Она слегка отстранилась. В ее глазах появилось удивление и одновременно что-то такое, отчего у юного княжича вспыхнули уши. Агафья не осуждала его, наоборот, - поощряла. Об этом красноречиво говорил ее взгляд!
У Игоря бешено застучало сердце, когда он осторожно привлек молодую женщину к себе и прижался губами к ее устам.
Агафья не сопротивлялась. Ощутив упругую женскую грудь и покорные мягкие плечи, Игорь испытал столь сильное вожделение к жене брата, что испугался.
Агафья, видимо, почувствовала то же самоед поскольку прошептала:
- Послезавтра Олег уедет в Путивль и мы можем встретиться.
Игорь стоял с пылающими щеками, пожирая глазами Агафью.
- А как… а где мы встретимся? - запинаясь от волнения, спросил он.
- У меня в опочивальне, - быстро ответила Агафья, - я спущу тебе веревку из окна. А теперь ступай. Ненароком Олег войдет сюда, сразу обо всем догадается.
Пошатываясь, как пьяный, Игорь добрался до своей светелки и, не раздеваясь, бухнулся на постель. Он по-прежнему был в плену тех ощущений, которые нахлынули на него после долгого поцелуя с Агафьей.
Властолюбивой Манефе не удалось убедить Олега проявить упорство, дабы добыть удельный стол для Игоря.
Утром за столом в трапезной княгиня раздраженно выговаривала пасынку все, что о нем думает. Присутствовавшие при этом Игорь и Агафья старались не поднимать глаз, уткнувшись в тарелки.
Вошедшая в трапезную ключница спросила:
- Там кабальные смерды пришли. Куда их отправить недоимки отрабатывать?
Вопрос предназначался скорее Манефе, поскольку ключница была бывшая ее служанка и пользовалась исключительной милостью княгини. Но Олег, видимо решивший, что обращаются именно к нему, недовольно бросил через плечо:
- На покос отправь! Всех!
Ключница задержалась на пороге, выжидательно глядя на Манефу.
- Гони тех смердов на конюшню, Пелагея, - подала голос княгиня. - Пусть кровлю починят. Там и другой работы много, а покос подождет.
Олег сверкнул очами на мачеху:
- Иль не хозяин я в тереме своем?
- Хозяин тот, кто берет, - сказала в ответ Манефа, - а ты покуда перебиваешься милостями Святослава Всеволодовича. Вот прогонит он тебя из Новгорода-Северского, что тогда запоешь?
Олег в сердцах швырнул ложку на стол.
- Ну не уступит Святослав Всеволодович этот распроклятый Вщиж Игорю в обход своих родных племянников! - промолвил он, возвращаясь к вчерашнему неприятному разговору. - Что мне теперь, войной на него идти! Да и молод еще Игорь для стола княжеского.
- Дело не в Игоревой младости, Олег, а в твоей робости, - вставила Манефа.
По ее знаку ключница Пелагея скрылась за дверью.
Олег поставил локти на стол и уперся лбом в сцепленные кисти рук, не сдержав при этом шумный раздраженный вздох.
Агафья поднялась из-за стола.
- Куда ты? - взглянула на нее Манефа.
- Насытилась я, матушка, - робко промолвила Агафья.
- А как же твой любимый брусничный кисель?
- Неможется что-то мне, - добавила Агафья, опуская глаза.
- Ладно, ступай, - сказала княгиня. И вновь обратилась к Олегу: - Коль сам не можешь сладить с черниговским князем, к тестю обратись, ведь он у тебя высоко сидит. Неужто Ростислав Мстиславич не поможет мужу любимой дочери?
- Тебе бы только всех перессорить! - буркнул Олег.
И тоже покинул трапезную.
- А тебе бы только в поручных ходить! - бросила вслед пасынку Манефа.
Как показалось Игорю, Олег с большой охотой покидал Новгород-Северский. Постоянные размолвки с мачехой опостылели ему, и, как видно, он рассчитывал отдохнуть от нее в в Путивле.
Во время воскресной службы в храме Агафья успела шепнуть Игорю: "В полночь жду!" При этом она так глянула на отрока, что у того аж сердце зашлось в сладостном предвкушении. До окончания обедни Игорь был сам не свой.
И день ему показался дольше обычного, и купание коней в Десне вместе с Олеговыми конюхами не таким занимательным, как прежде.
Перед ужином Игорь подстерег Агафью на полутемной теремной лестнице, ведущей на верхний этаж, чтобы спросить: "Так будешь ждать нынче ночью?"
Агафья ответила утвердительно, позволив Игорю приобнять себя.
После ужина Игорь, не раздеваясь, улегся в постель и накрылся одеялом на тот случай, если приставленный к нему дядька, бывший отцовский дружинник, внезапно заглянет к нему в спаленку.
Притворившись спящим, Игорь не заметил, как уснул на самом деле.
Пробудился он от толчка. Поднял голову и чуть не вскрикнул от страха, увидев в темноте белую фигуру, склонившуюся над ним.
- Что же ты спишь, младень, - прошелестел недовольный голосок Агафьи, - а я тебя жду не дождусь!
