Да, покупатели находятся…
Огромная усатая старуха торгует перчатками - истертыми, серыми от въевшейся пыли. К ним и прикоснуться противно. Рядом ветер раскачивает изношенные донельзя пиджаки - заштопанные на локтях, с пятнами, не поддавшимися химчистке.
Меня поразила груда разнокалиберных, ржавых ключей. Кому они нужны, без замков? Я смотрел и пытался представить, какие шкатулки, столы, поставцы, буфеты, гардеробы, кладовые, подвалы, чердаки запирали они в домах, может быть, уже сметенных войнами.
Подошел мужчина в плащике, чисто одетый, вынул из кармана бумажку с чертежом, начал рыться в груде, примерять ключи. Нет, этот не бедняк…
Повезло, ключ отыскался. Его, правда, понадобилось чуть-чуть подогнать напильником. Но ведь это дешевле, чем заказывать новый. На франк-другой, но дешевле.
Спускается вечер, тянет за собой мглу, поредевшую было за день. Движение стало гуще, машины цугом бегут за трамвайчиком, прямо по линии.
За витринами зажигаются елочки, маленькие, не очень яркие, экономные. Осветилась реклама банка. Молодая пара - оба красивые и веселые - катаются на роликах. Веселые потому, что знают, куда класть деньги. "Смотрите, как легко нам делать сбережения!" Так же легко, как скользить на роликах.
Если верить плакату…
Цена франка
Больше всего в Брюсселе улиц среднего достатка.
Они нешироки, здания гладкостенные, без лепных гирлянд. У тротуара тесно стоят бездомные машины, гаражей здесь мало.
В укромных "брассери" обстановка традиционная: темные панели отделки, угловые диванчики, ветеран-буфет, украшенный дедовской кофейной мельницей. Попадаются и харчевни, где принимают по-семейному: тут же, за вашим столом, сидит старушка - мать хозяина, вяжет носок. Подают "мули" - черные морские раковины в наперченном бульоне с луком. Моллюски внутри съедобны.
Порцию "мулей" можно получить и на улице. Облако пара над переносной плитой, запах сельдерея… Недороги и жареные "эскарго". Это крупные морские улитки в панцирях, напоминающих чалму. Извлекают улитку длиннозубой вилкой, держа панцирь специальными щипцами.
А там шипят под тентом ломтики картофеля - "фриты". Без них тоже немыслима обычная брюссельская улица.
Приезжий, может быть, не сразу уловит заботы и тревоги этой улицы - чистой, на вид зажиточной.
Правда, Бельгия слывет в Европе богачкой. Бельгийцам почти не приходится бросать родину в поисках работы. Бывает, инженер едет за границу по приглашению. Это другое дело. А рабочих Бельгия с давних пор сама принимает со стороны - итальянцев, испанцев, греков, даже французов. Сейчас черный день как будто отодвинулся.
Но все-таки не исчез из вида…
Приезжему из нашей страны, с нашими привычками, трудно представить себе, какая жестокая экономия скрыта за опрятными фасадами. На стойку "брассери" редко упадет десятифранковая монета - в просторечии "тюнн", не учтенная заранее в статье расходов.
Да что - "тюнн"! В семье рассчитан каждый франк. Кто знает, надолго ли поправилась конъюнктура. Да ведь и сейчас полная занятость не во всех отраслях производства. Объявлено же официально - пособия по безработице получают сто тысяч человек.
А цены! Повышаются из года в год, в особенности на продовольствие. За кило говядины или свинины изволь платить на десяток франков больше, чем в прошлом году.
Однажды маленькая булочка, прозванная "пистолетом"- в память монет пистолей, ходивших когда-то, - стала дороже на четверть франка. Это самая мелкая монета. Номер газеты - три с половиной франка, трамвайный билет - семь. Однако здесь, на улице, каких много, чувствительно и это повышение. Печать протестует. Оказывается, булочники нарушили - который уж раз! - цены на хлеб, установленные законом.
Улица сетует на то, что дороги квартиры, дорого обходятся визиты к врачу и лекарства.
Покупая телевизор, не забывают подсчитать эффект в бюджете. Два билета в кино вечером - это, по цене, килограмм масла. Расходы на кино резко сократятся. И на газеты и журналы, на футбол…
Завести машину - тоже выгодно.
- Посудите сами, - сказал мне в "брассери" сосед по столику, - машина необходима. Здесь я отдаю треть зарплаты за квартиру, а за городом жилье гораздо дешевле. Переехал бы, но всю разницу съест автобус. Транспорт и без того отнимает массу денег.
Одна знакомая при нас покупала автомобиль. Дело происходило на ярмарке автомашин. Мы проголодались, встали в очередь за съестным. Как возмущалась бельгийка, что булочка с сосиской стоила на ярмарке дороже на два франка!
Машина здесь не роскошь. Она позволяет обойтись без автобусов, трамваев, в ней дешевле можно съездить в отпуск.
