Но попробуйте сосчитать, сколько разящих острот, сколько острых песенок вдохновил Маннекен Пис, любимец брюссельской улицы! Именитые заискивали перед ним, Людовик XV подарил ему шитый золотом костюм маркиза. Наполеон III прислал трехцветную ленту. Поток лукавых подарков не прекратился и в наши дни - недавно, например, малышу преподнесли форму американского военного моряка…
Но куда больше других даров от своих, от чистого народного сердца. В бурные дни 1830 года Маннекена одели в блузу рабочего-ополченца. Зайдите в музей города - там весь гардероб мальчишки, около двухсот разных спецовок и форменных одеяний. В день пожарников - в Бельгии от средних веков сохранились цеховые праздники - на кудрявой головке пострела сверкает медная каска. В день почтовиков он в черной куртке, фуражке и с сумкой на ремне.
Когда студенты справляют день святого Верагена, Маннекен с ними. И он носит кепку с эмблемой праздника - медалью, на которой изображена нога, дающая пинка толстому кюре. В списке преподобных угодников Вераген, понятно, не числится - это святой пародийный, сотворенный студентами. Маннекен в нахлобученной кепке стоит важно, словно принимая парад. Мимо него шагают студенты в шутовских рясах, несут карикатуры на духовенство, кружищи для подаяний "на мессу в честь Верагена", лихо распевают:
А ну, камилавки сбивай, не жалей!
Долой чернолобых, долой ханжей!
Вот где раздолье Маннекену! Он в песне, на плакате, участвует во всех проделках.
Как-то раз ниша над бассейном вдруг опустела, Маннекен исчез. Забили тревогу. Полиция пустилась на розыски. Недели две горожане волновались за судьбу ребенка. Нашли его в Антверпене - тамошние студенты приревновали Маннекена к брюссельцам, приехали ночью и увезли…
Нет, нельзя отнять Маннекена у Брюсселя! Тут он по-настоящему в своей семье. Он как будто спрыгнул с фриза на Большой площади или сошел с полотна фламандского живописца и выбежал на улицу поиграть.
Маннекен Пис - сынишка Брюсселя, вечный малыш, которого одно поколение нежно передает другому.
Генерал Мими
Однажды улица, казавшаяся мне смутно знакомой, привела меня к подъезду старой гостиницы, украшенному двумя лепными витязями. Тут я и вспомнил "генерала Мими".
Пять лет назад нам, группе советских туристов, отвели здесь номера. В ресторане нам подавал невысокий, очень ловкий официант-валлонец в кительке с погонами. На его худом, подвижном лице выделялись черные глаза, живые, словно прячущие забавную тайну, и длинный нос. Мы разговорились, и - я заметил шутя, что форма у него прямо-таки генеральская.
- О мсье! - официант вдруг захлебнулся смехом. - О мсье, да, представьте себе, я ведь генерал! Да, меня так и звали - генерал Мими.
- Кто?
- Мои товарищи, на войне…
Мне не сразу удалось вообразить себе его щуплую фигуру в настоящей военной форме.
- Да, мсье, на войне.
Он посмеивался, лукаво шмыгая носом, как будто хотел свести разговор к шутке.
- А почему прозвали? Я был тогда глуп, мсье. Я постоянно сочинял разные планы, как уничтожить всех немцев тут, в Брюсселе. Планы один нелепее другого. И просился в бой. А меня держали… Ну, про меня не стоит, мсье. У меня были товарищи в типографии. Они смешную устроили шутку.
Он рассказывал, не переставая фыркать, словно и в самом деле все было только смешно и не было ни смертельной опасности, ни бессонных ночей в тесном подвале, где работала партизанская типография.
- Намюрские ворота знаете? На бульварах, рядом с дворцом Эгмонта, вы же были там. Трамвайная остановка и киоск, помните? Там и тогда был киоск. Ох, и отмочили же мы! Вы видели, как развозят газету "Ле суар"? Машина не останавливается у киоска, она только замедляет ход, служащий соскакивает и прямо бросает тюк газетчику. Ну, и тогда так же делали… Потеха! Вы послушайте - киоск открыт, публика уже выстроилась в очередь, ждет газету, подлетает машина… Точь-в-точь такая же машина, ребята раскрасили ее как нужно… Тюк сброшен, идет торговля, и вдруг у людей вот такие глаза! На фото самолет врезался в землю. А на нем свастика… Я вам разве не сказал, что это было в сорок четвертом? Ох, надорваться можно! Заголовок - сводка верховного командования германской армии, а внизу - слушайте! "Наши войска обманули противника, тихо, на цыпочках, оставили город Псков". Ну и все в таком роде. Пока немцы хватились, ребята киосков двадцать снабдили. И так быстро сварганили, что ни один, представьте, не попался.
- Не вы ли бросали связки? - спросил я Мишеля.
- Нет, мсье, о, нет! Почему вы решили? Нет. Мне не удалось совершить ничего замечательного. - И он коротко вздохнул. - Нет, генерал Мими не вошел в историю, мсье. Врать не стану.
