***
- Всё! - захлопнул рукопись Шишигин.
Лицо у него светилось. Как у святого… как у святого…
- Ге–ни–аль-но, - выдохнул я и выпил водки.
18. Как я воровал книги
С детства я очень любил книги. И при каждом удобном случае воровал их из библиотек. И вот однажды, когда Порфирий Дормидонтович отправился в Африку навестить принцессу Мвангу, я, в свою очередь, отправился в библиотеку. Дело было в начале зимы… Выхожу я, значит, из библиотеки, а навстречу мне идёт старик Дементьев. Сосед по лестничной площадке.
- Здравствуйте, Валерий Михайлович, - степенно этак здоровается.
- Здрасте, здрасте, - отвечаю.
- Что–то давненько вас не было видно.
- За грибами ходил, - говорю.
- Так ведь зима же, - на полном серьёзе удивляется старик Дементьев.
- А я их под снегом нахожу. Как подснежники.
- Надо же, - снова удивляется старик Дементьев и начинает рассказывать про свою дочку Леночку (он всегда про неё рассказывает): - Она у меня морж! - хвастается.
- Вы что ж, скотоложеством в своё время занимались? - интересуюсь я.
- Почему скотоложеством? - встал в тупик старик Дементьев.
- Ну раз дочка - морж.
- Вы меня неправильно поняли, - улыбается старик Дементьев. - Леночка в проруби любит купаться. Она и ещё мой зять Геночка. Они потому к Северному Ледовитому океану и уехали, чтобы круглый год в проруби купаться.
Тут его взгляд остановился на моём животе.
- Валерий Михайлович, - спрашивает он подозрительно, - а почему у вас такой живот толстый.
- А я - беременный, - говорю.
Старик Дементьев побледнел. Щека у него задёргалась.
- Вы не беременный! - кричит. - Вы - вор! Вы книги из библиотеки воруете!
- Тихо–тихо–тихо, - пытаюсь я его успокоить. Но он ещё пуще распаляется.
- Что - "тихо"?! - орёт. - Для того, что ли, я свою кровь под Ташкентом проливал в годы войны?!
- Да вы не врубаетесь, - пытаюсь я объяснить. - Это вовсе не воровство. Я прочту эти книги и сделаюсь душевно богаче, добрее. И в конечном счете, от моей доброты всем станет хорошо…
Но старик Дементьев уже удила закусил. Ничего понимать не хочет.
- Я вас выведу на чистую воду! - грозится. - Я вам не позволю народное имущество разворовывать!
И ушёл, грозно стуча палкой о тротуар.
Я постоял минутку–другую, подумал. И решил сделать самое первое, что пришло мне в голову. И самое простое.
Убить старика Дементьева.
… По дороге домой я забежал в почтовое отделение. У окошечка сидела симпатичная девушка.
- Здрасте, девушка, - сказал я. - Не хотите в "ночничок" сходить?
- У меня вообще–то жених имеется, - отвечает она.
- Так я ж вас не замуж зову, а в ночной клуб. Со мной - в "ночник". С женихом - под венец.
- Ха! - хмыкнула девушка. - Смешно.
- О-о, - деланно удивился я. - Да у вас чувство юмора есть.
- Целый вагон, - подтвердила она.
- В таком случае, вы мне не поможете подшутить над одним приятелем? Нужна телеграмма вот с таким текстом: "Леночка попала под ледокол. Зять Геночка".
- Чернушка, - усмехнулась девушка. - Понимаю… - И добавила, как бы невзначай: - Меня вообще–то Катенькой зовут.
19. Как я убил старика Дементьева
Старика Дементьева я увидел на лестничной площадке.
- Вам телеграмма, - говорю. - Срочная.
- Спасибо, - ответил старик Дементьев.
- Скажете спасибо, когда прочтёте.
Старик Дементьев суетливо нацепил на нос очки.
- У меня завтра день рождения, - начал объяснять он. - Видно, дочка Леночка и зять Геночка решили поздравить. Не забывают старика.
- Ага, - кивнул я. - Не забывают.
- Я рад, что вы на меня не обиделись, - продолжал старик Дементьев. - Вы ж понимаете, я не могу поступить иначе. Я обязан довести до сведения общественности ваш гнусный поступок.
- Конечно, конечно, - говорю. - Для меня это будет большой нравственный урок.
…А через час старика Дементьева увезла неотложка. А через день прилетели Леночка и Геночка с Ледовитого океана.
На похороны.
Вот так я убил старика Дементьева.
20. Как Катенька стала моей любовницей
В тот же самый день я встретил Катеньку.
- Ну что, - спросила она, - удалась шуточка? Вашему приятелю было смешно?
