- Да с полдюжины будет. Без них здесь нельзя. Зимой волки одолевают, а то может и медведь-шатун наведаться. А ныне по лесу много бродней появилось, лихие люди.
- Откуда ж они являются?
- Как откуда? - удивился бортник. - Многие из Киева бежали от крещения, а кто от хозяев утек. Нет, без собаки у нас пропадешь.
- А по бортям лазят бродни-то?
- Бывает и такое. Однако пчелы-кормильцы себя в обиду не дадут, могут до смерти закусать. К ним без ситака и дымаря даже я не могу сунуться, а уж чужак и подавно.
Выглянувшей из избы женщине хозяин приказал:
- Принеси ложки в холодную клеть в медовушу.
Открыв клеть, он пригласил туда гостей и, так как окон в ней не было, оставил дверь открытой. Вдоль стены в клети стояли длинные долбленые кадушки, плотно закрытые крышками.
- Это кадолби, - сказал бортник, кивнув на кадушки. - В них я мед берегу. А вот лабзены, - он снял с полки берестяную посудину, - в нее я мед собираю во время медолаза. Ну а это медорез, им я срезаю соты с медом. Вот, кажется, и все поведал я вам. Ах да, вот еще и дымокур. Прежде чем в борть лезть, я пчел дымом окуриваю. Он им не по нраву, они от него сговорчивыми делаются. Им не до меня, от дыма чумеют.
Святополк с интересом рассматривал орудия бортника и даже примерил на себя ситак. Все ему тут было в диковинку, и он не скрывал этого, что, судя по всему, нравилось хозяину.
Хозяйка принесла две деревянные ложки и, отдав их мужу, тут же исчезла.
- Вот сейчас откроем кадолбь и медку спробуем, - сказал бортник и топором стал поддевать крышку на кадушке. Она, слепившись с медовой массой, довольно туго поддавалась. Однако открылась-таки. И бортник торжественно зачерпнул ложку пахучего желтого меда и протянул Святополку.
- Откушай, мой господин.
И внимательно следил, как отрок ест мед, пытаясь по выражению его лица угадать, нравится ли высокому гостю это драгоценное лакомство.
- Ну как?
- Вкусно, - отвечал Святополк.
Бортник обрадовался похвале и тут же предложил:
- А вот попробуй из этой кадолби, - и тут же вскрыл другую кадушку, зачерпнул из нее второй ложкой, протянул княжичу.
Но Святополк не почувствовал никакого различия - и в первой, и в этой мед был душист и сладок, однако на лице бортника отразилось нетерпеливое ожидание, и мальчик не захотел огорчать хозяина:
- По-моему, эта еще вкусней.
- Верно, государь! Верно, - обрадовался бортник и, обернувшись к Варяжке, сказал: - Вот что значит князь. Давно дреговичи мечтали о таком. А ты что не пробуешь?
- Я доверяю вкусу Святополка Ярополчича, - сухо ответил Варяжко и спросил: - Какова дань на вашу веску?
- Десятина, мой господин, - сразу посерьезнел бортник.
- Сколько дымов?
- Три.
- Неси на воз свою десятину и вели то же створить другим дымам вески.
- Но, мой господин, - почесал бортник в затылке, - дань обычно по снегу сбирали, на полюдье.
- Знаю. Вы на самом краю княжества, и в грядущее полюдье мы к вам не заедем. Вот и все.
- Ну раз так, - согласился бортник, - другое дело. И, обернувшись к Святополку, предложил: - Выбирай, князь, какую возьмешь кадолбь.
- Эту, - ткнул Святополк пальцем в кадушку, из которой только что пробовал.
- Правильно, - похвалил бортник, сажая крышку на место, обколотил ее по кругу обухом. - Славного князя вскормят дреговичи.
Наклонился, крякнув, поднял тяжелую кадолбь и понес на выход.
Охота на перевесище
Лесные дороги оказались столь тряскими, что телега, на которой ехала княгиня, сломалась. Кое-как доползли до вески. Дворский Никита, осмотрев поломку, сказал:
- Дня два придется подневать, пока исправим.
- Ну и хорошо, - ответила Арлогия, - а то все печенки отбила. И мне передохнуть надо.
Среди челяди сыскался мастер, взявшийся ладить телегу.
А вот Святополку вынужденная остановка не понравилась. Его тянуло дальше, вперед, к новым впечатлениям. Приставал к пестуну:
- Съездим в лес, Варяжко. Чего тут томиться?
- Надо княгине сказать. Отпустит ли?
- Мы что, маленькие? Отпустит.
Арлогия и впрямь возражать не стала, вполне понимая желание сына быть самостоятельным. Оно и верно, несмотря на возраст, именно он становится главным наместником великого князя.
- Только возьмите с собой оружных отроков десятка два, - сказала Арлогия. - Мало ли на кого наскочите. В лесу и звери и бродни шастают.
- Это само собой, - сказал Варяжко и сам отобрал дружинников в сопровождение. Велел и Тальцу, умевшему сказывать сказки, ехать с ними. На привале сгодится.
