А сверху, с коричневого неба, какая–то мелкая дрянь сыпется. Дождь - не дождь; снег - не снег… А что–то склизкое, противное, извивающееся. Наподобие червей.
Поднял следователь Тряпкин воротник плаща, чтобы черви за шиворот не падали… "Да-а, - думает, - вот так приехал в Москву…"
***
- Всё! - захлопнул я рукопись.
Порфирий Дормидонтович неспешно раскурил свою знаменитую трубочку. И только после этого сказал; коротко! ёмко! по–шишигински:
- Заебись!
13. Как мы с Порфирием Дормидонтовичем гуляли в городском парке
Однажды Порфирий Дормидонтович зашёл ко мне в гости. Мы выпили водки и сели играть в карты. Наигравшись, мы отправились в городской парк. Прогуляться.
Через парк протекала небольшая речушка. Мы остановились на середине мостика и стали глядеть на воду. По воде плавали утки. Сверху они напоминали тараканов.
- Жизнь, - сказал Порфирий Дормидонтович задумчиво, - это бесконечная череда дней.
- Пожалуй, - согласился я и, записав изречение великого писателя, плюнул в воду.
- Кстати, о плевках, - сказал Шишигин. - В московском зоопарке был сторож по фамилии Никодимов. Он болел туберкулёзом. И каждое утро, проходя мимо бассейна с бегемотом, Никодимов туда плевал. И представьте себе, бегемот тоже заболел туберкулёзом. И скончался. Вот так–то, Валерий Михалыч.
- А Никодимов? - спросил я.
- А что Никодимов?.. - пожал плечами Порфирий Дормидонтович. - Месяц спустя заразил СПИДом орангутанга.
- В клетку с орангутангом стал плевать? - спросил я.
- Ха–ха–ха! - весело рассмеялся Шишигин. - Ага, в клетку стал плевать… Какой вы, Валерий Михалыч, в сущности, ещё ребёнок.
14. Как главврач прочёл мне своё замечательное стихотворение
Однажды я опять шёл по больничному коридору. А навстречу мне опять попался главврач. И опять с похмелья.
- Валерий Михалыч, - окликнул он меня.
- Я вас слушаю.
- Это вы делали операцию этому, как его… больному Мурашкину?
- Я. А что, снова баллоны перепутал?
- Ну, положим, вы ему вовсе забыли наркоз дать, но не в этом дело. - Главврач порылся в кармане своего грязного халата и, словно фокусник, извлёк оттуда… мой пейджер.
- Ой, - радостно ойкнул я. - Где вы его нашли? Я вчера всю квартиру перерыл. Ну, думаю - всё…
- Мы его нашли у больного Мурашкина, - сказал главварч. - В кишечнике.
- А где сам Мурашкин? - спрашиваю я с неприятным предчувствием.
- Точно сказать не могу, - отвечает главврач. - Но одно из двух: либо он ещё в морге, либо уже на кладбище.
- Да-а, - протянул я смущённо. - Надо же. И что теперь делать?
- Пойдёмте пивка попьём, - предложил главврач. - У меня вобла сушёная есть.
И мы пошли пить пиво… После третьей кружки главврач сказал:
- Пейджер - это что, я, помню, у одного мужика в желудке "мобильник" забыл. А он на похоронах возьми и зазвони. Вдову чуть кондрашка не хватила. Ха–ха–ха!.. - захохотал главврач, но тут же оборвал свой смех. - Извините.
…После десятой кружки главврач сбивчиво забормотал:
- Валерий Михалыч… в прошлый раз вы прочли мне своё замечательное стихотворение… Я был потрясён! Просто потрясён! Волшебные строки… глубина замысла…. Я пришёл домой. Всю ночь не мог уснуть… Всё курил… курил… А под утро тоже написал стихотворение. Почти как ваше, даже некоторые строчки совпадают. Получилось что–то очень философское. Я бы даже сказал - космическое…
- Хватит трепаться, - перебил я, сдувая пену с кружки. - Читайте лучше свой стишок.
Главврач встал, суетливо поправил узел галстука.