…Когда я вышел из "брассери", улица уже затихала. Окна гасли. Скрылись в темноте супруги на роликах, те, что играючи откладывают деньги. Было девять с четвертью - время позднее для обыкновенной, утомившейся за день улицы Брюсселя.
Размышления у Атомиума
В холодном, вязком тумане, затопившем сегодня Брюссель, он напоминает что-то живое. Кажется, великан, который похваляется силой, жонглирует тяжелыми ядрами. Подходишь ближе, и из тумана со всей стальной определенностью выступают штанги и шары, крепко сваренные между собой, поднятые на высоту в сто десять метров.
В одном из шаров - ресторан. Вы может заказать там пулярку по-брюссельски, сваренную в масле, тающую во рту. Возьмут за нее дороже, чем в городе, но зато вы вправе похвастаться, что пообедали внутри атома. Да - атома! Ведь Атомиум - это не что иное, как молекула окиси железа, выросшая в двести миллиардов раз. Состоит молекула, как известно, из атомов. Скульптор ничуть не нарушил их расположение, он только увеличил и соединил шары-атомы полыми трубами, по которым снуют скоростные лифты и ползут эскалаторы.
Есть шар, отведенный под выставку. Диаграммы и фото рассказывают о мирном применении атомной энергии. Об этом и мечтал скульптор, проектируя свои гостеприимные атомы.
Задуманный как эмблема нашей эпохи, Атомиум возник вместе с Всемирной выставкой 1955 года. Он был ее главным аттракционом и молчаливым ее председателем. Павильоны выставки давно разобраны, а монумент пережил ее, сросся со столицей.
- Ну, красоты я тут не вижу! - раздается рядом со мной по-итальянски в группе туристов.
Там заспорили.
Красив ли Атомиум? Трудно ответить сразу. В нем есть величие. В нем - добрые пропорции самой природы. По форме монумент непривычен. Что ж, жизнь ломает привычки. Художник вряд ли должен обходить вниманием то, что открывает нам наука. Формы, краски, пейзажи, рождающиеся в реакторе, в пробирке химика, под микроскопом.
Одно достоинство Атомиума бесспорно: он выразительно напоминает о грозном нешуточном могуществе нашей активной современницы - атомной энергии.
И заставляет думать…
Бельгийцы гордятся тем, что их атомный реактор подключен в сеть, дает энергию. Но если бы атомы работали только для мира! Огромные средства идут в Бельгии на вооружение. Старшие партнеры по Атлантическому пакту обязывают Бельгию строить военные гавани и аэродромы, принимать в своих водах боевые суда с атомным оружием, снаряжать соединения самолетов, способных бросать атомные бомбы.
Возле Брюсселя расположился штаб НАТО, изгнанный из Франции.
А на стенах часто видишь надписи мелом, краской: "Штаб НАТО - вон из Бельгии!", "Долой НАТО!". В газетах там и здесь прорывается как предостережение информация о войне во Вьетнаме.
Разбой во Вьетнаме не решаются оправдывать даже буржуазные газеты, прежде восхищавшиеся всем американским. В одном из маленьких, но смелых театров Брюсселя идет спектакль "Америка, ура!", зубастая сатира на американский образ жизни. Некий "доброжелатель", не назвавший себя, позвонил директору театра - если, мол, не перестанут играть спектакль, в зрительном зале взорвется бомба. Но запугать не удалось.
Кстати, репертуар театров говорит о многом. В крупнейшем драматическом театре столицы ставили пьесу Арбузова "Мой бедный Марат". Для зрителей выпустили необычное либретто - с исторической справкой о блокаде Ленинграда и даже с картой фронта. Во Фламандском театре идет драма по Достоевскому - "Братья Карамазовы". В эстрадном - комедия Валентина Катаева. Никогда не видели брюссельцы такого количества русских и советских пьес, фильмов.
Да разве есть в наше время страны, отъединенные наглухо от других! Атомный век связывает судьбы всех народов!
Об этом думаешь на холме у Атомиума.
Шаги истории
Получасовая поездка от Атомиума в центр города - и мы отброшены на несколько веков назад.
Знаменитая Большая площадь…
Главенствует на площади Ратуша. Кружевной ее мрамор и сегодня свеж и юн. Не верится, что строительные леса сняты в 1454 году. Над пышным порталом тянутся вверх острые башенки и, перерастая друг друга, образуют мощный ствол, который силится достать до неба.
Справа от Ратуши - дворец графов Брабанта, слева и напротив - вызолоченные дома гильдий. Дворец хмурится, узкие его окна с тревогой взирают на соперников. А гильдейские дома, слитые в строю, словно купцы, одеты в самое парадное, назло вельможам. Так молчаливо длится на площади спор, давно прекращенный историей.
Конечно, вы скоро отворачиваетесь от сурового дворца. Вас пленяют сооружения Брюсселя плебейского - их поразительная легкость при изобилии орнамента, загадочные, овеянные неведомыми легендами эмблемы ремесел.