Потом его лицо на мгновение подернулось грустью.
- Одного все-таки зря схватили, после операции с газетой. Через несколько месяцев расстреляли, мерзавцы!
Он встрепенулся.
- Его бы никогда не поймали! Никогда, мсье! Он почему-то решил сохранить клише. Держал у себя, вместо того чтобы утопить. Пришли с обыском…
- Больше никого не схватили?
- Натурально нет. Он никого не выдал.
Мишель отбежал к другому столу - его позвал запоздавший посетитель.
- Вы знаете, мсье, авеню Луизы? - заговорил он, вернувшись. - Там был дом… Тоже смешная история. Это был, конечно, самый лучший дом, гестаповцы устроились с удобствами. Сидят там гитлеровские чины, рыщут по бумагам, кого бы еще посадить, и вдруг - фьюик! Вместо всего этого - воронка! Удивительно точное попадание. А знаете кто? Бельгийский летчик. Так врезать мог только бельгийский летчик, правда? Он же сам брюсселец, быстро нашел по адресу… Конечно, наши на земле ему помогали, сигналили, указывали цель. Знаете, он многих спас. Сколько там бумаг, всяких досье погребено. Вот это герой, верно? А вы спрашиваете, мсье, что я сделал. Я же говорю - смешил командиров, сочинял сумасшедшие планы…
- И больше ничего?
- Пустяки, мсье! Не заслуживает внимания. Я вижу, вы собираетесь записывать про меня… Напрасно, мсье! Что я сделал такого! Знаете, что мне сказал командир, когда мы прощались? Он сказал: "Ты служил честно, Мишель. Ты здорово нас смешил". Это вы можете записать, мсье.
И тут Мишель рассмеялся громко, очень искренне, от всей души.
Где-то он теперь?
Я вошел, поднялся в ресторан: в зале ничего не изменилось, та же темная, старая мебель. Старое теперь в моде. Тот же метрдотель командовал официантами.
К моему удивлению, он не забыл меня.
- О, мсье из Советского Союза! Вы опять приехали! Значит, вам понравился Брюссель, верно?
Я спросил, где "генерал Мими".
- Его уволили, мсье, - сказал метрдотель тихо и отвел меня в сторону.
Оказывается, Мими нагрубил клиенту из Западной Германии, развязному верзиле с повадками оккупанта. Хозяину это не понравилось. Он придерживается правила, что клиент всегда прав.
Бедный "генерал Мими"!
Признаться, у меня была фантастическая надежда, - вдруг Мими расскажет мне про Анатолия! Но я требовал слишком многого от своевольного случая.
Вокруг Брюсселя
Брюссель не только столица Бельгии. Он еще и главный город Брабанта.
Что такое Брабант? Мало сказать - одна из провинций страны. Это сердце Бельгии, область, где с давних пор объединились, смешались фламандцы и валлонцы.
В Брабанте немало семей, где старшие разных национальностей, а дети с одинаковой легкостью говорят на двух языках.
В истории Брабант выступал как объединитель страны. И недаром национальный гимн Бельгии называется "Брабансонн".
Подобно тому, как природа нашего Подмосковья считается типично русской, так и равнина Брабанта слывет истинно бельгийской. Равнина слегка волнистая, с редкими рощицами, с частыми селениями и городками, которые точно бусы нанизаны на мелкую сетку дорог.
Нетрудно уловить, каково главное занятие брабантских крестьян, они кормят Брюссель овощами. Широко раскинулись поля брюссельской капусты. У нас она мало известна. Десяток, а то и два маленьких продолговатых кочешков располагаются на жестком стебле, высотой приблизительно в метр. Культура неприхотливая, стойкая, хорошо переносит морозы. А кочешки, сваренные в соленой воде, политые маслом, нежные, вкусные. Настоящий бельгийский обед не обойдется без гарнира из брюссельской капусты.
Есть еще одна специальность у здешних огородников: они выращивают салатный цикорий.
Салат из цикория? Мы часто пьем кофе с добавкой молотого корня этого растения. А для салата не годятся ни корень, ни листья. На второй год жизни цикорий дает странный отросток, как бы второй стебель - белый и очень сочный. Его чуть горьковатый вкус нравится не одним бельгийцам. Салатный цикорий вывозится в соседние страны.
Люди давно замечали эти отростки, но не видели в них проку, пока один бельгийский агроном в прошлом веке не пригляделся, не распробовал как следует…
Фермы то гуще, то реже, но нигде они не исчезают из вида. Тесно в Брабанте. Коровы, свиньи круглый год в скотных дворах - гулять на приволье им негде.
Вереницы машин мчатся по утрам в Брюссель, нагруженные фермерской продукцией. Попадаются и телеги, автомобиль еще не вытеснил лошадь. Нет расчета расставаться с ней - с крепкой, коренастой, сильной лошадкой брабантской породы. Вот собачьих упряжек, полстолетия назад весьма обычных здесь, уже не встретишь.
Как живется крестьянину?