Ехали узкой, скорее напоминавшей тропинку, лесной дорогой, переезжали крохотные речушки, объезжали заболоченные места. В чащобе разноголосо пели птицы. На ветках сосны, нависшей над дорогой, мелькнуло что-то рыжее.
- Варяжко, кто это? - крикнул Святополк.
- Веверица.
- Эх, лук бы.
- Ни к чему. Летом скора у нее худая. Не годится.
Белка словно нарочно дождалась передних всадников и, подняв хвост, ходко запрыгала вверх и скрылась на макушке дерева.
Ехали довольно долго. Святополк стал уставать, затих, не смеялся, но вида не показывал. Да только кормильца не обманешь, все заметил, схитрил.
- Что-то притомился я, - сказал он. - Вот к речке подъедем, надо на ночевку становиться.
Варяжко выбрал лужайку у самого берега речки. Там все и спешились. Коней расседлали, спутали и пустили пастись, поручив их заботам двух дружинников.
Стоянку разбили по указанию Варяжки. Нарубили мягких веток сосновых, густо и высоко настелили их большим кругом. В центре круга положили седла и подклады для княжича и кормильца, а по краю круга такие же ложа для отроков устроили: по два седла вместе для изголовья и от них в разные стороны подклады-потники разостлали. Воины-отроки лягут по двое голова к голове, ногами каждый к другой паре. И получится круг, попасть в который можно будет, только шагнув через воина. Обойдя все это устройство, Варяжко приказал:
- Коли щитов нет - оградить все ложе кольями.
Отрокам хоть приказ тот не по душе был, а делать нечего - пошли колья рубить. Заметив их нерадение, Варяжко пояснил, отчего такое решение принял:
- Для чего ограда-то? Ночью может вепрь налететь, не успеешь проснуться, как кому-нибудь кишки выпустит.
Работа отрокам сразу по душе стала, и вскоре натащили они кольев, и много. И стали ложе общее околачивать с радением и тщанием.
Святополк спустился к самому берегу, сел на коряжину, стащил обувку, закатал порты и опустил ноги в прохладную воду. Было ему хорошо и радостно. Перед глазами тихая речка, без единой рябинки, бежала куда-то, за спиной тюканье топоров да негромкий говор слышался. Сзади тихо подошел кормилец, постоял молча, любуясь речкой, вздохнул благостно:
- Эхма, какой только красоты не сотворил Всевышний на земле, каких тварей не населил в ней. Гляди, Святополк, гляди. То все душе полезно.
- А почему тебя Варяжкой зовут? - неожиданно спросил княжич, обернувшись и глядя в лицо пестуну. - Это твое родное имя?
- Нет, сынок, мое родное Флелав, такое мне родители дали. Я ведь родился в Скандинавии.
- А сюда как попал?
- Ну как? Обыкновенно. Нас было три брата. По смерти отца все имение, согласно нашим законам, наследовал старший брат. А нам с Идри ничего не досталось, даже ложки, которыми мы ели, уже принадлежали старшему брату.
- Но почему так? Это несправедливо.
- Иначе в Скандинавии нельзя, сынок. А ну-ка начни делить на всех братьев, а каждый родит еще по столько же сыновей и еще поделит. Так через два-три поколения у каждого будет земли - только ногу поставить. Все нищими станут. Наш старший брат еще добрый был, выдал нам с Идри по мечу и сказал: "Добывайте себе на жизнь". Иные своим братьям и этого не дают. Идри звал меня во Францию, там, мол, тепло и сытно. Тем более он стал викингваурдуром.
- Как, как? - переспросил Святополк. - Викингва…
- Викингваурдур, так называется командир корабля у викингов, разбойного корабля. Идри звал меня к себе в помощники, но у меня сердце к разбою не лежало. Я отправился на Русь и нанялся на службу к твоему отцу, князю киевскому Ярополку. Он меня и нарек Варяжкой, сочтя имя родное трудным. Приблизил к себе, советовался со мной. Но, увы, не всегда слушал моих советов. Блуда послушал. Он-то русский, а я чужеземец. Послушал бы меня, не поехал к Владимиру, глядишь, и ныне был бы живой.
- А Идри?
- А Идри во Франции, слышал я, погиб где-то под Парижем во время набега. Пошел бы со мной, глядишь, и уцелел бы.
- Но я тебя всегда слушаю. Правда?
- Правда, - усмехнулся Варяжко. - Пока слушаешь. В лета войдешь, може, и по-другому будет.
Вдруг побежала по зеркалу воды рябь, и вскоре вывернулась откуда-то из-за кустов невеликая лодийка, а в ней человек с весельцом легоньким. Нахмурился Варяжко и приказал плывущему строго:
- А ну греби к берегу!
Тот испугался, хотел стрекача задать, но заметил мальчика в богатой одежке и решил, что лиха не должно быть, коли отрок здесь. Подплыл. Выпрыгнул на берег, по платью определил, что господа перед ним высокие, поклонился низко.
- Кто такой? Откуда?
- Михна я, господин, смерд из вески Дупляной.
- Куда плывешь?
- На ловище свое, господин.
- Что у тебя там?
- Перевес, господин.
- Так. - Варяжко замолчал, что-то обдумывая. - Так, так..