CCCLXXXIV
Я не знаю, что подразумевают под небесной силой; это изобретение каких-то полоумных теологов из Лювена. Папа Римский, с точки зрения небесной силы, является не более Папой Римским, нежели я - урожденным членом британского парламента.
CCCLXXXV
То, что называют законом природы, - всего лишь закон выгоды и логики.
CCCLXXXVI
Любому партийному лидеру следует знать, как извлечь выгоду из энтузиазма сторонников; ни одна фракция не может существовать без своих приверженцев. Величайший военачальник во главе своих солдат, лишенных боевого духа, не сделает ничего.
CCCLXXXVII
Почему Гомер по душе всем народам Азии? Потому что он описал самую памятную войну первых европейцев с процветающей в то время нацией. Его поэма - практически единственный памятник тех славных времен.
CCCLXXXVIII
Глядя на Клебера верхом на лошади, я всегда вспоминаю героев Гомера. Нет ничего прекраснее, чем он в день битвы.
CCCLXXXIX
Генерал Мак весьма подкован в теории, он глубоко изучил искусство войны; но я не доверю ему батальон, ибо он неудачлив и ему недостает решительности. Я очень удивился его капитуляции при Ульме; я подумал, что он отбросил меня так, что мне придется снова добираться до Инна.
CCCXC
Бог положил себе за труд стать стражем добродетели.
CCCXCI
Достаточно одного мерзавца, чтобы разрушить страну; и мы в этом убедились.
CCCXCII
Мне нравится поэзия Оссиана; в ней яркие идеи, энергия и глубокие мысли. Это - Гомер севера; он подлинный поэт, ибо потрясает разум и воздействует на душу.
CCCXCIII
О моей кампании 1814 года до сих пор не сложено толкового описания. Ибо имела место такая невероятная цепочка событий и военных операций, что никто, кроме меня, располагающего фактами, не может этого описать.
CCCXCIV
Мне нравится наблюдать страсти, бушующие на театральных подмостках, но меня задевает, когда они выходят за рамки дозволенного.
CCCXCV
Друо - настоящий Катон. Никогда не видел субъекта, столь тонко чувствующего Аристида. Храбрец!
CCCXCVI
Капитуляция Сен-Сира под Дрезденом - промашка школьника; она очень напоминает аналогичную ошибку Мака под Ульмом. Рапп, Карно и Даву показали бы, как следует оборонять что-либо.
CCCXCVII
Несчастные лотарингцы оказали мне немалую поддержку; почему бы мне не отстроить их дома?
CCCXCVIII
Мне по душе грубоватый здравый смысл, обитающий на улицах.
CCCXCIX
Солон был прав: о заслугах человека можно судить только после его смерти.
CD
Вопрос не в том, отделилась ли от меня нация в 1814 году или я сам от нее отделился: очевидно, что я сам должен был изгнать иностранцев, но это стало бы явным лишь после победы. Семейные дела всегда следует решать в узком кругу.
CDI
Исследуя сущность славы, мы видим, что ее границы весьма узки. Стоит удостоиться оценки равнодушных, напыщенных глупцов, получить аплодисменты или порицание толпы - и человек становится горд собой.
CDII
Фридрих взял на себя труд опровергать Макиавелли еще до того, как стал королем; после он справился бы с этим лучше. Этот Макиавелли описывал лишь гротескных тиранов.
CDIII
Сенека говорит, что тот, кто не заботится о собственной жизни, повелевает жизнями других.
CDIV
Говорят, что генерал Сарразен сошел с ума; он слишком много пережил при побеге из Булони. Он был управленцем высшего класса, но вот в голове у него полнейшая каша.
CDV
В Тулузе Веллингтон совершил величайшую ошибку: английская армия попала бы в плен, сумей Сульт воспользоваться положением или будь он лучше проинформирован о позициях врага.
CD VI
История, сохранившая в своих анналах имя Фемистокла, не позаботилась сохранить имена его врагов.
CD VII
Когда я принял власть из рук республиканцев, я словно прочистил и отретушировал полотно Рафаэля, которое было замутнено глянцем.
