зонтик; шпион оказался - фантазией (или драконом); но в нем - росла память.
Прошел молчаливо суровый матрос на коротеньких ножках, держа круглоглавый фонарик (о, - старая правда!), как будто хотел он сказать:
- "Я - не сон!"
- "Не фантазия",
- "Я - птеродактиль".
- "Эй, ты: развернем-ка зубчатые крылья из блесков".
- "И ринемся с просвистни: в миги сознания"…
Миг, озаривший меня меж Ньюкäстлем и Бергеном, сокровенные импульсы; не ощущая давления органов тела хлеставшими массами мыслей летал в первых мигах: -
- шпионы, вдруг сбросив пальто, как драконью тяжелую кожу, с пронзительным криком сирены летучею стаею упорхнули в пространства…
. . . . .
Я понял: работой над мыслью снимаем мы кожу понятий, привычек, обычаев, смыслов, затверженных слов; -
- биографическая действительность до вступления моего на пароходик "Гакон" рисовала меня малым мальчиком, гимназистом, студентом, писателем, "дорнахцем", "лондонцем", наконец - "пассажиром", вступающим ночью на палубе парохода "Гакона", откуда открылось: -
- все - вздор: биография начинается с памяти о летающим в космосе: мощными массами -
- как летают огромными, мощными массами волны -
- дальнейшее; навыки, кодекс понятий, искусственно созданный, как привычка сосать каучук, -
возникало, как память о жизни сознания, заключенного под сырою, луганскою шляпой, гуляющей здесь: эта память о жизни - фантазия; память о том, чего не было… -
- Что же было? -
- Безвещность летающих далей, где нос парохода, зарывшись в безумие брызг, уносил: в никуда, прокричавшее роем наречий: направо, налево, вперед и назад… -
- Я спустился в каюту-компанию, лег на диван; накренялась стена; все трещало; отчаянно хлопали двери: направо, налево; шатаяся шла бледнолицая дама, подпрыгнула, ухватилась за стол; и стремительно понеслась прямо в дверь над стремительно из-под ног убегающим полом.
Дверь хлопнула.
Лампы качались; графинчик с водою подскакивал; ноги мои высоко возлетали, неравномерно качаясь; потом упадали; под ложечкой странно пустело: морская болезнь!
Миг
Если бы к первоначальному пункту сознанья провел бы я линию, - видел бы я, что -
- все действия будущей биографии варятся: в накипи; время здесь варится; варятся - образы будущих произведений моих; производитель их - варится; пузыри! -
- "буль-буль-буль" -
- закипает в котле мирового пространства толстейшими книгами Леонид Ледяной - "Хлоп!" -
- плюнул…
- "буль-буль" -
- пузыречками все изошло: здесь - статья, там - статья -
- "хлоп-хлоп-хлоп!" -
- перелопались в мировое пространство; -
- "буль-буль" - надувается воздухом мировоззрения Гёте член "Gothe-Gesellschaft" бежит по поверхности кипени: -
- "хлоп" -
- "буль-буль-буль" -
- надувается "Петербург": Аполлон Аполлонович Аблеухов катается шариком в нем -
- "Хлоп" -
- "и нет - Петербурга": cидит Аполлон Аполлонович - в Петропавловской крепости -
- "буль" -