Игорь вскочил с ложа как ошпаренный.
- Сморило меня… - Оправдываясь, пробормотал.
Агафья зажала ему рот.
- Молчи! - прошептала она и потянула Игоря за собой.
Рука об руку они пробрались по темному спящему терему с первого этажа на второй, прокрались мимо спящих служанок, прикорнувших возле колыбели с маленьким Святославом, проскользнули в ложницу Агафьи и заперли за собой дверь.
Игорь застыл столбом, оглушенный тишиной и гулкими ударами собственного сердца. Он словно забыл, зачем пришел сюда.
Агафья же проворно избавилась от одежд и толкнула Игоря в плечо:
- Ну чего ты? Раздевайся!
Стаскивая с себя порты и рубаху, Игорь не мог оторвать взора от нагого женского силуэта, видневшегося на фоне решетчатого окна. Лунный свет озарял это окно неким призрачным блеском.
- Если вдруг заплачет Святослав, сразу лезь под кровать, - предупредила Игоря Агафья, уже лежа с ним на мягкой перине.
Лаская руками гибкое тело Агафьи, Игорь неожиданно вспомнил про христианские заповеди. Она из этих заповедей голосом инока Варсонофия назойливо зазвучала у него в ушах: "Не прелюбодействуй, отрок! Не прелюбодействуй!.."
Но Агафья нетерпеливо тянула Игоря на себя, широко раздвинув ноги. Ее молодое крепкое тело так соблазнительно белело в темноте, что Игорь, отбросив колебания, повел себя как настоящий мужчина, мысленно отвечая Варсонофию: "Уж коли сам епископ крестное целование нарушает, то что остаётся делать нам, грешным…"
Глава четвертая. Ольговичи и Давыдовичи
На освящение каменной Михайловской церкви прибыл из Чернигова епископ Антоний.
Снег только сошел, и на фоне влажной, раскисшей от апрельской оттепели земли особенно бросались в глаза шубы и однорядки боярской знати. Миткаль и алтабас ярких цветов, ворсистая парча, переливающаяся на солнце, лисьи и собольи воротники, шапки с опушкой из меха куницы - такова была толпа, собравшаяся на площадке перед храмом среди груд битого камня и прочего мусора.
Строители еще разбирали леса у северной стены храма, й не везде было закончено внутреннее убранство.
Однако Олег хотел, чтоб непременно к Пасхе главный храм Новгорода-Северского смог принять прихожан. Поэтому под пение дьяков разодетые в ризы и камилавки высшие причетники Черниговской епископии вносили внутрь храма иконы, размахивая кадилами с благовонным дымом.
Простые горожане, оттесненные дружинниками к ближним улицам, с благоговением наблюдали за торжественным шествием священников. Люди осеняли Себя крестным знамением, вытягивали шеи, стараясь увидеть самого епископа.
Среди бояр находилась и княгиня Манефа с сыновьями Игорем и Всеволодом. Тут же стоял и Олег с супругой.
Три года минуло с той поры, как благодаря измене епископа Антония была вынуждена покинуть Чернигов гордая Манефа. Не простила Манефа Антонию подлого его поступка и поклялась в душе отомстить ему. Кабы ведал Антоний, как далеко может пойти в своей мести к нему вдова Святослава Ольговича, то не поехал бы в Новгород-Северский и по приказу самого митрополита. Но не дано человеку заглянуть в умы себе подобных, как не дано предугадать свой смертный час.
Совершив службу в новой церкви, епископ Антоний не вернулся сразу же в Чернигов, но почтил князя Олега своим присутствием на роскошном пиру, данном в честь Светлого Христова Воскресения. Надо признать, что до изысканных разносолов грек Антоний был дюже охоч.
Средь шумного застолья никто не обратил внимания на ключницу Пелагею, которая наравне со служанками княгини прислуживала гостям. Особенно старательно румяная Пелагея обхаживала самого епископа. С улыбкой подливала ему хмельного меда, подносила икру, сало, печеную буженину, благо Великий пост закончился и можно было разговляться, чем душа пожелает.
Весело справляли Пасху в ту весну в Новгороде-Северском.
А по окончании праздника произошли события странные и непонятные.
Вернувшийся в Чернигов епископ Антоний вдруг расхворался и умер. Еще не отпели черниговского архипастыря, как в Новгород-Северский примчался гонец от Святослава Всеволодовича с повелением Манефе, не мешкая, прибыть в Чернигов.
- Не могу я в такую распутицу ехать, - ответила Манефа гонцу. - Так и передай своему князю.
- Дело у него к тебе важное, княгиня, - молвил гонец.
- А коли так, пусть сам ко мне приедет, - отрезала Манефа. - Ясли за конем не ходят.
Присутствовавший при этом Игорь с невольным восхищением глядел на мать. Как смело она держится, как горделиво отвечает!
После такого ответа Святослав Всеволодович не заставил себя ждать. Прибыл в Новгород-Северский усталый и злой. С Олегом и разговаривать не стал, сразу потребовал:
- К матушке своей веди. С ней мне надо переведаться!
Манефа встретила Святослава Всеволодовича, сидя в кресле с подлокотниками.