CD VIII
Беньо хотел сыграть значительную роль при Бурбонах и, как и многие другие, ошибся. Он обладал силой и талантом. Я назначил его государственным советником, ибо у него хватало смелости говорить мне абсолютную правду. Но он попусту тратит свои силы.
CDIX
Я сужу о гениальности человека по манере его самовыражения.
CDX
Принципиально, чтобы власть и армия менялись часто. Интересы страны требуют, чтобы ситуация не застывала в неподвижности: в противном случае в скором времени установится феодальное правление и феодальные порядки.
CDXI
В Европе больше нет наемных солдат с тех пор, как народы выступили на полях сражений.
CDXII
В каком романе отыщешь монарха, который думает о своих подданных и строит свое счастье на их благополучии.
CDXIII
Макиавелли может говорить все, что ему заблагорассудится; но крепости не стоят благосклонности людей.
CDXIV
Толпа, не разбираясь, любит повторять любую бессмыслицу, высказанную по адресу незаурядного человека.
CDXV
Среди сотни бывших королевских фаворитов девяносто пять, оказывается, были повешены.
CDXVI
Деказ был секретарем моей матери; несколько раз я замечал его в толпе. Его пост требовал немалого таланта. Как и все министры, он подобен канатоходцу[].
CDXVII
В 1805 году я располагал восьмьюдесятью кораблями, не считая фрегатов; но у меня не было ни настоящих матросов, ни офицеров: мои адмиралы играли в прятки с англичанами, Линуа показал себя с хорошей стороны. Вильнёв был добрым офицером, тем не менее, он только лишь допускал ошибки. Он, как безумный, удирал из Кадиса: смерть Нельсона уже не могла улучшить положение моего флота. Вильнёв покончил с собой в таверне в Ренне; по традиции в этом обвинили меня. Хотя очевидно, что признаки безумия проявлялись у него еще во время кампании.
CDXVIII
Ах, свобода слова! Снимите намордник с парижских журналистов, - и поднимется невероятная шумиха! Любой Вадью примется тягаться с правительством, а Каритиде - давать советы. Дьявол пользуется суматохой!
CDXIX
Я отстроил разрушенные здания Лиона: люди были благодарны нам; теперь мы в расчете.
CDXX
Правители, держащие духовников, противоречат законам королевской фамилии.
CDXXI
Существует немного людей, чей ум достаточно крепок, чтобы судить обо мне беспристрастно и непредубежденно.
CDXXII
После моих побед в Италии представители разных фракций обивали мой порог. Я оставался глух, ибо участь оказаться орудием в руках партии - не для меня.
CDXXIII
Битва при Эйлау немало стоила обеим сторонам, не принеся никакого результата. Это было одним из тех неопределенных сражений, в которых одни топчутся на месте, а другие бросаются в бой без всякого плана; мне следовало выбрать иное поле битвы.
CDXXIV
Великие политики первого апреля не хотели ничего, кроме сохранения своих кресел, поэтому они так легко сдали позиции союзникам.
CDXXV
Иногда я был философом посреди всех этих смотров, артиллерийских орудий и штыков; ни один критик не сделал бы больше.
CDXXVI
Здравый смысл дарует человеку его способности; самовлюбленность - ветер, который, раздувая паруса, несет их к пристани.
CDXXVII
Катон свалял дурака, покончив с собой из одного страха увидеть Цезаря.
CDXXVIII
Если бы Ганнибал услышал о рейде моей армии через Сен-Бернар, он бы не был столь высокого мнения о своем переходе через Альпы.
CDXXIX
Наверное, следовало уподобиться Генриху VIII, став единоличным главой церкви в империи; рано или поздно к этому придут все монархи.
CDXXX
Пуля, убившая Моро под Дрезденом, была одной из последних вестниц моей удачи.
CDXXXI
После Лейпцига я мог опустошить страну, лежащую между мной и врагом, как поступил Веллингтон в Португалии, а Людовик XIV в Палатинате; война оправдывала меня, но я не стал обеспечивать свою безопасность такими средствами. Мои солдаты, разгромив баварцев под Ханау, показали, что я могу положиться на их храбрость.