- Это стихотворение я посвящаю своей горячо любимой жене Маше, - хриплым голосом произнёс он. Потом откашлялся и с выражением прочёл:
По небу летят самолёты.
По рельсам бегут поезда.
Завтра наступит завтра.
Вчера было только вчера.
Мама опять моет раму.
Папа пошёл в туалет.
Аптека торгует презервативами.
Я не рожусь на свет.
Человек человеку - друг.
А также товарищ и брат.
Моя жена висит вместо лампочки.
Я этому очень рад!
- Ну как? - спросил главврач, заметно волнуясь.
- Для первого раза потянет, - похвалил я. - В особенности вам удались две последние строки. Я прямо вижу вашу любимую жену Машу, висящую вместо лампочки…
Главврач смущенно потупился. Ему было приятно.
15. Как я спал с грязными ногами на чистой подушке
Однажды я зашёл в гости к Порфирию Дормидонтовичу, чтобы выпить водки и поиграть в карты. А у него форменный скандал.
- Это что ж такое?! - орёт великий писатель на Мвангу. - Взяла и грязные ноги на чистую подушку положила!
- С чего это грязные? - оправдывается принцесса. - Я их на прошлой неделе мыла.
Но Порфирий Дормидонтович её и слушать не хочет.
- Представляете, - говорит он мне, - хотел положить голову на свою чистенькую подушечку, а там Марфины грязные ноги лежат.
- Африка, - пожал я плечами, - чего вы хотите.
- Ну разве так можно, - никак не успокоится великий писатель, - грязные ноги - на чистую подушку. Что ж ты такая… некультурная!
- Я очень даже культурная, - возражает Мванга. - В Гамбии я являюсь почётным президентом Академии Культуры.
- Какая ты, на хер, культурная, если грязные ноги на чистую подушку кладёшь.
Он вновь повернулся ко мне.
- Нет, вы только представьте, Валерий Михалыч: грязные ноги - на чистой подушке! Представляете?
- Очень даже представляю, - сказал я. - Я и сам люблю спать, положив грязные ноги на чистую подушку.
Шишигин надолго задумался. Я быстренько достал тетрадочку. И не зря.
- В каждом из нас дремлет свинья, - важно изрёк великий писатель.
- С грязными ногами на чистой подушке! - подхватили мы с принцессой Мвангой.
16. Как Порфирий Дормидонтович получил задание оттуда
Однажды я зашёл в гости к Порфирию Дормидонтовичу. Мы выпили водки и сели играть в карты.
- Получил ответственное задание оттуда, - сказал Шишигин, указав пальцем вверх.
Я посмотрел. Наверху был потолок с люстрой.
- В смысле?.. - не понял я.
- Вы, конечно, знаете, что я написал классический рассказ о Ленине.
- Конечно, знаю.
- Так вот, мне поручено на должном уровне завершить ленинскую тематику в нашей литературе. Написать самое последнее произведение о Владимире Ильиче. Поставить, так сказать, жирную точку. На века!.. - грохнул великий писатель кулаком по столу. - Представляете?!
Я представил. И увидел тысячи книг… миллионы книг… океаны книг… и всё о Ленине!.. о Ленине!!. о Ленине!!!.
- Это же… это… - задохнулся я от неподъёмности задачи.
Порфирий Дормидонтович скромно улыбнулся.
- Да, - сказал он.
- И вы уже приступили к работе? - спросил я, кое–как справившись с охватившим меня волнением.
- Я уже написал, - просто ответил Шишигин.
- Написали?!
(Я никак не мог в это поверить!.. Никак!..)
Великий писатель раскрыл рукопись.
- Слушайте… - сказал он.
17. Самый последний рассказ о В. И. Ленине
Однажды Надежда Константиновна Крупская и Владимир Ильич Ленин спали в Кремле на своей кровати.
Первой проснулась Надежда Константиновна.
Она повернула голову и увидела, что её муж - Владимир Ильич - превратился в огромную склизкую жабу.
- Володя! - ахнула Надежда Константинова от такого сюрприза.
- Ква–а–а… ква–а–а… ква–а–а… - проквакал в ответ Владимир Ильич и, оттолкнувшись задними лапами от кровати, выпрыгнул в окно.