А тут, словно по заказу, старика Дементьева из подъезда выносят. В красном гробу, при орденах…
- Ещё как удалась, - отвечаю. - Он прямо помер от смеха.
Катенька широко зевнула.
- Не выспалась, - пожаловалась она. - Так спать хочется.
- А пойдемте ко мне, - предложил я. - Поспите. Я ещё постель не убрал.
- Я не шлюха! - гордо заявила Катенька.
- Я понимаю, - сказал я.
Короче, мы пришли ко мне и легли на кровать.
- Перестань, - сказала Катенька. - Неужели нельзя просто полежать?
- Просто лежать мы будем на кладбище, - заметил я. - Лет через пятьдесят.
Вот так Катенька стала моей любовницей.
21. Как Порфирий Дормидонтович придумал название для моего рассказа
На следующий день я зашёл в гости к вернувшемуся из Африки Порфирию Дормидонтовичу. Мы выпили водки и сели играть карты.
За картами я рассказал Шишигину, как убил старика Дементьева.
- Отличный сюжетик, - одобрил великий писатель. - Герой убивает старика. Потом раскаивается в содеянном. Приезжает дочка старика. Она, конечно, уродка. Чтобы загладить свою вину, герой решает на ней жениться. Принести себя, так сказать, в жертву. Как князь Нехлюдов. Хорошо, Валерий Михалыч, очень хорошо… Пишите.
Потом я рассказал, как Катенька стала моей любовницей.
- …утром проснулся в трусах, а её уже нет. Исчезла как сон, как утренний туман..
- В своих трусах проснулись? - деловито осведомился Порфирий Дормидонтович.
- Да, в своих, - кивнул я.
Великий писатель помолчал, как всегда у него бывало перед рождением мудрой мысли. Я на всякий случай достал тетрадь.
- Женщина, - сказал наконец Шишигин, значительно подняв указательный палец, - это такая скотина.
Я, разумеется, записал очередное высказывание великого писателя, но всё же позволил себе поспорить.
- Не каждая женщина - скотина, Порфирий Дормидонтович, далеко не каждая. Вот когда мы с Катенькой лежали совершенно обнажённые, а сквозь тонкие занавески светила луна и какие–то таинственные шорохи доносились издалека…
- Тараканы, наверное, на кухне шуровали, - предположил Шишигин.
- …она сказала, глядя на меня своими огромными глазищами: "Я бы хотела сейчас оказаться где–нибудь на Ямайке. Сидеть там в шезлонге под пальмами. Смотреть, как волны с шелестом накатывают на залитый солнцем пляж. А чёрный слуга, бой, говорил бы мне: "Апельсиновый сок, мэ–э–м?"…
- Губа не дура, - вставил Порфирий Дормидонтович.
- Я напишу об этой волшебной ночи. Обязательно напишу. У меня уже и название есть. Даже два. Только не знаю пока, на котором остановиться. Может, вы что–нибудь посоветуете? Первое название - "Разбуди меня на рассвете". Второе - "Разлюби меня на рассвете". Как вы считаете, Порфирий Дормидонтович, каким лучше назвать?
- Назовите: "Разруби меня на рассвете", - посоветовал великий писатель.
22. Как Порфирий Дормидонтович канул в Вечность
Однажды, как всегда, я зашёл в гости к Порфирию Дормидонтовичу, чтобы выпить водки и поиграть в карты.
А его дома нет. Умер.
На столе лежал листок с последней великой мыслью великого писателя: "Валерий Михалыч, смерть - это сон без пробуждения".
Я выпил водки и вызвал "скорую". По иронии судьбы Шишигина привезли в ту самую больницу, где я работал кочегаром. Вскрытие, естественно, делать было некому. Все врачи, напившись водки, дрыхли по своим кабинетам. Я быстренько вскрыл Порфирия Дормидонтовича, констатировал смерть, а зашивать не стал, так как мы с Катенькой договорились сходить в кино.
"Ладно, - подумал я, - после кино зашью. Теперь Порфирию Дормидонтовичу торопиться некуда. Подождёт".
Фильм назывался "Чай в Сахаре". Сахара на экране была. Но чаем там и не пахло. Симпатичный герой (он в середине фильма умер) спрашивал у не менее симпатичной героини (она в конце фильма сошла с ума): "Знаете, чем отличается турист от путешественника?" И сам же разъяснял: "Турист - это тот, кто, не успев куда–нибудь приехать, уже думает о том, как бы поскорее вернуться домой. А путешественник может вообще домой никогда не вернуться".
Сидя в тёмном зале и поглаживая Катенькины коленки, я невольно вспомнил Порфирия Дормидонтовича. По фильму выходило, что я пока что - турист. А вот Порфирий Дормидонтович уже несколько часов как - путешественник…